- И ты ничего не оттирала, - не сдавался я.

   - А я скажу, что именно так всё и было, - Эльза уперла руки в боки. - Кому из нас, как ты думаешь, наш отец поверит?

   Мне. Отец должен бы был больше верить мне. Потому что я - его сын. И я, как и он, мужчина. Но... Но, к моему огромному сожалению, отец больше благоволил своей младшей дочери - Эльзе. Я видел это давно. Видел ещё с самого детства. Но только недавно я понял, из-за чего всё это. Просто Эльза сильно напоминала ему его ныне покойную жену. Те же длинные чёрные волосы. Та же осанка. Тот же профиль. Он видел это, и слова нравоучения тут же застревали у него в горле, ещё не успев родиться. Баловал ли он её? Да, несомненно, баловал. Спускал ли он ей её шалости? Да, конечно же, спускал. Слушал ли о её больше, чем меня? Да - это тоже было так. И маленькая мерзавка умело этим пользовалась.

   - И не стыдно тебе врать? - попытался в очередной раз образумить я её.

   - Нет, не стыдно, - ответила она и показала мне язык.

   - Тебе уже скоро можно будет думать о замужестве, а ты до сих пор ведёшь себя, словно маленькая вредная девочка, - не унимался я. - Кому ты такая будешь нужна? - бросил я ей с укором.

   Глаза Эльзы тут же презрительно сузились. О, я задел её за живое? Надо же!

   - А вот и возьмут! - гневно выпалила она.

   - Нет, не возьмут, - заявил я ей. Не для того, чтобы обидеть, а чтобы образумить.

   - А вот и возьмут, - Эльза топнула ножкой.

   - Не возьмут, - оставался я на своём.

   Терпение Эльзы лопнуло.

   - Ты баран! - перешла она к оскорблениям.

   - Обманщица, - легко ответил я. Опять же, не оскорбляя, а констатируя факт.

   - Осёл!

   - Доносчица.

   - Ты, ты... Кусок гнилого мяса! - Эльза попыталась уколоть меня пообиднее.

   - Наушница. Наушница, клеветница и каверзница, - ответил я ей троекратно. Согласен, вести такой разговор с сестрой - не самая лучшая мысль. Но после стольких лет ссор я просто не мог сдержаться.

   - Я наушница? Я клеветница? Я каверзница? - судя по побелевшим кулакам и губам, Эльза несказанно обиделась на моё последнее оскорбление, хотя что-то мне подсказывало, что она даже не знала смысла этих слов.

   - Да, ты.

   - Ах так! - возмутилась девушка. - Тогда я... я... - Сестра замерла, явно стараясь ещё что-нибудь придумать.

   - Что ты? - спросил я её с интересом.

   - Тогда я расскажу отцу, что ты оскорблял и унижал меня. Оскорблял и унижал свою единственную сестру. Любимую сестрёнку. Того, в ком ты должен души не чаять. Что, скажешь, что я это тоже выдумала? - заявила она с победой.

   Я ничего не ответил и опустил свой взгляд. А что я мог сказать? Тут она меня подловила. Отец велел никогда не обижать свою сестру. А я... Ведь мог же сдержаться, мог. Но не стал. За что и поплачусь по его приезду.

   - Делай, что хочешь, - отмахнулся я, признавая своё поражение, и, сопровождаемый ликующим взглядом, молча пошёл к себе.

<p>

*</p>

   Посвятив размышлению над даром всю ночь, я окончательно уверился в мысли забыть о нем. Забыть о нём напрочь, то есть - навсегда. Словно его и не было. Ведь, правда, для чего мне этот Дар? А ни для чего. Ни к селу, ни к городу, ни к саду, ни к огороду. Вот и тролль с ним, с Даром.

   Так я решил.

   Но вышло все иначе.

   На следующий день, гуляя по деревне, я вдруг услышал громкий спор, время от времени перерастающий в крик. Что происходило, даже гадать не нужно - кто-то с кем-то очень сильно ссорился. Но вот кто и отчего? Поддавшись порыву любопытства, я свернул на звук голосов, дабы узнать, в чём дело.

   Найти спорщиков не составило большого труда - ими оказались двое наших ребят: парень и девушка, Яшка и Янка. Увидав парочку, я остановился за ближайшими кустами и принялся слушать их перепалку.

   - Янка, да я только тебя одну и люблю, - заявлял девице статный светловолосый парень двадцати лет отроду, одетый в короткий жакет поверх рубахи и лёгкие серые брюки. В подтверждение своего заверения он даже хотел приобнять собеседницу за плечи. Но та не далась, с пренебрежением оттолкнув протянутые к ней руки.

   - Ха! Да кто ж тебе поверит-то? - заявила она, поправляя платье. - Ты, наверняка, всем девушкам говоришь такое!

   Сомнения полногрудой Янки были мне понятны - каждый парень в нашей деревне хоть раз, да мечтал прикоснуться к её прелестям ясной лунной ночью. Можно и не ясной. Можно и не ночью - не в этом суть. И, зуб даю, красавец Яшка также не был против такого действа.

   - Янка! Милая! Ну какие другие? Я о тебе одной лишь думаю, - заявил он ей. - О тебе лишь одной. И всё.

   Не поверить страстному воздыхателю было сложно - его взгляд пылал горячим любовным огнём, грудь вздымалась и опадала, словно под ней гуляли дикие волны, а руки подрагивали, словно были не в силах отказаться от прикосновения к прекрасным, чуть оголённым плечикам.

   Но рыжеволосая словно этого не видела.

   - Моя подруга, Мариша, недавно ездила в город. И знаешь, что она там видела? - спросила Янка, зыркнув на парня взглядом.