– Видишь ли, красавица, – сказал он, глядя на дрожащую меня с двухметровой высоты. – Твой парень не смог расплатиться за двойную ставку. Но умолял дать отыграться. И я предложил ему поставить на кон кое-что особенное.

– Ч-что? – Дрожащим голосом переспросила я, боясь поверить в то, что пришло мне в голову.

– Да. – Кивнул лысый. – Тебя.

– И… – я сглотнула, уже зная всем своим существом чувствуя, каким будет продолжение.

– Он тебя проиграл. Мне.

Мощные пальцы на моем запястье сжались до боли, я выронила ключи из ладони, и они звякнули атональным аккордом, падая на пол.

Мы вернулись в ту самую квартиру, где я прожила почти год. Очень счастливый год, как я теперь понимаю. Лешка – идиот и подлец, но пока дела не стали по-настоящему серьезными, мне было с ним хорошо. Он был ласковый и легкий на подъем. Дарил мне цветы и плюшевые игрушки. Вон они, выстроились на спинке дивана на кухне, как напоминание о том, что беззаботная жизнь закончилась безвозвратно.

Тогда, три дня назад, Лешку просто выставили за дверь. Он им больше не был нужен. Правда Лысый сказал:

– Мы в любой момент можем его вернуть. Послушаешь, как он орет. Никогда не интересовалась, как отрывают яйца в реале? Увидишь.

А потом, видя, что я все-таки сомневаюсь, добавил:

– Кстати, у тебя же две младшие сестры?..

И я на все согласилась.

Оказалось, что выбора у меня и не было. Я была обречена в тот момент, когда им понадобилась студентка того вуза, где преподавал один из владельцев «Билингвы». Оттуда же набирали на стажировку в самом сердце корпорации.

Ну как… «стажировку».

– Стажировка? Кому вы там нужны, сикухи? – Гоготал Лысый развалившись на диване под взглядами глаз пуговиц моих плюшевых друзей, пока я ползала на коленях, вытирая разлитые сливки на полу кухни. – Муратов и Чельцов уже не первый год выбирают себе горячих и послушных студенточек и дерут их в своем кабинете в любое удобное время. На тебя Эльдар точно клюнет, особенно, если ты как следует намекнешь. И Леху твоего не грохнем, и тебя отпустим живую и целую. Потрахаешься пару раз с отменным самцом, кое-что нам расскажешь, и все дела. Чистая сделка!

И Лысый схватил за уши моего розового кролика, которого Лешка месяц назад выиграл в тире. Посмотрел на него и пару раз со зверским видом вдвинул кулак в мягкое кроличье пузо.

Я вздрогнула, как будто он меня ударил, а не плюшевую игрушку. Поднялась на коленях и тихо сказала, глядя в сторону:

– Я не шлюха, я не смогу так.

– Это хорошо, что не шлюха! – Лысый взял со спинки дивана веревочную куколку с пшеничными косами и с интересом заглянул ей под платье. – Не люблю раздолбанные дыры. Так что буду у тебя первым, а ребятам своим отдам потом.

– Н-не надо… – я снова опустилась на пол, сжимая покрасневшими от работы руками половую тряпку.

– Тогда пойдешь к нему и все сделаешь! – Рявкнул бандит, вставая и проходясь грязными ботинками по уже вымытому минуту назад полу. – Быстрее давай. И жрать сготовь, у меня парни затрахались всухомятку.

После того, как я сделала из дорогих стейков что-то вроде плова для пяти голодных мужиков и покрошила в салат с креветками все овощи, что нашла в холодильнике, мне разрешили спрятаться в спальне. Даже не заставили печь праздничный торт, как я себя утешала, сидя там, скорчившись в углу кровати. Всю ночь они продолжали играть в карты в кабинете, ходили на кухню за едой, голоса становились все громче и развязнее. Особенно после того, как нашли Лешкин бар с коллекцией виски. Спать было страшно, но и плакать не получалось. Я просто всю ночь смотрела сухими воспаленными глазами на полоску света под дверью спальни и вся сжималась каждый раз, когда ее заслоняли чьи-то ноги.

Не зря боялась. Под утро дверь тихонько отворилась и в спальню, пошатываясь, вошел один из них. Я не всматривалась в их лица, запомнила только лысого. Этот был, хоть и коротко стриженный, но другой. На лице, чернее теней, выделялась хорошо отросшая щетина. Колючая как ад. Он сразу сделал шаг ко мне, притянул за шею и вгрызся слюнявым ртом в мои губы, раздирая этой щетиной тонкую кожу на лице. От него воняло: застарелым потом, дорогим виски и дешевыми сигаретами, а нестриженные ногти оставили глубокие царапины на внутренней стороне моих бедер, когда он силой их раздвигал.

Я вскрикнула, но голос сорвался и утонул в еще одном насильном поцелуе, а потом стало не до воплей. Все равно спасать было некому, а я берегла дыхание, яростно и молча отбиваясь от попыток навалиться сверху.

– Ша! – Раздалось от двери повелительное, и мужика буквально за шкирку стащили с меня. – Для красотки пока есть работка почище, чем твой кривой хуец губами полировать!

И вот я ее провалила.

Хотя если бы я могла видеть будущее, я бы согласилась лечь под этого урода. И под лысого. И под остальных. Лучше сдохнуть под десятью мужиками, чем то, что я испытала потом в «Билингве».

Первый раз в жизни я шла по коридорам родного вуза в таком виде. Это было похоже на сон, в котором обнаруживаешь себя голой перед толпой народа. Лучше бы голой, чем быть одетой так!

Это все Лысый постарался. Копался в моих шмотках подобно заправскому извращенцу-трансвеститу. Безжалостно выкидывал все джинсы, деловые брюки и свободные бриджи.

– Не понимаю вас, баб! Нахрена вы в это рядитесь, как мужики, а? – Он с таким отвращением потряс моими милитари-штанами с кучей карманов, что я почти засмеялась. – Если б я хотел трахнуть мужика, у меня вон под боком дохера озабоченных уродов в таких штанах! Баба должна быть нежной, полуголой и одета так, чтобы можно было присунуть, не раздевая до конца…

Смеяться резко расхотелось. И одеваться в свои легкие платья с разрезами и короткие сарафаны тоже.

– Вот, это возьми, – он кинул мне короткую белую футболку.

– Это моей десятилетней сестры! – Возмутилась я. Ленка пару раз оставалась у нас ночевать и забыла, видимо.

Лысый только оскалился и кивнул.

Теперь эта футболка так туго обтягивала мою грудь без лифчика, что видно было не только торчащие соски, но и темные ареолы.

Слава богу, меня никто не узнавал!

Но это потому, что все встречные парни, да и девушки, пялились на мою подпрыгивающую грудь, не обращая внимания на лицо.

– Чулочки… – Лысый чуть ли не облизывал мои полупрозрачные белые чулки, купленные в каком-то забытьи. Мне так хотелось замуж, что я заранее начала собирать свадебный наряд. И вот теперь темные грубые руки мнут их, растягивают, поглаживают. – Надевай!

– Сейчас?! – Я сидела на краю кровати, кутаясь в свой пушистый банный халат вместо секретутских блузки и юбки, в которой ходила на собеседование и заранее тряслась от перспективы встречи со вторым владельцем «Билингвы».

– Да! – Ухмыльнулся Лысый.

– При вас?!

– А я не мужик, что ли?

– Вот именно!

– Хочу заранее прицениться, – заявил он. – Если опять завалишь все дело, хоть утешусь твоей сладкой попкой. Покажи товар!

Мне пришлось встать с кровати и действительно натянуть чулки под его грязным взглядом, хоть я и старалась поменьше оголяться, но сразу заметила стремительно растущий бугор у него в штанах.

Но на этом мои страдания не кончились.

Хотя трусики он выбрал на удивление скромные.

На удивление, что он вообще позволил мне надеть трусики! Потому что юбку тоже выбрал он. Как и сказал – такую, чтобы прямо в ней можно было… Если ее не придерживать, она задиралась сама.

Я старалась делать это незаметно. Девушка, которая ходит, прижимая подол, выглядит еще развратнее, чем обычно. Хорошо, что идти было недалеко, кабинет декана находился на первом этаже. Декан давно не появлялся на факультете, кабинет пустовал и его передали рядовому преподавателю банковского дела Максиму Чельцову. Лично.

Если не знать, сколько бабла вливает принадлежащая ему корпорация в наш универ, можно и удивиться. А так вполне объяснимо, почему все остальные преподы ютятся в учебной части, а этот шикует.