К вечеру Ригла совсем скисла. Во взгляде застыл испуг и какая-то обреченность. Их обогнали несколько пар, и теперь они плелись последними, рискуя отстать от группы. При видимости в пять метров это несложно.

– Я больше не могу, – простонала Ригла и остановилась. Алим тоже замер, растерянно наблюдая, как хвост впереди идущего исчезает в дымке.

– Ох ты, краб меня подери! Привыкла на других ездить. Садись на меня! – Алим зашел снизу и подставил верхнее нервное пятно.

– Нет-нет, что вы, я сама. Только чуть-чуть отдохну.

– Быстро! – рявкнул Алим. – Отстанем ведь!

Ригла присосалась, и он бросился вперед, ловя исчезающие вихри и потоки от хвостов впереди идущих.

– Где же они? Ау-у-у!

– Ау! Ау! Ау! – отозвалось несколько голосов впереди и чуть левее.

Работая хвостом изо всех сил, Алим догнал группу.

– «Я сейчас, я только чуть-чуть отдохну», – без конца повторяла Ригла. Но Алим чувствовал, что выложилась девочка до конца.

Очень скоро усталость сменилась какой-то черной, ноющей болью в мышцах. Поле зрения сузилось до хвоста впереди идущего. Ригла что-то бормотала, но слова скользили мимо сознания.

– Осторожнее, ганоид! – Алим ткнулся лицом в хвост, с которого не спускал глаз.

– Что случилось? Почему стоим?

– Кажется, привал.

– Ну и ладушки, – Алим расслабил все мышцы, закрыл глаза и опустился на дно. Какие-то голоса бубнили над ним, кажется, кто-то присосался к верхней присоске, его куда-то влекли…

Проснулся незадолго до восхода солнца. Поднялся к самой поверхности, промыл жабры и осмотрелся. Течения здесь не ощущалось. Дно покрывал мягкий слой ила. Над илом возвышались спины его спутников. Спать не в хоме, не в гостиничном руме, а прямо так – это было ново и романтично. Вот только мышцы ноют страшно. В романтических историях нет ни слова о ноющих мышцах.

Боковая линия предупредила, что кто-то приблизился сзади.

– Доброе утро, Алим. Думала, вы будете дрыхнуть до самой побудки.

– Икша, вы когда-нибудь спите?

– Бывает иногда. Алим, вы действительно влекли Риглу на себе пол дневного перехода?

Очень хотелось прихвастнуть, но чувство справедливости победило.

– Нет, только последние два-три часа.

– Вы могучий парень, Алим, но вчера геройствовали напрасно. Первые три перехода не случайно выбраны тяжелыми. На них должны отсеяться слабые.

– Но Ригла отстала бы. Осталась одна в диком, пустынном месте.

– Ну и что?

– Как это – что? – изумился Алим.

– Послушай, экстремальщик, это устье реки, это не Темнота. Здесь нет опасных хищников. Здесь нет опасных порогов. Здесь нет ядовитых кораллов. До обитаемых мест всего один переход. Здесь нет НИЧЕГО опасного. Даже если она плавником не шевельнет, через два дня ее вынесет течением в обжитой район. Уяснил?

– Кажется… А остальные что подумают?

– Остальные подумают то, что я им скажу. А я им скажу, что Ригла уступила место молоди. Группа понесла потери. Все будут напуганы и станут вдвойне осторожнее, что мне и нужно! Алим, ну что ты скуксился как маленький, – Икша дружески толкнула его в плечо. – Вы же не простые туристы, а экстремальщики. Что за экстремальный туризм, если никакого риска? Ни вспомнить, ни перед друзьями похвастаться!

– Икша, скажите…

– Давай на ты, – перебила она его.

– … Скажи, все несчастные случаи, о которых ты рассказывала – ну, они вроде этого?

– Нет, мальчик… Иногда на порогах гибнут по-настоящему, – погрустнела инструктор. – На этом маршруте я потеряла пятерых…

– Из ста групп?

– Ста с небольшим.

– Ты дважды произнесла это слово – пороги. Что это?

– Скоро увидишь. Мелкое, опасное место с очень сильным течением среди камней. Вроде полосы прибоя.

– А аллергия на пресную среду – она существует?

– От вас, широкомыслящих, ничего не скроешь, – улыбнулась охотница. – Кто-то слаб, кто-то испугался. Но им стыдно повернуть назад. Нужно сохранить лицо. Тут подхожу я и говорю: «У вас аллергия. Дальше вам идти нельзя, иначе будет обострение. Вплоть до потери сознания. Возвращайтесь, я не могу вести вас. Это опасно для вашего здоровья». И они возвращаются со спокойной душой. Это уже не трусость, это подчинение приказу инструктора.

– Хорошо у вас все продумано, – улыбнулся Алим и огляделся. Окружающий мир вновь стал уютным и безопасным. Несмотря на тысячи незнакомых запахов и пресную среду.

Весь день Алим учился у Икши проводить в жизнь высокую политику. На построении обнаружилось, что пропала Реска, девушка из вида рулевых. Икша разбила туристов на пары и послала на поиски. Через пять минут Реску нашли. Напуганная непонятно чем до потери рассудка, та забилась под берег, в корни наземных растений.

– Ничего страшного, – заявила Икша. – Аллергия на пресную среду. Непривычная среда угнетающе действует на нервную систему. В соленой среде все пройдет без следа. Мы отправим Реску назад, на базу. Нужен доброволец для сопровождения.

Добровольцев не нашлось. Икша посмотрела на Риглу, но та испуганно залепетала что-то и спряталась за Алима. Алим подмигнул Икше, та как-то странно покосилась на него и назначила сопровождающим Корпена, хлипкого на первый взгляд парнишку из вида инфоров. Конечно, тот тоже не хотел возвращаться, но Икша суровым тоном произнесла: «Это приказ!» И парнишка смирился.

– Вы сможете присоединиться к следующей группе, – утешила его охотница.

– Но я не смогу со следующей группой… Моя работа…

Икша слилась с ним на целых пять минут. Какой информацией они менялись, неизвестно, но сразу после этого Корпен слился с Реской и повел ее вниз по течению.

Переход выдался не самым трудным, но жутко неприятным. Ныли усталые мышцы, экстремальщики были голодны и угрюмы. Алим то и дело с опаской косился на Риглу. Сегодня он при всем желании не сумел бы нести ее на себе. И очень боялся, что девушка сдаст. Но Ригла отвечала ему робкой, виноватой улыбкой – и держалась.

За день он в полной мере отведал того, что напугало Реску. Голод накладывался на усталость, лишая последних сил и веры в себя. Легкий завтрак – и все стало бы на свои места. Вернулись бы силы и бодрость. Алим сорвал на ходу какое-то пресноводное растение, но оно оказалось безвкусным и противным. С отвращением выплюнул, прополоскал рот и жабры. Привкус остался. Чуть позже в голову пришла идиотская навязчивая мысль, что растение могло быть ядовитым.

Икша время от времени останавливала группу и предлагала осмотреть сушу. Туристы послушно высовывали головы из среды и щурились, пытаясь хоть что-то разобрать в увиденном. Большинству не было дела до того, что там на берегу. Но остановка это отдых, в котором так нуждались тела.

Команда: «Привал, экстремальщики!» прозвучала божественной музыкой. Икша построила группу полукругом, пересчитала туристов, сообщила, что следующий переход будет легче и отпустила на отдых.

– Спасибо тебе, – стесняясь, промолвила Ригла.

– За что?

– За то, что ты был рядом. Одна, я бы ни за что не дошла. Но ты посмотришь заботливо, с тревогой и вниманием, и я знаю, что ничего страшного со мной не случится. Если совсем изнемогу, опять на закорках понесешь, не бросишь. И новые силы откуда-то берутся.

– Алим, а на меня со вниманием не посмотришь? – ехидно спросила толстушка из вида курьеров.

– На тебя я со вниманием смотрю, – пробасил ее напарник.

– А на закорках меня носить будешь? – парировала та.

Алим в пикировку не вмешивался. Он уже спал.

К чему слушать благодарности?

Они не заменят здорового сна.

Не будем терять времени!…

Сквозь сон смутно услышал он. А может, приснилось…

Похихикав, туристы отбуксировали его в старицу, чтоб сонного не унесло течением.

А не свалял ли я дурака, – в тысячный раз спрашивал себя Атран. – Экстремальный туризм – это, конечно, круто. Но голова-то одна…

Все сегодня было не так, как вчера. Охотники с утра обращались к нему на «ты», но хорошее на этом заканчивалось. Ни шуток, ни смеха. Суровые, серьезные, сосредоточенные лица. Разведчик прибыл ранним утром, перекинулся парой слов с Лотвичем – и команду словно подменили. А настроение охотников моментально передалось кулам.