А что пуговица? Неужто дух Степана отобрал ее у невидимого злодея?..

Что за бред? Впрочем, если это бред, то и голоса, и летающие духи должны быть бредом… но нет, это самая настоящая реальность! Беккет раскрыл ладонь и посмотрел на пуговицу. Неужели из-за этой мелочи он попал на аудиенцию к мертвецам?

— Так, хватит пугать самого себя! — сказал вслух Беккет. — Идем дальше, — уточнил он собственный план.

Минут через пятнадцать Кирк уже стоял у границы сада. Узоры металлической ограды позволяли взобраться по кованным ее фрагментам наверх. На ограде на желтой веревочке висел диск-шебрак. Его будто бы специально сюда повесили, чтобы Кирк нашел его. Беккет сглотнул ком в горле, и неуверенно схватил диск, сжал его. Открыл глаза — он все еще стоял в саду. Он потянул за диск, и веревочка порвалась, упала на землю, а диск остался в руке Беккета. Мальчишка попытался переместиться еще не раз, но ничего не вышло.

С минуту, до легкого онемения в плечах, прижимаясь спиной к забору, он рассматривал периметр, стараясь не замечать желтую ленточку, что лежала у носка ботинка. Похоже пугать его больше не планировали. Еще несколько попыток переместиться — все тщетно!

Немного успокоившись и в очередной раз совладав с собой, Кирк рассмотрел диск. Через блестящую сторону шебрака проходила глубокая неровная царапина. Отец утверждал, что крайне сложно повредить подобные предметы мечты. Вот и чудо — шебрак испорчен! Жаль только, что от чуда этого ничем чудесным даже не веяло.

С приличными усилиями, перебарывая ощущение, что за ним наблюдают, Кирк перебрался на другую сторону. Он мельком оглянулся на сад и быстро зашагал прочь.

Не меньше получаса займет у Кирка путь к изнаночному дому Беккетов. Придется идти пешком, ведь диск хоть и найден, но совершенно бесполезен. Но главное Кирк выбрался из сада и, как он надеялся, теперь ему ничто не угрожает.

Этот день, или правильней сказать сутки, насытили действительно серые будни (а какие еще могут быть будни в сером городе?) весьма знаковыми происшествиями. Знакомство с Ясмин, ее мечтательные песни, создававшие странные, но прекрасные видения… Элфи куда-то запропала, а это так не походило на малышку Смолг. Она обещала прийти, но так и не появилась. Впрочем, она не обещала, она передала через свою маму… она передала эту записку: «Ищи меня у медного короля». А еще Кирк говорил с ветром, он слышал голос пропавшего ворчуна-старика, который пару дней назад орал на детей и призывал призраков проучить их.

Пройдя половину пути, Кирк уже ловил в себе мысли поинтересней. Если уж он пережил нападение призраков, тогда самое время решиться на что-то посущественней. Пора наведаться к туману!

— Кирк! — сказал кто-то совсем рядом.

Мальчик в ужасе отпрыгнул.

— Что с тобой? Ты где был? Я ищу тебя уже часа четыре, — строго спросил запыхавшийся Кирилл Беккет, опускаясь на дорогу. Раскрасневшиеся глаза и встревоженное выражение на лице отца: похоже он прилично налетал по Изнанке в поисках сына.

Ссадина на щеке, изуродованный лоб, порванный пиджак и брюки, да и полоса на шее от чуть не придушившей Кирка сумки: сынок явно не в библиотеке засиделся.

Отец, приметив все это, понятное дело смягчил тон:

— Ты в порядке? — спросил он.

Сын выдохнул, а в голове промелькнуло: «О, чудная мечта! Отец! Ни призраки, ни голоса и не сошедшие с ума Степаны!..»

После пережитого в саду, Кирк как никогда обрадовался их встрече! Перед ним живой человек! И не просто человек, но отец!

Сейчас он не думал о том, что ветер говорил о нем. Он вспомнит об этом позже, когда отдохнет и займется перевариванием новых открытий. Он будет искать подтверждения, опровержения, он больше не станет доверять словам. Он перепроверит, сделает выводы, выстроит логические цепочки и тогда решит, что делать дальше. Сейчас, уставший и напуганный ребенок едва сдерживал себя, чтобы не кинуться к отцу и не обнять его. Однако Кирк, как обычно, удержался от порыва.

— Я в полном порядке, — сказал сын. — Просто диск для перемещений поломался.

— Разве это объяснение? Да и возможно ли подобное?

— Это факт! — ответил Кирк и с ехидной улыбкой протянул оцарапанный шебрак отцу.

— Мам, маааамаааа? — Элфи присела рядом с мамой на длинный туалетный пуф и пристроила свою кудрявую головку к маме на колени. — Чего делаешь? — девочка сладко зажмурилась, готовясь к принятию неминуемых нежностей.

Сейчас ее приласкают, может быть причешут…

Элфи обожала, когда мама отдавала все свое внимание ей. С папой было здорово беседовать и дурачиться, а мама… Она такая добрая, веселая… Бывало мама гладила Элфи по спинке и при этом нашептывала на ухо придуманные на ходу истории. Неспешный голос Магдалены убаюкивал Элфи, но одновременно пробуждал на ее голове тысячи «мухиных лапок».

Но сейчас Магдалена не торопилась. Она взяла массажную щетку и, глядя, не то в зеркало, не то сквозь него, стала собирать свои волосы в высокий хвост. Элфи хмыкнула:

— Нет, меня! Меня расчесывай!

Магдалена встрепенулась:

— О, Элфи! Моя дочурка, — она наклонилась и поцеловала Элфи в макушку. — Кучеряшки-барашки мои любимые, — сказала мама и почесала дочку, словно кошку, за ухом. Элфи замурлыкала. Если, конечно, можно назвать мурлыканьем всякие «дры-ды-ды» и «дрын-дын-дын». — Тебе бы поучиться у Фелиссии.

— О, точно! А где она? Кисюля, ты где спряталась? — Элфи хихикнула в кулачок и приподнялась.

— Да вот же она, на перине лежит, под моим халатом.

Элфи высвободилась из объятий мамы и переключилась на кошку. Теперь чесали ушко «царице» матраца.

Магдалена наблюдала, но как-то отчужденно. Она все чаще блуждала в своих мыслях далеко-далеко. Впрочем, не так уж далеко, если перевести на расстояние.

Если выйти из обиталища Смолгов и двигаться прочь от центра города, тогда, минуя двадцать три дома, попадешь на широкую дорогу, вымощенную шершавыми плитами. Шествуя по дорожному полотну, требуется отсчитать шестьсот семьдесят шесть таких плит.

То место узнать нетрудно: разинув клюв, на пьедестале у левой обочины стоит застывшая скульптура треххвостой птицы. А за ней, в переулке, прячется дом с зеленой дверью, где живет Кристиан Хванч. Так запросто можно добраться до места, которое влечет, не дает Магдалене покоя; не сложно дойти туда, куда сложно решиться пойти.

Неуверенность обжилась в сердце Магдалены, сомнения правили ее мыслями вот уже больше года. Магдалена не могла сосредоточиться. Чудо, жившее в душе мечтательницы, крошилось словно мел, которым тысячи раз писали одну и ту же фразу: «Нельзя себе позволить!» Ее захватывала печаль, а безмятежность уступала чувству вины. Что же Магдалена получила от той давней любви? — лишь ночи без сна и отчуждение мужа… Могло ли все наладиться, если бы Генри не отстранился? Любит ли Магдалена своего друга-огородника? Любила ли она Генри или ей это причудилось?

Генри не верит ей — Магдалена приняла это за истину. Сама, не спросив его. Но что печальнее, она была благодарна Генри за его отчуждение. За то, что он отдалился, а теперь вовсе ушел в мир Зеландера. Ушел в поисках возможности спасти Воллдрим. Убежал, потому что увидел в жене то, чего видеть не мог. Да, она была благодарна ему за это, но в то же время ловила в себе ярость, направленную на мужа, по тем же самым причинам. Его любовь, его нежность, забота — она бы вновь стала собой… Она бы вновь полюбила его…

Или нет?

Голос Элфи, заставил ее сжаться, притвориться, вспомнить…

Супружеская спальня в привычных изнаночных расцветках. Небрежность — здесь давно не прибирали. Вечно разобранная постель, туалетный столик, на нем чашки и тарелки, окно во всю стену и тюль с одного краю без пары петель — видно кто-то дернул, оборвал; тусклый свет и полное безразличие к уюту. Какая разница? какая разница…

— Мам, а папа когда вернется? Ты знаешь когда?

— Не знаю, милая. Он…