Сначала на чёрном экране появилась большая, во весь экран, надпись: «ATTENTION», а дальше, на чистом тайском: «Первокурсники, убедительная просьба всем посмотреть это видео, но ни в коем случае, не показывать его старшим. Это очень важно!
Как вы все, наверное, слышали наставникам не разрешено заводить отношения, а, вернее, публично их выставлять. Уверен, никто из вас не в курсе, есть ли у кого-то из этих ужасных людей пара. Так вот, есть! Я встречаюсь с одним из них уже несколько лет, но из-за его стеснительности и нежелания привлекать лишнее внимание ни к одному из нас, мы держали это в тайне ото всех, кроме самых близких людей». Текст сменился приятным низким голосом, который буквально обволакивал слушателя. «Но вчера я увидел то, что мой любимый человек скрывал от меня, то, во что я не смог поверить и из-за чего решился рассказать свою тайну вам всем. Не думаю, что вы, ребята, поверите мне на слово, поэтому хочу кое-что показать вам». Чёрный фон сменился и вот уже на экране виден ярко освещенный спортзал, череду наставников в алых рубашках и безбашенного Пхи’Ди перед ними. Каждое его слово чётко слышно, но изображение слегка подрагивает, видно, что у оператора сильно тряслись руки.
Артит застыл молчаливым изваянием самому себе, но взгляд от происходящего на экране телефона не оторвал. Он ждал и боялся того, что мог услышать дальше, того что могло так сильно уронить его авторитет в глазах младших. Тот авторитет, что он потом и кровью зарабатывал столько времени.
И вот, роковая фраза сказана и дальше будет только хуже. Артит видит и своё лицо, искаженное гримасой ненависти и презрения, тщетно спрятанные под треснувшую маску равнодушия и отрешенности, и добела сжатые кулаки. Видит гнев на лицах товарищей, но звука не слышит. Вместо пропитанного неудовлетворённым желанием голоса Пхи’Ди, он вновь ощущает, как его медленно завораживает чужой тембр и как именно его слова проникают ему в сознание.
«Из-за моей, так неосторожно брошенной фразы, дорогому мне человеку в очередной раз причинили боль. Почему в очередной? Всё очень просто, я уже несколько раз видел синяки на его руках, но так и не узнал от кого они. Теперь — знаю! А ещё я знаю того, кого поставят на место Пхи’Артита, если его снимут. Вы, я думаю, тоже. Это Пхи’Тод, который уже несколько раз доводил своих подопечных до больницы. Думаю, никто не захочет присоединиться к тем беднягам.
Наверно, все вы уже догадались, кто я и о ком сейчас говорю, » Вместо чёрного экрана появилась картинка от видео с веб-камеры, на которой Конгфоб сверкал огромными синяками и бледной, измученной мордашкой, но всё равно мило улыбался, хоть и было заметно, насколько эта улыбка вымучена. «Я знаю, что многие из вас достаточно хорошо меня знают и неплохо ко мне относятся, чтобы попробовать выполнить мою просьбу, поэтому, прошу вас: не ссорьтесь со старшими; не опаздывайте на собрания; не провоцируйте их. Помогите мне защитить человека, которого я люблю. Прошу вас!» Экранный Конгфоб склонился в традиционном поклоне и, замерев так почти на минуту, потянулся и выключил камеру. На этом видеоролик закончился и Артит поднял ошеломлённый взгляд на парней.
— Что это всё?..
— Что это всё значит? — Артит смотрел на парней, но видел только одного мелкого засранца, что опять пытался защитить всех и вся.
— 0062, какого чёрта ты в это всё лезешь? Давно не геройствовал? Славы захотелось? Что и кому ты пытаешься доказать?!
Артита откровенно несло, и он уже не контролировал слова, вылетающие из его рта. Всё напряжение, копившееся в нём последние несколько месяцев, выплёскивалось сейчас на этого самоуверенного поганца, что с первой же их встречи пытался навязать ему свои правила игры. Прэм хотел было остановить разбушевавшегося парня, но Нонг’Вад перехватил его и незаметно потянул его в сторону выхода. Первокурсник хорошо чувствовал изменения в настроении друга, в особенности то тёмное нечто, поднимающееся из самых глубин его сознания и обволакивающее чёрной аурой всё вокруг.
Когда дверь за парнями захлопнулась, Конгфоб аккуратно поднялся со своего места и сделал шаг по направлению к бушующему старшему. Тот этого даже не заметил, полностью погружённый в какой-то свой мир, откуда доносились лишь крики презрения и унижения. Ещё один осторожный шаг, за ним следующий, и вот дистанция между ними испарилась вовсе. Только в этот момент в глазах Артита мелькнуло осознание, и он шарахнулся от этого пугающего первокурсника, что с таким гневом смотрел на него исподлобья.
— Какого чёрта ты творишь? — Артит непроизвольно перешёл на шёпот и попытался сделать хотя бы один шаг назад, но чужие сильные руки не дали ему этого сделать.
Конгфоб схватил его за руку и с легкостью, будто Артит ничего не весил, бросил старшего на кровать и придавил сверху, зажав своими руками.
— Пхи’, неужели ты не понимаешь, насколько легко с тобой справиться на самом деле? Ты можешь думать, что в состоянии справиться со всем в одиночку, но это далеко не так! Пока ещё Пхи’Ди держит себя в руках, но чем дольше ты будешь говорить ему нет, тем сильнее он будет хотеть взять это сам. А рычагов давления на тебя, как оказывается, у него предостаточно! Ни ты, ни я не хотим, чтобы кто-нибудь с первого курса пострадал от незнания всей этой ситуации, поэтому мы обязаны предупредить их. Но если просто сделать вброс и рассказать всем, что из себя представляет Пхи’Ди и для чего он всё это делает, то ты поставишь под удар своих друзей. Этого ты тоже допустить не можешь, вот и болтаешься буфером между чокнутым садистом, маниакально озабоченным твоей персоной, и всеми остальными.
Я же предлагаю выход, как вывести тебя из-под удара. Всё так удачно сложилось. Многие и так подозревали, что ты ко мне не равнодушен, раз постоянно цепляешься, а сейчас мы просто дадим им наиболее выгодное для нас объяснение всего происходящего: твоя и моя ревность! Что может быть проще и логичнее? Я ревновал тебя к Пхи’Ди, что вечно крутился рядом с тобой, и ко всем тем девчонкам, которые готовы чуть ли не в рот тебе заглядывать, когда ты пытаешься быть хорошим, а ты — к первокурсницам, которых я собирал вокруг тебя что бы хоть немного отомстить. Мы же вполне можем оба играть на два фронта, не так ли? Уверяю тебя, Ай’Ун, все обязательно поверят в этот такой жизненный и обыденный рассказ. Тебе практически не надо будет ничего делать. Даже реагировать по-другому не нужно. А я буду носить тебе завтрак, иногда дарить какие-нибудь мелочи, и терпеливо ждать тебя после занятий и собраний. И мониторить, чтобы эта бомба взорвалась именно тогда, когда это будет нужно нам, и именно в тех условиях, в которых мы сможет свести её ущерб до минимума.
Артит, казалось, тонул в тёмных глазах напротив. Слова человека, крепко прижимающего его к кровати, вливались в самую душу, заставляли подчиняться чужой воле. Было бы так легко, так просто отдаться на волю «победителя» их импровизированной борьбы и пусть уже он разгребает этот ворох проблем, но этот парень был его Нонг’ом. Он должен был защищать и его в том числе, от таких людей как Пхи’Ди, не допустить, что бы ему причинили вред, даже если под удар попадёт он сам. Так воспитывала их наставница и Прэм полностью разделял позицию друга, поддерживал его.
Но почему же именно сейчас он хочет оставить всё на первокурсника? Что такого может сделать его папочка или кто-то из родственников, чтобы Пхи’Ди оставил их всех в покое?
Сопротивление, затихнувшее на несколько минут, пока глубокий голос завораживал распластанного по постели парня, возобновилось, но и в этот раз попытка освободиться не увенчалась успехом. Наглый первокурсник только насмешливо усмехнулся и перехватил две его руки своей одной, склонившись ещё ближе. Второй рукой он невесомо провел по всему телу наставника: слегка прихватил узкую голень, согнутой в попытке вырваться ноги, провёл вверх по икре, слегка сжал коленную чашечку и двинулся дальше по молочно-белому бедру, пробираясь под преграду еле держащегося полотенца, остановился над тазовой косточкой, слегка царапая её кончиками ногтей, а потом, усилив нажим, всей ладонью провёл по мягкому животу, задевая бусинку соска, огладил тонкую шею, прошёлся по подбородку и скользнул вверх по руке, оглаживая напряженный бицепс, потом перехватил чужие руки поудобнее, и уже другой рукой вновь коснулся подбородка замершего в шоке Артита. Аккуратно потянув на себя и вверх Конгфоб склонился над беззащитно оголённой шеей и мягко коснулся её губами, спустился ниже, оставляя ещё один невесомый поцелуй и резко вгрызся в стык между плечом и шеей. Боль была такой силы, что Артит подумал, что у него выгрызли кусок мяса, но Конг на этом не остановился. Он прихватил тонкую кожицу под подбородком и втянул её, оставляя на этом месте багровый засос и следы крови от перепачканных губ.
