— Как ты меня сейчас назвал?! — Два парня не сговариваясь кинулись на третьего.

— Какого чёрта ты решил представить меня именно так?! Не припомню, чтобы разрешал называть себя так, чёртов Пха’!

— Вад, Артит, нет, остановитесь! — Пхи’Прэм прикрывался руками от града летящих в его сторону ударов и мысленно благодарил прекрасную госпожу за то изобилие подушечек, которые валялись на садовой софе. — Спасите! Кто-нибудь!

— Как у вас тут весело! — Пхи’ Рунг и Конгфоб стояли с подносами, заставленными всякой снедью, в руках. Артит тут же подорвался, подхватывая тяжёлый поднос из рук девушки и окликая младшего, замершего от картины того, как человек, который ему нравится, его лучший друг и наставник дурачатся в саду его дома. От этого веяло таким уютом и ощущалось настолько правильно и привычно, будто происходило далеко не в первый раз. То, как свободно выражал сейчас свои эмоции Ун, абсолютно не стесняясь младших; как бросился помогать его беременной сестре; как естественно позвал его, легко касаясь плеча. Всё это было таким… таким…

Конгфоб почувствовал, будто бы какой-то незримый кусочек пазла, наконец-то занял своё место и обрёл свой дом. Отец часто говорил ему, что у каждого мужчины, кроме дома, данного родителями, должен быть ещё и дом, который он построит сам. Но дом Конгфоба не надо было строить! Его надо холить и лелеять, иногда встряхивать, заставляя пыль надуманных комплексов исчезать, и всегда, всегда держать его в поле зрения. Потому что дом Конгфоба — это Артит Рожнапат, его Ун!

От осознания этой, такой простой, но в то же время, неимоверно сложной вещи, Конгу стало так тепло внутри, что ему нестерпимо захотелось поделиться этим теплом с человеком, находящимся рядом.

Избавившись от подноса, что держал в руках, Конгфоб сделал незаметный шаг в сторону старшего, обхватив его рукой за талию и уткнулся носом в шею, легко касаясь губами слегка пятнистой от выцветших засосов кожи.

— Ай’Ун, я чего-то не знаю? — Съехидничал Пхи’Прэм.

— Не называй меня так! — Ощерился Артит.

— Арт, ну это уже ни в какие ворота! Отказываться от прозвища из-за этого ублюдка! Тем более, что тебе оно так подходит! — В который раз наставник поднял эту тему, стараясь достучаться до своего упёртого друга.

— О чём ты, Пхи’? — Конгфоб опустился на подушку, лежащую на веранде.

— Ты не рассказывал ему, что ли? Артит, да что за фигня! Почему из тебя всю информацию приходится клещами тащить?

— А тебя — вечно не заткнёшь, Прэм! — Артит плюхнулся на тахту, неосторожно задевая младшего ногой.

— Пхи’Прэм, расскажи, пожалуйста. — Конгфоб разлил чай по кружкам и протянул одну из них Артиту.

— Прэм, не смей!

— Да, господи, Артит! Что ещё ты собираешься скрывать? Эти двое и так знают слишком многое. Не знаю, что у вас за отношения с этим младшим, но Вад — мой парень и я ему доверяю!

— Вот именно! Они и так знают чересчур много!

— Пхи’Артит, уже нет смысла скрывать что-то, касаемо Пхи’Ди. Конфликт всплыл и даже перешёл в стадию активных боевых действий. Сейчас любая мелочь может оказаться важной.

— Думаешь я не знаю, Нонг’Вад? Но это не столь важно. Не хочу об этом говорить! — Старший обхватил себя руками и сжался, подтягивая ноги.

 — Почему история с прозвищем для тебя важнее того, что мы уже успели увидеть, Пхи’? — Конг положил горячую ладонь на босую ступню парня. Легкие круговые поглаживания были призваны немного согреть ледяную конечность и ослабить напряжение. — Пхи’…

— Он опять закрылся! Да что за фигня! — Пхи’Прэм пихнул друга в плечо настолько сильно, насколько это было возможно, с учётом того, что Вад так и сидел на его коленях и ограничивал свободу его движений.

— Пха’Прэм, не трогай его! Лучше расскажи, что ты знаешь и закончим с этим. — Младший перехватил чужую руку и обернул вокруг своей талии, перебирая пальцы.

— Пхи’, откуда у Пхи’Артита такая привычка? Он уже который раз так закрывается и отказывается говорить.

— Ты же ездил за ним в PattayaOrphanagеи видел, в каком там всё состоянии?

— Там такая разруха… но это же явно произошло не за один год! — Конг мягко массировал чужие холодные ноги, пытаясь хоть так вызвать хоть малейшую реакцию.

— Не за один и даже не за пять. Артит показывал мне детские фотки и только на самых ранних здание приюта выглядит более-менее. Арт говорил, что, когда ему было около шести, что-то случилось и финансовое состояние приюта резко ухудшилось…

— Приют долгое время существовал только благодаря помощи одного его бывшего воспитанника. Он был уже довольно стар, когда я там появился и через несколько лет он умер. Его наследники отказали нам в помощи и средств к существованию почти не осталось. — Артит перебил друга, незаметно вцепившись короткими ногтями в услужливо подставленную ладонь младшего. — Кого-то из ребят удалось пристроить в приёмные семьи, кого-то перевели в другие детские дома, но несколько человек осталось и девать их было некуда. Нас воспитывала наставница, она дала нам имена, а позже и прозвища, всеми силами стремясь заменить нам родителей, которым мы были не нужны. Я жил с ними пока не поступил в старшую школу. Наставница звала меня Уном и так это прозвище ко мне и прилипло, сначала его начали использовать другие воспитанники, потом одноклассники в средней и старшей школе, пока я не поступил в институт. В середине первого семестра Пхи’Ди узнал обо мне и начал приставать, обязательно упоминая моё имя в похабных фразочках, связывая его с некоторыми физиологическими… особенностями человека.

Парень тяжело сглотнул всю ту горечь, что скопилась во рту, пока он говорил и постарался отвлечься от печальных воспоминаний. Он был бледен и отдавал зеленцой, казалось, что этот небольшой монолог дался ему намного труднее, чем встреча с родителями пострадавших первокурсников неделю назад.

— Поэтому я и стал Артитом. Так он не мог больше порочить память наставницы… по крайней мере, публично, ведь на Уна я больше не откликался.

— Пхи’Артит. — Вад нарушил затянувшееся молчание и опустил руку на его плечо. — Ты, наверно, не согласишься, но я считаю, что тебе необходимо вернуться к использованию этого прозвища. Подожди, Пхи’! ты должен ткнуть этого ублюдка в то, что он никак не может на тебя повлиять. И что он абсолютно точно не может испоганить то, что тебе дорого!

— Арт, Вад прав, ты постоянно держишься за какую-то мифическую гордость главы наставников. Но это сейчас не важно! Намного важнее сделать так, чтобы больше никто не пострадал от его рук!

— Пхи’! — Конгфоб перехватил руку старшего, заставляя того посмотреть ему в глаза. — Неужели тебе настолько противно, когда я называю тебя Уном? Когда тебя так называем Пхи’Прэм? Неужели все счастливые воспоминания детства, которые у тебя есть, ты позволишь изгваздать в грязи этому человеку? Пхи’, ответь мне, прошу…

— Ай’Ун! — Пхи’Рунг, любовавшаяся до этого цветами, и греющаяся на солнышке, вразвалочку подошла к парням и положила ладошки на плечи Артита. — Ун, тебе не хорошо? Ты как-то бледноват.

— Всё хорошо, Пхи’. Спасибо.

— Ой, а почему это вы булочки не едите? Неужели не вкусно?

— Пхи’, мы сейчас немного заняты…

— Ты что, прогоняешь меня, Конг? — Глаза Пхи’Рунг наполнились слезами.

— Пхи’Рунг, а у нас есть что-нибудь вкусненькое? — Артит придержал руку девушки на своём плече, запрокидывая к ней голову.

— Да у нас всегда есть сладенькое. Ай’Со очень любит…

— А Ай’Со не будет против поделиться со мной чем-нибудь?

— Конечно, Ун! Идём! — Она поманила его за собой проскальзывая в прохладу дома.

— Вот всегда он так… — Пхи’Прэм опустил голову на чужое плечо.

— Мне кажется, ему просто надо привыкнуть. Если мы начнём его так называть, то у него просто не останется иного выбора.

— Но так же тоже нельзя, жёнушка.

— Я согласен с Вадом. С Артитом по-другому не получится.

— Ай! Чёрт с вами! Но больше я не согласен оставаться крайним!

— Да ладно, Пха’! Ты и так по жизни крайний! — Вад не успел закончить мысль, как старший принялся щекотать его, не давая договорить.