— Что не? Не давал мне повода для появления таких мыслей? Ха! Неужели ты настолько не понимаешь, Пхи’? — Конгфоб резко развернулся в сторону забравшегося под одеяло Артита и перекинув через него ногу, уселся сверху, упираясь руками по бокам. — Одни твои взгляды уже достаточный повод, задержать на тебе внимание, то, как командуешь, как усмехаешься, надувая губы, то, как делаешь вид, что думаешь, что ты самый главный и важный. Да ты сам по себе ходячий магнит для чужих взглядов и если кого-то ты можешь обмануть своей напускной уверенностью, псевдо альфовостью и ершистым отношением, то меня ты так просто не отвадишь от себя! Ун!

Даже не поцелуй, лёгкое касание мягкой щеки немного шершавыми губами, потом ещё раз. Следующее касание пришлось на угол губ старшего. Конгфоб был как в лихорадочном бреду, продолжая судорожно целовать его, не делая при этом ни одной попытки препятствовать сопротивлению Артита, если он захочет.

— Твои глаза заволокло пеленой желания всего лишь от нескольких лёгких касаний и это самый лучший показатель того, что ты тоже что-то испытываешь ко мне, Ун. И ты не заставишь меня думать по-другому. Я добьюсь тебя. Будь уверен, так просто я тебя не отпущу.

Лучи восходящего солнца золотили волосы младшего, пускали зайчиков по коже Артита и слепили глаза обоим.

— Ты мой, Ун, и скоро ты сам это признаешь! — Он чмокнул парня в лоб, заключил его в крепкие объятия, утыкаясь в чужое плечо, и закрыл глаза. — Давай поспим хоть чуть-чуть. Засыпай.

Одной рукой он накрыл глаза старшего, прикрывая их от света, а другой — подтягивая ближе.

Артит никак не мог уснуть, единственное, что ему осталось, так это из-под опущенных ресниц наблюдать за мирным лицом спящего первокурсника. Его красивое лицо было в синяках и ссадинах, уже немного посветлевших, но всё ещё заметных с той ужасной драки, в которую так внезапно ворвались первокурсники.

Сегодня он, как обычно, должен был пойти на пары, распугивая перваков своим надменным видом, а потом идти доделывать свои долги, отдыхать с друзьями и не думать о всём происходящем между Пхи’Ди и им самим. Вместо этого, он лежит в доме самого раздражающего первокурсника, в его комнате, в его постели, в его объятиях и следит за тем, как ладонь медленно поднимается и опускается в такт дыханию младшего. Он смотрел, смотрел, смотрел и наслаждался теплом, что с такой лёгкостью отдавали ему эти руки, незаметно пробравшиеся под рубашку. Он ещё припомнит Конгфобу этот непотребный внешний вид, но спать с младшим, который был бы одет в одни боксеры, да ещё и прижимался к нему так сильно было бы совсем невозможно. Конг шумно вздохнул, переворачиваясь на спину и слегка прихватывая рукой попу Артита. Если бы старший спал, то возможно ничего бы и не почувствовал, но сейчас он начал выворачиваться в судорожных попытках выбраться из кровати, скрывая накатившее возбуждение.

На улице было довольно прохладно после дождя, но Арт предпочёл остаться во внутреннем дворике, обложившись подсохшими бумагами и тетрадями, однако просидел он в одиночестве недолго. Спустя полчаса на его плечи опустился огромный мягкий плед, а с левого бока прижалось хрупкое тёплое тело.

— Что ты делаешь так рано утром в таком холоде, да ещё и раздетый? — Артит молчал, не зная, что ответить сонной Пхи’Рунг, которая явно приняла его за своего младшего брата. — Львёночек?

Девушка оторвала голову от чужого плеча, оперевшись на него острым подбородком, однако, поняв, что обозналась, она ни капли не смутилась.

— Артит, а ты знал, что когда ты смущаешься, у тебя уши краснеют?

— Да, Пхи’!

— Миленько! — Она вернулась в изначальное положение, потеревшись о руку третьекурсника. — Я посижу с тобой чуть-чуть?

— Это разве не вредно для малыша?

— Мне полезно гулять, да и одета я очень тепло.

— Мгм. — Арт продолжил переписывать и заполнять бумаги для последующих контрольных работ и наставничества. Скоро должна была бы состояться поездка на пляж, но в свете последних событий всё было так шатко, что возможно их первокурсники, впервые за последние несколько лет останутся без полноценного посвящения, не ощутят эту романтичную атмосферу ночного моря, отдыха с друзьями, не узнают своих наставников такими, какими они есть на самом деле. Это было печально, но тихое сопение под боком не давало ему скатиться в самоуничижение. Пхи’Рунг мило посапывала, что-то бормоча в полусне и прижимаясь ближе в поисках тепла. Артит сдёрнул плед с плеч и укутал старшую сестру Конга сильнее. Девушка во сне поморщилась и погладила объёмный животик сквозь плотную ткань.

— Долго вы уже тут? — Негромко спросил Пхи’Му, опираясь на спинку тахты, на которой расположились молодые люди.

— Не знаю. Наверно не очень.

— Ладно. Чего хочешь: кофе или чаю?

— Чай, если можно.

— Как скажешь. — Крупная ладонь опустилась на тёмную макушку и растрепала волосы Артита. Это было странно и непривычно. Никто и никогда так не прикасался к парню, пока он не попал в гости к этой, такой необычной семье.

Пхи’Му вернулся спустя пару минут, неся небольшой поднос с чайничком и тремя чашками, ещё стояла небольшая тарелочка с нарезанным лимоном и вазочка с воздушными булочками, которые Артит вчера помогал Пхи’Санни печь.

— Держи. — Пхи’Му разлил чай и передал чашку младшему парню. Потом сел рядом с женой уже лежащей на чужих коленях и поднял её ступни к себе на колени.

— Спасибо.

— Вы там успокоились? Всё между собой решили?

— Что? — Артит удивлённо обернулся на мужчину.

— Готовься к тому, что мама устроит тебе сегодня допрос, а Конгу грозит нехилый такой разнос.

— За что?

— Ну как же! Ты свалил из дома в неизвестном направлении, явно в расстроенных чувствах, а Конг рванул за тобой после того, как обшарил весь дом, а потом вернулся через несколько часов и просидел в комнате до раннего утра. Даже не позавтракав, он выскочил из дома завёл машину и исчез до позднего вечера вчерашнего дня. Когда начался этот страшный ливень мама места себе не находила.

— Да-да. Мама устроила папе форменный разнос! — Пхи’Рунг повернулась и улыбнулась мужу. — Доброго утречка, муженёк!

— Опять меня бросаешь с утра пораньше.

— Ты же знаешь, Ай’Со любит дышать свежим воздухом по утрам. Она у нас ранняя пташка. — Девушка ласково погладила свой живот. — Ай’Артит, а у тебя есть прозвище?

Она запрокинула голову и взглянула на парня, служившего ей невольной подушкой.

— Прозвище?

— Угу. Как тебя называют друзья?

— Ун. Но меня так редко называют…

— Ун? Ай’Ун! — Пхи’Рунг засмеялась и захлопала в ладоши. — Мне нравится!

Молодой человек засверкал красными ушами и уткнулся в свою чашку.

— Ун! Ай’Ун! Ай’Ун! — Пхи’Рунг начала дразнить смущенного паренька, зовя его этим милым прозвищем.

— Жёнушка, ты его засмущаешь его до смерти и тогда твой брат сильно расстроится. — Пхи’Му подтолкнул подушечку под спину жене, помогая ей сесть. Но отстраняться от Артита она не спешила.

— Но он такой милашка! — Девушка надула пухлые щёчки, хлопнув мужа по руке. — Ун, ты же не обижаешься?

— На что, Пхи’?

— Вот! Видишь! — Аккуратные пальчики подтянули к себе вазочку с вкусностями, торжественно водрузив её на упругое пузико. — Держи, Ун!

Она с каким-то детским восторгом катала на языке прозвище младшего, повторяя его на разные лады, параллельно успевая подкладывать окружающим её мужчинам то булочки, то кусочек лимона, то сахарку. Артит, как сидящий наиболее близко, пострадал от бурной деятельности Пхи’ намного больше. Всего через несколько минут его чашка была полна лимона и пить из неё чай было просто невозможно.

Внезапный щелчок затвора телефонной камеры нарушил ту мирную атмосферу, что царила среди этой троицы.

— Ой, вы так мило смотритесь все вместе! Но милая, — Пхи’Санни, неслышно вышедшая из дома, вытянула из пальцев Артита чашку. — это же просто невозможно пить! Тут один лимон!

— Мамочка! Утра! — Пхи’Рунг замахала рукой, слегка приподнимаясь и перенося ещё больше своего веса на Артита.