Обед плавно переходил в ранний ужин. За столом начали появляться более крепкие напитки. Конгфоб на кухне мешал коктейли для прекрасной половины человечества, присутствовавшей за столом.
Это был приятный день, перешедший в приятный вечер, но в любой бочке мёда всегда есть ложка дёгтя. Сначала в недрах дома скрылись старшие мужчины, потом с кухни вернулся Конгфоб и с серьёзным выражением лица поманил Артита за собой. Как-то незаметно за ними хвостом увязался любопытный Прэм и хмурый Нонг’Вад, который, видимо, подозревал, куда и зачем они идут.
Конг привёл их в большое полутёмное помещение, две стены которого отсутствовали, а вместо них были огромные панорамные окна, завешанные тяжёлыми портьерами тёмно-синего цвета. Два массивных письменных стола стояли под прямым углом друг от друга, соприкасаясь короткими сторонами своих столешниц. За каждым столом располагалось удобное кожаное кресло офисного типа, в котором при желании могло уместиться две хрупких и нежных девушки, которых на инженерном факультете всегда было в избытке. В середине комнаты, вокруг низкого столика стояли удобные кресла для «посетителей» этого домашнего кабинета, в котором априори не могло быть чужих. Вся противоположная стена была занята уходящими в потолок шкафами, сделанными из того же тёмного дерева, что и потолочные перекрытия. На строгих полках расположились папки с документами, книги и шикарная стереосистема, о которой Артит не мог даже и мечтать. Пустые столешницы приковывали взгляд своими правильными линиями, изредка разбавленными белыми стопками несомненно важных бумаг и, как инженер, хоть и другого направления, парень не мог не восхититься ими. На столе, за которым восседал Кхун Керккрай, стояла початая бутылка виски и два полупустых тумблера, а рядом — тарелка с нарезанными лимоном и лаймом.
Кхун Керккрай и Кхун Тирракат, отец Нонг’Вада, сидели в гробовом молчании. Конгфоб выдвинул пустое кресло из-за стола и подвинул его к крайнему креслу в центре комнаты, в которое он жестом попросил сесть Артита. Кхун Керккрай вышел из-за стола, подхватив тумблер, и опёрся о кресло сына.
— Молодые люди, думаю, нам пора бы обсудить всё происходящее. Ваш конфликт с Диоронгом на самом деле лишь верхушка того айсберга, который долгие годы плавал по всей территории Таиланда. Отец этого юноши — Кхун Китсакунпатит — известный бизнесмен в наших кругах с довольно тёмной предысторией. Нам, с Кхуном Тирракатом, он попортил немало крови всеми возможными способами и по всем возможным фронтам и сейчас, Артит, ты вывел его из себя.
— Из-за того, что у меня конфликт с его сыном?
— Из-за того, что наши сыновья ввязались в ваш конфликт. — Кхун Тирракат пристально посмотрел на Нонг’Вада, весь вид которого кричал о том, что он ни капли не раскаивается за свои поступки. — Теперь для него ты, мальчик, как красная тряпка для быка, ведь именно из-за тебя, — он ткнул в него пальцем, — из-за тебя и его собственного сынка, так тщательно выстроенный фасад его благополучия и добропорядочности треснул. Причём перед теми людьми, кто с лёгкостью может этим воспользоваться. И не сомневайся, этим воспользуются. Будь Конгфоб сыном кого-то другого, кого-то слабее, чем Кхун Керккрай, или предпочти он не вмешиваться в дела старших, проигнорировать всю эту ситуацию: наставничество, буллинг, первый курс и тебя, Нонг’Артит, то декан Кирживатрапрот не дал бы этому делу ход, даже если бы всё выплыло наружу. А так, его решение в этой ситуации мы имели счастье наблюдать. Из Нонг’Артита выходил классический козёл отпущения, вступиться за которого было бы абсолютно некому.
— С чего вы это взяли, Кхун? — Артит не хотел принимать того, что он нечаянно мог оказаться причиной чего-то более масштабного, чем обычная, в какой-то степени, студенческая потасовка.
— То, каким образом мыслит этот человек в обычной личной жизни, я знаю очень и очень хорошо. А то, что за тебя некому заступиться, видно по одному твоему ершистому поведению и чрезмерной гордости. Мне уже много лет, мальчик, и я видел тебя в тот момент, когда все смотрели на тебя с нескрываемым презрением и пренебрежением. Ты не собирался говорить им и слова правды! Никому из них! И только попробуй сказать, что я не прав, Нонг’Артит. — Тот промолчал, и отец Нонг’Вада продолжил. — Сейчас мы имеем то, что имеем и как-то изменить произошедшее у нас нет ни одной возможности, но мы вполне в состоянии повернуть всё в нашу пользу.
— Это сложно, но не невозможно, друг мой. — Отец Конгфоба сделал жест в сторону Кхуна Тирраката и вернулся к столу, доставая ещё бокалы. — Все вы уже взрослые парни и должны нести ответственность за свои поступки! Так, ты, Конгфоб, на весь свой университет объявил о своих довольно длительных отношениях с парнем. Результат — все возможные партнёрские отношения, скреплённые твоей помолвкой и последующим браком, накрылись медным тазом! Ты, Вад, у своих друзей и товарищей под подозрением, ведь, насколько нам всем известно, вы двое — он указал на младших, — внезапно сблизились со своими старшими и раз Конг встречается с одним из них, то и ты, возможно, тоже. Добавь к этому ваше публичное обещание и то, что Нонг’Прэм пригласили в ваш дом и получишь то, что к концу этих незапланированных каникул все будут в полной уверенности, что вы — пара.
Мужчины, с каким-то абсурдным спокойствием, говорили о загубленных планах на личную жизнь своих детей, о потере репутации и возможных проблемах с бизнесом. Казалось, что до прихода младших в эту комнату, пили они не виски, а весьма мощное успокоительное, причём в лошадиных дозах. Артит абсолютно не понимал такого философского подхода к делам, но, возможно, именно так и велись дела сильными мира всего.
— Нонг’Артит, Нонг’Прэм, вы хоть и явились первопричиной этого конкретного конфликта, по сути лишь случайные жертвы чужих непродуманных поступков и глупых ошибок. — Кхун Тирракат тяжело вздохнул, посмотрев на чересчур упрямого сына, так похожего на него. — Но сейчас, кроме жизней наших детей и компаний, на кон поставлено ваше будущее. Мы можем помочь вам минимизировать возможный ущерб если не свести его к нулю, но и ваша помощь нам, безусловно, понадобится!
— Артит, сейчас очень многое зависит от тебя и твоего правильного поведения. — Кхун Керккрай раздал притихшим парням по тумблеру, наполненному горячительным напитком.
— Что вы имеете в виду, Кхун? — Все возможные эмоциональные щиты, которые были у Артита, захлопывались с каждым мгновением, проведённым в этой красивой комнате, наполненной холодом. Прэм, заметив состояние лучшего друга, поспешил переключить внимание мужчин на себя. — Почему Артит опять должен замыкать всё на себя?
— К сожалению, именно Артит приглянулся Диоронгу, и именно поэтому винить его в происходящем отцу вашего старшего проще всего. Как бы парадоксально это не было, но сейчас для Артита самое безопасное место рядом с моим сыном. Кхун Китсакунпатит не рискнёт нанести удар по нему напрямую, тем более, что он крайне заинтересован в том, чтобы эта история улеглась как можно быстрее. Но это абсолютно не значит, что он не сделает свой ход через месяц, год или пять лет. Прямо или косвенно. Мы должны лишить его такой возможности как можно скорее, а вы пока должны отвлечь его от дел бизнеса делами семейными.
— Тогда в чём проблема? — Прэм начинал злиться. Его друга хотели втравить в какую-то непонятную историю, которая может ему плохо аукнуться. — Если Артит и Конгфоб для виду повстречаются до конца этого года, а потом Пхи’Ди выпуститься, парни вернуться с летних каникул и скажут всем, что решили взять небольшой перерыв. Не знаю, что один из них сходил налево, что чувства остыли, что они не хотят мешать дипломной работе и выпускным экзаменам Артита в конце концов. Причин может быть множество, да и не обязательно, чтобы она была одна. Почему бы не закончить на этом? Отец Диоронга будет думать, что Арт всё ещё дорог Конгфобу, а значит — за ним присматривают и трогать его нельзя. Ну и в конце объявить, что Артит окончательно расстался с Конгфобом, но тот продолжает нести в себе глубокие чувства к нему и, не знаю, приставил к нему охрану так чтобы тот не знал или что-то в этом духе. Ведь тогда никаких последствий быть не должно?
