— Вот, любовь моя. Мама просила именно эту консервированную фасоль. Давай поторопимся, нас уже ждут. — Рука Конгфоба переместилась с плеча, подныривая под рукой Артита и хватаясь за тележку, толкая её дальше. Младший говорил достаточно громко для того, чтобы близко стоящие люди обернулись на эту парочку, а стайка девочек упорхнула в неизвестном направлении.
— 0062, что ты творишь? — Прошипел Артит сквозь зубы, пытаясь скинуть наглую конечность и сверкая заалевшими ушами.
— Они на тебя пялились! — Зло пробурчал Конг.
— И что? Я, между прочим, довольно симпатичный парень в свободном плаванье. Если кому-то хочется задержать на мне взгляд или поделиться номером телефона, то как это тебя касается? — Возмущение хлестало через край, но голос был приглушён.
— Напоминаю, Пхи’, что хоть и фиктивно, но мы состоим в отношениях и ты не будешь мне изменять. Ты понял? — Конгфоб выпустил Артита из капкана своих рук и не сильно, но ощутимо надавил на укус, будто бы утверждая этим свои права на него, почти интимно прижимаясь к парню и шепча в самое ухо. Укус, как клеймо, горел на его теле, напоминая обо всём произошедшем этой ночью и перед ней.
— Грр~! — Артит стряхнул чужую ладонь со своего плеча и с силой толкнул тележку вперёд, желая оказаться как можно дальше от этого невозможно нахального младшего.
В списке осталось всего пара пунктов и можно будет вернуться к Пхи’Санни, помочь ей на кухне и успокоиться. Близость к еде, будь то готовка или сам процесс трапезы, всегда успокаивал и приносил умиротворение.
Уже стоя на кассе и проверяя продукты по списку, Артит наткнулся на упаковку сладкого йогурта, которое, насколько он знал, Конгфоб не пил. Возможно, его захотела Пхи’Рунг, но тогда почему его нет в списке Пхи’Санни?
— Конгфоб, что это? Его в списке нет. — Он приподнял упаковку, но не спешил ставить её на ленту.
— Я захотел.
— Ты? Ты же не любишь сладкое!
— Да. Не люблю. Но увидел и захотелось. — Конгфоб пожал плечами и опустил йогурт на ленту.
В машине негромко играла спокойная музыка, которая хоть немного разбавляла странную, напряжённую тишину. Артит смотрел в окно, следя за сменяющимися пейзажами. Он не знал, о чём говорить с этим младшим. Конгфоб тоже не делал ни единого жеста в его сторону, чтобы начать хоть какой-то диалог. Что происходит в голове младшего? Сначала он устраивает ему сцену ревности, потом холодно и отстранённо отвечает на кассе, и вот, сейчас, простое и банальное игнорирование.
С каждым мгновением Артиту казалось, что им обоим нужен психолог, если не психиатр, чтобы разобраться во всём том, что происходит между ними.
Большой обеденный стол был заставлен разными формочками, вазочками, мисками. Пхи’Санни крутилась от одного стола к другому, что-то нарезая, помешивая, заглядывая в духовку и негромко напевая. Парни занесли и поставили перед ней груду пакетов с покупками.
Когда Артит, переодевшись и приняв освежающий душ, спустился вниз, мама Конгфоба уже закончила разбирать покупки и сосредоточенно помешивала что-то в большой кастрюле.
— Пхи’Санни, может Вам нужно чем-то помочь? — Артит негромко окликнул женщину.
— О, Артит, я тебя не заметила! А ты умеешь готовить? Моих детей на кухню и не заманишь, а если вдруг они постараются сделать что-то большее, чем заварить чай или сварить кофе так это вообще будет похлеще катаклизма.
— Не особо хорошо, но помочь почистить, порезать или пожарить для меня не большая проблема. В детстве часто приходилось помогать наставнице на кухне. — Он легко пожал плечами, повязывая протянутый ему фартук. Лук, помидоры, морковь, имбирь, перец, грибы. Помыть, нарезать, обжарить, перемешать, разложить в соответствующие миски и тарелки. Разрезать, почистить, выложить, разложить на сервировочное блюдо, отставить на отдельный столик. Смешать, проварить, пропустить через блендер, перелить в общую миску, переставить. Выхватить тяжёлый противень из рук хрупкой женщины и поставить на стол. Снять с него свежеиспечённые булочки и поставить на их место тестовые заготовки, смазать яйцом, отправить в духовку.
Всё происходило на автомате. Монотонная работа помогала отрешиться от реальности, обдумать все произошедшее в последние пару недель. В общежитии готовить было негде, а тут была такая большая кухня, а Пхи’Санни дала ему прекрасную возможность расслабиться таким образом. Артит был глубоко в себе, не обращая внимания на происходящее за пределами небольшого островка кухни, за исключением Пхи’Санни, которая находилась рядом и которой в любой момент могла понадобиться его помощь и дававшая ему постоянные инструкции.
— Ну вот и всё! — Пхи’Санни хлопнула в ладоши и Артит вернулся в реальность. — Мальчики, несите вот это и вот это в сад, а Рунг и Кой уберут всё на кухне.
Артит с удивлением осознал, что был настолько глубоко погружён в себя, что умудрился пропустить момент, когда в доме появился Прэм и Нонг’Вад. Сейчас же эти двое сидели на диване в компании Конгфоба. Младшие с любопытством посматривали в сторону кухни, наблюдая за непривычно тихим и домашним главой наставников, а Прэм снимал на камеру то своего лучшего друга, то завороженных младших, иногда снимая других членов семьи Суттирак и хихикая от получившихся фото. Пхи’Санни подхватила перепачканного в муке Артита под руку и потянула на террасу.
— Милый, думаю мы с тобой заслужили насладиться солнышком и выпить по коктейлю, пока остальные накроют на стол и приберут тут. Конг, сооруди нам, что-нибудь выпить. Скажу тебе по секрету, Артит, Конгфоб на кухне хуже атомной бомбы, но коктейли у него получаются просто замечательные.
Пхи’Санни пребывала в замечательном расположении духа. Она сидела на большом топчане, покачивая босыми ногами в воздухе и подставляя бледное личико тёплым лучам. Пхи’Санни и Кхун Керккрай были прекрасной и очень гармоничной парой: она — хрупкая, невысокая, с очень бледной кожей, через которую ярко проступали вены, и подвижным, эмоциональным лицом, а он — высокий, массивный, с волевыми, резкими чертами лица и смуглой кожей, с тяжёлым взглядом из-под густых бровей. Рядом со своей милой и доброй женой этот грозный человек преображался и становился похожим на огромного ласкового пса, готового таскать своей взбалмошной хозяйке тапочки и доверчиво подставлять беззащитное пузо.
Артит сидел, откинувшись на спинку и, прикрыв глаза подглядывал за тем, что такое настоящая семья. Младшее поколение Суттирак и Вад, как будто чувствовали друг друга, передвигаясь по маршруту кухня-терраса и обратно, перенося тарелки с нарезками, овощами, салатами, миску с супом, чистые тарелки и приборы, бутылки с водой, напитками. Отец Конгфоба вместе с отцом Вада стояли чуть в сторонке и готовили шашлычки из курицы и свинины, Пхи’Му помогал им, поддерживая какой-то несерьёзный разговор. Прэм носился вокруг, снимая на камеру всё и всех подряд.
Внезапно к щеке придался холодный бок стакана.
— Конгфоб, почему так долго! Неужели ты хочешь, чтобы твоя любимая мамочка умерла от этой ужасной жары! — Пхи’Санни громко засмеялась, поглаживая своего сына по руке.
— Простите Кхунинг Санни! Ваш сын немного задержался. — Рассмеялся Конгфоб. — Пхи’, это тебе.
Стакан был украшен листиками мяты и клубникой, да и сам напиток был подозрительно розового цвета. На вкус он был очень сладким, мелкие льдинки приятно похрустывали на зубах и лишь на последних отголосках чувствовался привкус какого-то алкоголя. У Пхи’Санни коктейль был сине-зелёный с кусочками зелёного яблока. Конгфоб почти сразу вернулся к сёстрам и другу, напоследок незаметно проведя холодными пальцами под воротником свободной футболки Артита.
Обед проходил весело и крайне сумбурно, казалось, что за столом собрались ученики средней школы, а не взрослые состоявшиеся люди, одна из которых носила под сердцем малыша, а трое других — давно имели выросших детей. Даже Артит погрузился в это состояние абсолютного и незамутнённого детского счастья и позволил себе расслабиться и показать настоящего себя. Такого, каким его знает Прэм и такого, каким он в последнее время предстаёт после эмоциональных выбросов перед Конгфобом. Широкая улыбка, ярко горящие глаза, запрокинутая от смеха голова и беззащитно выставленная шея, покрытая чужими метками. Рядом с Артитом сидел Прэм, закинув руку на его стул. Они смеялись, шутили, перекидывались фразочками, понятными только им двоим, листали фотографии, сделанные за день.
