Спустя полчаса взбешенный Гарри выбежал пулей из кабинета. На его скулах красовались красные нервные пятна. Галстук он стянул одним резким движением и запихал его в сумку. От него шарахались в стороны, видя его походку, от которой веяло озлобленностью, словно она развевалась за ним, словно шлейф.

Гермиона сразу угадала, что в кабинете произошло что-то неладное. Она, желая выказать поддержку, положила ему руку на плечо, едва он остановился у кабинета травологии. Рон куда-то подевался, и Гарри, чья зоркость была притуплена приливом эмоций, не заметил этого.

— Ничего не говори. Прошу, — взмолился он.

Зато он заметил как кучка слизеринцев столпилась у противоположной стены коридора и начала громко перешептываться, не скрывая ни сколько, что обсуждают они никого иного, как старого приятеля Поттера, с которым у них велись особенные войны.

— Что бы они не сказали, не позволяй им вывести тебя. Хотя бы до тех пор, пока инспекция не уедет, — прошептала ему на ухо Гермиона.

И чтобы не допустить потасовки, завидев, что Нотт сделал шаг вперед, гордо расправив плечи, она вцепилась в руку Гарри и толкнула его внутрь кабинета, едва профессор Спраут открыла его.

Следом подоспел Рон. Гарри услышал, как он успел побраниться с Тео, обозвав его ослом, и ворвался на урок весь запыхавшийся, держа газеты подмышкой.

— Вы уже слышали? — он с шумом сел на черную скамью, вываливая на стол газеты, перевязанные нитками.

— Потише, Уизли, — профессор Спраут постучала ключами по чернильнице. — В ближайший час для вас нет ничего важнее, чем цветок аконита и его незаменимые свойства.

— Да, мэм, — пролепетал Рон и потупил взгляд.

Гарри поставил перед собой раскрытый учебник вверх тормашками и положил голову на стол.

— Не тяни, что там? — обратился он к Рону.

— У Хогвартса появился ярый ненавистник, решивший вести колонку с разоблачениями.

Рука Гермионы прижала голову Рона к столу, чтобы профессор, увлеченно крутившая гербарий из аконитовых цветов, не разозлилась на него.

— Кто он? — Гарри проникся искренним интересом и приободрился.

— Аноним. Но ты просто почитай… Нет, я сам, напряги уши, — Рон разорвал нитки и зашуршал газетами, разворачивая их. — Долгое время руководству Хогвартса и попечительскому совету удавалось скрывать все немыслимые нарушения и вопиющие случаи. И если руководство Хогвартса я могу понять, то чем выгодно такое положение членам совета не разумею. Не их ли дети учатся в этом учебном заведении? Такой поступок можно оправдать лишь тем, что членов совета как раз устраивает отсутствие огласки возмутительных ситуаций. Не потому ли, что зачинщиками этих ситуаций выступают их дети?

— По-ра-зи-тель-но, — сказала Гермиона, сдув челку со лба.

— Это еще не все, слушайте дальше, — Рон опять скрыл лицо газетой, — публика привыкла терпеть нарушения правил и закона по умолчанию. Я считаю своим долгом исправить это.

— Значит, он намерен вывернуть изнанку Хогвартса? — задал Гарри вопрос, впрочем, он был риторическим.

Гермиона была воодушевлена не меньше, чем парни.

— Чудесно. Хоть кто-то осмелился, — сказала она. — Но…чтобы показать изнанку, надо в нее сначала проникнуть? Этот аноним ходит среди нас.

— Еще круче, — добавил Рон.

Для Гарри это было равносильно тому, что Атлант скинул с плеч глыбу — он облегченно выдохнул и подумал, что ему точно надо найти Анонима, чтобы объединить усилия. Во всей этой ситуации его поражало только две вещи: что эту статью разрешили напечатать, и что еще никто не ринулся опровергать ее, брюзжа слюнями от ярости.

Он заглянул в заголовок.

Придира.

Тогда все понятно.

***

Невероятно, но те витрины, которые Гарри лично и добросовестно протер еще недавно, были покрыты таким толстым слоем серой пыли, словно их веками не трогали. Смирившись, он взялся за работу уже без прежнего запала, но с твердым намерением хоть как-то спасти ситуацию. Засучив рукава, он со скрипом провел тряпкой по мутному стеклу.

Малфой опоздал. Он бы и вовсе, по мнению Гарри, не пришел бы, если бы не Филч, успевший поймать его у входа в факультетскую гостиную.

— В этот раз я проверю, чтобы все было сделано, — проворчал смотритель, поглаживая свою ободранную кошку. — Если вы опять убежите, оставив все как есть, то я задам вам!

— Но мы не… — возмутился Драко и поднял палец вверх.

— И никакой магии, бездельники!

Спора не состоялось — у Филча явно были дела поважнее, чем следить за провинившимися. На грабли наступать он очень любил! Хмыкнув напоследок, он опустил на пол миссис Норрис и ушел.

Кошка зашипела и запрыгнула на подоконник.

— Вынужден тебя разочаровать, но я не понимаю тебя, — сказал ей Гарри.

— Тем не менее, ты все же общаешься с ней, — фыркнул Драко, отворяя дверцы шкафа с медалями за спорт.

— Кто Аноним?

— Что?

Гарри вдумчиво посмотрел в глаза Драко. Серые, почти бесцветные хрусталики смотрели холодно и отстраненно, словно все, что происходило в этих древних стенах, не касалось его. Такое равнодушие, не напускное, испугало Гарри, привыкшего принимать все близко к сердцу, даже чужую боль он часто ощущал, как собственную. Но Малфой был полной противоположностью. Его ничуть не интересовало, что Дафна Гринграсс переживает позор, что в газете появились заметки, прямо обвиняющие его отца в покрывании нарушений. Ничего.

— В Придире напечатали одну статью… Уверен, что тебе она не понравится, — Гарри потянулся за сумкой.

— Знаешь, Поттер, это так мило, что ты взял ее специально для меня, чтобы испортить настроение, — Драко пораженно цокнул языком и приподнял брови.

— Вообще, я думал, что ты все знаешь. Но раз это не так… Держи.

Малфой с видом знатока взял газету и через секунду, едва посмотрев на главную страницу, скомкал ее и рассмеялся.

— Эту газету выпускает полоумный папаша Лавгуд, не знал? Никто в здравом уме не воспринимает ее серьезно.

— Зато она без цензуры, и людям эта понравится, — обиженно ответил Гарри.

Они разошлись в разные концы зала. За окном смеркалось — небо разрезали фиолетовые и красные полосы. Деревья шептали своей пышной листвой, кое-где слышались песни сверчков и взмахи крыльев сов, летающих к своей башне. Постепенно ночная благодать вступала в свои права и заставляла всех невольно усмирить свой нрав и притихнуть. Свечи и факелы зажигались в каждом закутке, больше негде было спрятаться от надзора. Не очень строгого, раз в Хогвартсе творятся такие вещи…

Гарри вспомнил Дафну, ее неторопливую походку, мешковатый свитер и бледные искусанные губы. Он испытал к ней жалость, но не смог подойти и утешить ее. Испугался, что сделает ей только хуже. Его репутация, падающая с каждым днем ниже все ниже, могла навредить ей.

— Что-то не сходится, — Гарри перестал тереть тряпкой тяжелые полки и замер, — почему ее имя все узнали, а имя семикурсника нет?

— Почему тебя это волнует? — флегматично спросил Драко, подойдя ближе.

— Странно это. Как могли заметить только ее, если в ванной было двое?

— На что намекаешь?

Фантазия Гарри мигом нарисовала два обнаженных прижимающихся тела в темной мраморной комнате, прикрытые лишь пенной журчащей воды. Ему стало стыдно, будто он в самом деле подглядывает, но представил он себе эту картину с совершенно другой целью — понять, найти деталь, которую стоит сковырнуть, и свет увидит истину.

— Он же не мог аппарировать. Да кто вообще оставит в такой ситуации свою девушку одну? — от предчувствия чего-то неладного, Гарри остро ощутил неприятные покалывания в животе.

— Вот ты и ответил на свой вопрос, — Драко по-прежнему не показывал любопытства или сочувствия, но отчего-то Гарри показалось, что он интуитивно тоже понимает, что ситуация гораздо иная, нежели ее представили сплетники.

— Ты имеешь в виду…

— Ничего. Ты уже закончил? Пошевеливайся, я не собираюсь торчать тут до утра.

— Мы застряли здесь надолго, — Гарри ткнул в угол зала. — Спорим, нам еще и этот хлам поручат разбирать? Я зря теряю время.