— Это уже неважно. Всё было подстроено, — стараясь не замечать обеспокоенного лица Микии и его желания помочь мне, я пошла обратно к недостроенному зданию. Все тело болело, но кости, за исключением левой руки, кажется, были целы. — Накамурой управляют. Возможно, как раз Кикути-сан…

Перешагнув строительный мусор, я прошла через бездверный проем в просторное помещение, освещенное лунным светом, и опустилась на колени у стены под светлым провалом окна.

— Можешь мне помочь, — я протянула Микии нож, а сама принялась развязывать оби.

— Это Накамура сделал?

Я молча кивнула. Взяв нож, он смотрел, как я развязываю пояс, затем опустился передо мной на колени — осторожно, чтобы не потревожить старую рану.

— Ты приняла меня за него? — Микия принялся бережно высвобождать из рукава мою искалеченную левую руку, вывернутую под неестественным углом.

Я снова кивнула. Наверное, мне стоило объясниться, особенно после того, как я едва не убила его, приняв за Накамуру, — я чувствовала себя отвратительно из-за этого. Но сейчас я была слишком зла и беспомощна, чтобы унижать себя еще и оправданиями. Я сделала то, что сделала. Я не могла сейчас думать еще и о Микии, о его чувствах, фобиях и страданиях. Единственное, что я могла: это не показывать ему насколько мне на самом деле больно.

— Прикуси, — он протянул мне чехол от ножа. — На всякий случай, — после чего обхватил пальцами мое плечо и резко надавил. Раздался противный хруст, от которого меня словно окатило теплой волной, и снова перед глазами заплясали черные пятна. Боясь потерять сознание, я сосредоточилась на мускусном вкусе дубленной кожи на языке, к горлу подкатил кислый ком тошноты, но я не издала не звука, только шумно выдохнула, выплевывая чехол, когда всё было кончено. За ним потянулась тонкая нитка слюны.

— Придется разрезать твою юкату, нужны повязки, хоть временные, иначе ты истечешь кровью.

Микия был бледен, но, кажется, собран и спокоен. Как и всегда. Или по крайней мере делал вид. Склонившись надо мной, он неловко пытался собрать кровь вокруг раны своим носовым платком, но тот сразу же насквозь пропитался кровью.

— Плевать… — я попыталась ему ободряюще улыбнуться и откинулась спиной на стену, позволяя Микии делать то, что он считает нужным.

Снова взявшись за нож, он отрезал подол юкаты чуть выше моих колен, исполосовав его на несколько повязок. Сделав из одного куска тампон, он прижал его к ране и перевязал сверху оставшимися полосами ткани.

— Я звонил Дайске. Они должны устроить здесь облаву, — не поднимая головы, сообщил он, осторожно сгибая в локте мою вывихнутую руку.

— Не нужно. Оставь.

Микия послушно кивнул, натягивая юкату мне на плечи, оставляя бесполезную руку под тканью, и плотно перевязал изрядно пропитавшимся кровью оби, как еще одной тугой повязкой.

— Времени у нас совсем немного, — он встал, протягивая мне руку.

— Чтобы уйти? — я поднялась на ноги и посмотрела на него, понимая, что мои слова прозвучат для него, как худший из кошмаров. — Нет. Полиция с ним не справится. Остановить его могу только я.

Я замолчала. Сказанные слова имели мало общего с тем, что я на самом деле думала: я просто хотела убить Накамуру, любым доступным способом, пусть даже разорвать голыми руками. Но вслух я опять сказала другое:

— Мне нужно забрать мой нож. Не мешай мне, Микия.

— Шики… — он смотрел не на меня, а на нож, который все еще сжимал в руке. Словно через силу он заставил себя поднять голову и посмотреть мне в глаза. — Не пятнай руки в его крови. Он это не заслуживает. Ты уже убила Лио. Этот груз для тебя будет слишком тяжел, — голос его был хриплый и осипший, на шее еще краснели пятна от моих пальцев. — Если нас застанет здесь полиция, у нас будут неприятности. Серьезные. В тех первых убийствах Ширазуми подозревали тебя, ШИКИ. А они поднимут это дело, без сомнений…

Я опустила голову. Я чувствовала себя усталой и разбитой, каждое движение причиняло боль, но всё это не имело никакого значения. В действительности я чувствовала только одно ясное и определенное желание — желание убить этого проклятого мастера. Эта тьма во мне, мой исток, не знающий удовлетворения, наполняла меня покоем и одновременно нетерпением.

Микия только тратил мое время.

В эту секунду я отчетливо понимала, что всё, что было до этого — самообман, что только чужая кровь способна удовлетворить меня. Поэтому я почти не слушала Микию, его слова словно проходили мимо меня, бессмысленно сотрясая воздух и отражаясь от стен. Это было гадко по отношению к нему, но я не могла сосредоточиться на том, что он говорил. Его слова казались какими-то чужими, они словно раздваивались, я слышала звуки, но не понимала, не чувствовала их смысла и силы. И в тоже время я знала, что он прав. Микия всегда был прав, разумен, добр… Все его слова всегда подтверждались, и даже его вера в меня, казалось, оправдалась, но… Сейчас это не имело для меня никакого значения. Боль и гнев, нет — жажда убийства — была сильнее любых его доводов, сильнее голоса моего собственного разума. Я хотела видеть кровь Накамуры на своих руках, и мне были безразличны любые неприятные последствия, которые меня могли ждать впереди.

— Если я не могу тебя удержать от этого, то я просто буду рядом. Мы пойдем вместе, — он схватил меня за руку, словно пытаясь удержать.

Глядя на сомкнутые вокруг моего запястья пальцы, я поняла, что Микия не отступит, что он будет бежать за мной, если придется. На его лице читались боль и решимость. Не страх за меня, а боль, которую я причиняла ему своими словами.

«Шики, нет! Пожалуйста, не надо!» — перед глазами словно воочию я увидела его лицо — растрепанную челку, шрам, глядящий на меня глаз, расширенный от ужаса. И мне вдруг опять показалось, что меня водят за нос. Нет. Я тряхнула головой, приводя себя в чувство.

— Ты будешь мешать. Я не хочу беспокоиться еще и о твоей безопасности, — грубо ответила я, выдергивая руку. — Оставайся здесь, и не выпускай из рук этот нож. Иначе… — я помедлила, — иначе, я могу снова принять тебя за него.

Я старалась не смотреть ему в глаза. Я не могла открыто признать, что могу отличить его от Накамуры только по виду ножа в его руке.

— Прости… Больше нет времени на болтовню.

Неожиданно для него я ударила его в грудь правой рукой и сделала совершенно подлую подножку, заставляя его упасть. Мои глаза вспыхнули, искажая Микию ломаными линиями.

— Шики… что…

Этого было мало. Я сделала шаг вперед, и он машинально попытался отползти от меня, совсем как много лет назад, когда пытался убежать от меня по бамбуковой роще. Я отчетливо помнила место, куда ударил его ножом Ширазуми, и сейчас видела линию, которая могла убить его ногу окончательно.

— Шики, это я, все хорошо…

— Прости, Микия… — я жалко улыбнулась, понимая, что едва ли он сможет простить подобное, и с силой наступила на его старую рану. — Но мне нужно идти…

Взвыв от боли, Микия повалился набок, стиснув пальцами больное колено. От его крика у меня зазвенело в ушах. Микия скорчился от боли, но словно через силу разогнулся и потянулся ко мне. Я отчетливо увидела в освещенном луной квадрате его пальцы, скребущие пол, и сделала шаг назад. Волоча за собой больную ногу и упираясь локтями, он вдруг пополз ко мне, словно большое насекомое, все еще надеясь меня остановить.

— Шики!

Мне вдруг показалось, что он хочет поднять голову, чтобы посмотреть на меня, и меня обуял ужас от мысли, чтó я могу увидеть в его взгляде. Я отступила, натыкаясь спиной на стену, и еще более дикая мысль оттолкнуть его, ударить его снова, всё, что угодно — даже убить, но только не допустить этого взгляда, ворвалась в мой ум, и вместе с ней я почувствовала невыразимое отвращение к себе, даже брезгливость…

Микия снова рухнул на бетонный пол всего в нескольких шагах от моих ног, воя от боли, и я, не в силах больше видеть его, ринулась к лестнице в темноту.

— ШИКИ!!!

Комментарий к 3.6

Яду мне, яду! Т_Т #боль_и_пустота