— О, Микия, не начинай.

Но он меня, кажется, не услышал.

— Поэтому, пожалуйста, отдай мне свой нож.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась.

— Твой нож, — повторил он, — я попробую решить все миром. Я уверен, у меня получится. Поэтому мне будет спокойнее, если твой нож будет у меня.

— Но Микия… — он что думает, что я не в силах совладать с собой? Я фыркнула.

— Пожалуйста, Шики…

Я вспомнила его лицо, когда мы столкнулись в мастерской Накамуры. Он знает, что я убийца, но… Ну, почему он всегда все портит?

— Ладно, — я вложила свой нож ему в ладонь. В конце концов, я могу убить и голыми руками. В случае чего. — Пойдем уже.

Он залез в то же окно и подал мне руку. Не производя ни звука, мы поднимались по бесконечным абсолютно темным лестницам, пока Микия, наконец, не остановился.

— Там?

Он кивнул. И вдруг сделал жест, приглашающий меня пройти вперед. Я шагнула в светлый проем, ничего не увидела, поэтому оглянулась на Микию. Он улыбался.

— Балкон, — подсказал он.

— Только не говори, что это тот странный сюрприз, о котором ты говорил, — с сомнением проговорила я, и, совсем уже ничего не понимая, двинулась по направлению к балкону, больше напоминающему строительные леса.

— Подожди, — Микия вдруг схватил меня за руку и развернул к себе. — Ты очень красива, Шики. Я люблю тебя, — его лицо приблизилось будто для поцелуя, но он только потерся своей щекой о мою. И в этот момент все мои внутренности обожгло огнем.

— Кхх… — я отшатнулась, глупо разглядывая окровавленный нож в ладони Микии, потом свои ярко алые пальцы, потом его лицо, сияющее доброй любящей улыбкой.

— Ты так красива, Шики, — он сделал шаг ко мне и я машинально попятилась, сжимая рану и силясь понять.

— Почему? — удалось выдавить мне, прежде чем я ступила на балкон, и, запнувшись, рухнула на колени. Оперевшись на что-то мягкое, чтобы подняться, я опустила взгляд и все поняла.

В луже крови лежала девушка — еще живая, судя по пузырям крови, раздувающимся из рассеченного горла. На ее лице была маска, похожая на ту, что некогда восхитила Токо.

— Она ничто по сравнению с тобой, Шики, — я почувствовала, как руки Микии обвивают меня сзади, а к горлу прижимается лезвие моего же ножа, — ты будешь моим шедевром, Шики, вечно юной маской Дзидо.

Развернув нож плашмя, он погладил лезвием меня по щеке, размазывая кровь с ножа по моему лицу. Мою собственную кровь по моему лицу.

— Дзидо?

Я издала сдавленный смешок.

— Тебе удалось провести меня, Накамура… — от ярости и страсти, которые затмили собой даже боль, мой голос прозвучал хрипло. Мир вокруг исказился. — Теперь я хочу убить тебя.

Я услышала его смех, смех Микии — с оттенком мечтательности или легкого смущения, каким он мне отвечал, когда я его заставала его врасплох своим напускным цинизмом.

— Ты такая честная, Шики… Поэтому-то ты мне и нужна, — я почувствовала, как острие моего ножа коснулось подбородка, а левая рука подползла выше к груди. — Повернись ко мне, я хочу видеть твое лицо.

Его левая рука опустилась, но нож по-прежнему был прижат к моему горлу. Я усмехнулась, но сделала, как он велел. Теперь не только он, но и я могла видеть его. Передо мной был все еще Микия, но словно подернутый дымкой, его черты «текли», искажаясь от линий смерти. И на лице Микии никогда не было такого порочного выражения: сладострастия и упивания грехом. Ублюдок.

— О, твои глаза… — словно не повинуясь ему, рука лже-Микии опять взлетела и коснулась моей щеки чуть ниже век.

— Дурак, — я молниеносно ударила его по руке, сжимавшей нож, вспарывая ее пальцами четко по багряному контуру, другой — я почти достала до его сердца, но…

— Шики, нет! Пожалуйста не надо! — полный боли и отчаяния крик Микии, сжавшего повисшую плетью руку, взгляд единственного незакрытого и расширившегося от ужаса глаза, словно окатили меня ушатом ледяной воды. В последний момент своего же удара я отпрянула. Боль — теперь уже не от раны, а от ужаса, от того, что я чуть было не совершила, пронизала меня всю насквозь. И в ту же секунду мой рассудок закричал, что это не Микия, что это ловушка, но уже было поздно. Я споткнулась о тело девушки и упала спиной на доски, служившие стенкой этого импровизированного балкона. А Микия переложил нож в левую руку.

— Ты и правда опасна… Она предупреждала меня, — он улыбнулся, и наклонившись ко мне, вдруг вонзил нож в трещину за моей спиной, — поэтому она сказала, что эффект неожиданности — мой единственный шанс.

Взвыв от злости, я попыталась схватить его за горло, но доски за моей спиной затрещали, и мои пальцы сжали пустоту.

***

Почему-то от мелькающих в темноте за автомобильными окнами светлых пятен у меня в душе поднимается неприятное щемящее чувство дежавю. В памяти невольно всплыли воспоминания о той поездке на «скорой помощи» больше трех лет назад, когда Шики везли в госпиталь. Та же тьма за окнами, пятна света, кровавые пятна на алом дорогом кимоно… Крови не было, но почему-то я был уверен, что миром все не обойдется… Если вспомнить нашу последнюю встречу с безумным мастером, то Накамуру спас случай. Тогда он был в большей степени жертва, нежели маньяк. Но сейчас… Девушка в заложницах, угроза своему лечащему врачу, которая, по его заверениям, единственная проявила к нему сочувствие и понимание. И вот такова плата за ее добро. Такова всегда плата за добро и дурость, как желчно язвила Шики. Обычно в моем контексте. И сейчас мог пострадать еще один хороший человек. Я даже думать боялся, что там со второй девушкой. Даже беспокойство за Шики, к моему стыду, отступило на второй план. Да, она сердита, она выбросила телефон, но я совершенно ничего не мог с этим поделать, Шики старательно оградилась от моего вмешательства и беспокойства. Знать бы еще, чем я так прогневил ее…

Такси остановилось, завизжав тормозами. Водитель оказался лихачом, мы доехали очень быстро. Расплатившись, я выбрался на мостовую и огляделся по сторонам. За моей спиной ярко сверкнули фары и погасли — такси уехало, и я остался в переулке один. Впереди высились решетчатые ворота той самой стройки. Проверив под футболкой заткнутый за пояс нож, я медленно двинулся к воротам. Натруженная за день нога болела, это было очень скверно, потому что в случае чего я не смогу бежать. Все мои визиты в подобные места заканчивались… неудачно. То комой, то реанимацией, то покалеченной Шики.

Остановившись у ворот, я прислушался. Я думал, Кикути-сан уже будет здесь, наверное, ей далеко ехать. Потрогав стальную цепь, связывающую створки ворот, я вытащил телефон и, помедлив с полминуты, убрал его обратно. Если Дайске начнет трезвонить, даже звук вибрации будет слышен издали, здесь было невероятно тихо, гулко тихо как-то.

Наверное, только благодаря этой звенящей стеклянной тишине я отчетливо услышал какой-то отдаленный шум, похожий на эхо голосов. Голосов? Неужели Кикути-сан не дождалась меня? Или же это… Накамура с жертвой?

Протиснувшись в приоткрытые створки ворот, я двинулся между подъемным краном и катком, в настоящий лабиринт из стройматериалов к темной неясной громаде строящегося здания. Зрение постепенно привыкло к темноте, я стал идти потише и осторожнее, уже не натыкаясь на груды мусора и на сваленные металлические балки. После потери глаза зрение стало хуже, конечно, все же обзора не хватало, плюс трудно было фокусироваться. Я так и не мог определить источник звука. Если это были и люди, то поблизости их явно не было. Видимо, я неправильно оценил расстояние в темноте, а разыгравшееся воображение и нервы подбросили мне слуховую галлюцинацию. Я так уже дошел почти до самого основания стены строящейся высотки, но ничего не обнаружил и уже развернулся, чтобы вернуться ко входу на стройку, когда откуда-то донесся нарастающий шум, похожий на треск, потом звон, словно осыпались стальные леса, трубки от которых были раскиданы вокруг. Я вздрогнул от неожиданности, беспомощно завертел головой и вдруг краем глаза заметил где-то справа и сверху светлое пятно, словно что-то свалилось или упало с лесов, покрывавших стену.