Модо, мгновенно заметив синяки на ее шее и руках, заставил Огонька рассказать о случившемся и в ярости разгромил тюремный блок, желая добраться до тех нападавших, кого отпустили. Повисшие на великане друзья с трудом сдерживали разъяренного воина, и племянник уже думал, не кинуть ли срочный вызов Скаббарду, одному из немногих, кто мог тягаться с дядей силой. Однако вопрос решила теплая ладошка, осторожно погладившая перекошенное бешенством лицо и простые слова «Не надо, пожалуйста!» Боец как будто очнулся и, все еще рыча и скалясь, угрюмо вернулся на нары. Терри, дав знак остальным оставить их, подсела рядом, гладя серое плечо и что-то тихо говоря. Так они и провели вместе почти полночи, беседуя о чем-то приглушенными голосами.
А утром отряд Стокера прорвал блокаду. В долгом, длившемся почти сутки, бою подразделения Карабины, ударившие с флангов, дезориентировали противника, а высыпавшие из штаба мотовойска окончательно смяли нападавших. Зажав осаждающих с трех сторон, мыши не позволили уйти ни одному живому существу, не являющемуся соплеменником. И все это время над штабом Борцов за свободу рвались бомбы.
Терри, напуганная взрывами и грохотом, сжалась в камере Модо, обвив себя хвостом и прижав к груди оставленную под ее присмотром Нагинату. Всегда храбрая девочка дрожала и беззвучно плакала, лишь шумно втягивая воздух, когда очередной снаряд рвался где-то совсем рядом. Рожденный в войне мышонок твердо знал: когда мама и папа уезжают в бой, нужно вести себя тихо-тихо и надежно прятаться, выходя из укрытия только к тем, кого хорошо знаешь. Страх Наги не позволял старшей мышке потерять разум и завыть в ужасе, закрыв голову руками. Чтобы самой не впасть в истерику и еще больше не напугать, она ласково шептала на ухо девочке, что все хорошо и война скоро закончится. А еще Терри про себя молилась, чтобы страшный эпизод стерся из детской памяти, вытесненный счастливыми и светлыми моментами. О том, что после этой битвы малышка может остаться сиротой, девушка старалась не думать.
А серый воин впервые действительно бесился от того, что дал слово не покидать своей темницы, если его специально не вызовет в бой командование, и вынужден сейчас находиться здесь, а не сражаться бок о бок с друзьями. Периодически приходя в себя от горячки неизвестности, он замечал дрожащих женщину и ребенка, прижавшихся друг к другу, присаживался рядом, обнимал их, гладя по волосам то большую, то маленькую, и укачивал Наги в сильных руках. Но потом, когда они немного расслаблялись, снова забывался, передавал девочку Терри и принимался метаться по камере. Удерживало от нарушения приказа его только то, что в случае, если неприятель прорвется на базу, дорогие его сердцу мышки окажутся беззащитны.
Его терзания спустя несколько долгих часов прервал Огонек, с ног до головы покрытый кровью врагов, смешанной с песком родной планеты, пропахший гарью и бензином, с адским пламенем, рдеющем в красных глазах. Стряхивая с ботинок и шлема какие-то красные ошметки, молодой воин, оставляющий за собой бурые следы, был похож на воплощение демона войны, яростного и бездушного.
— Мы победили, дядя Модо! Сток прорвался! Ни одна сволочь не ушла! — хищно скалясь, прокричал воин. — Побудьте пока тут: на базе бедлам, южный выезд, командный пункт и часть жилого сектора разнесло после взрыва ракеты, я там сейчас нужнее, чем тебя охранять! Хвала Фобосу, Наги была сегодня здесь: от квартиры Карабины и Троттла ничего не осталось!
И унесся куда-то, по-видимому, под действием адреналина даже не замечая сочащийся кровью росчерк, начинающийся сразу под ухом и заканчивавшийся глубокой раной под ребрами с противоположной стороны.
Потянулись минуты ожидания, на этот раз не нарушаемого звуком рвущихся бомб.
Присмиревшая Нагината, измученная страхом, пригрелась на руках у Терри и уснула беспокойным сном. Не пробуждаясь, она вздрагивала, всхлипывала и время от времени сжималась, неразборчиво призывая мать и отца. Спустя некоторое время из коридора послышались быстрые и частые шаги: к камере вышла уставшая, осунувшаяся Карабина, так же, как и Огонек, с ног до головы залитая кровью и пропахшая смертью. Сделав знак, чтоб не будили дочку, одними губами спросила, как малышка. Получив заверение, что все хорошо и девочка под присмотром, бесшумно подошла, опустилась около дочери на колени и, закрыв глаза, беззвучно заплакала от облегчения, наслаждаясь тем, что влажную шерсть на щеках холодит дыхание ребенка. Спустя минуту она взяла себя в руку и снова ушла координировать работу по устранению последствий нелегкого боя. Когда марсианка развернулась, на ее спине и бедрах стали видны короткие, но глубокие раны, покрывающие мышку мелкой сеткой от шеи почти до колен.
После визита генерала Терри тоже сморил сон, неспокойный и тревожный, в котором она судорожно прижимала к себе вздрагивающего и всхлипывающего ребенка. Но когда кто-то осторожно потянул мышонка из ее рук, женщина мгновенно проснулась и утробно зарычала, готовая зубами вцепиться в горло любому желающему причинить вред Нагинате.
— Тшшш, детка, это я, — мягкий голос Троттла шептал в самое ухо, пока его обладатель аккуратно забирал у нее девочку. — Я отнесу Наги к Карабине в медчасть отдыхать. Спасибо тебе за все!
Терри, кивнув, снова повалилась на жесткие нары. Сил и желания последовать за рыжим и найти более комфортный ночлег не было никаких. Без ребенка у сердца резко стало холодно, и мышка обняла себя за плечи, пытаясь согреться. Внезапно с соседнего ложа поднялась высокая фигура и направилась к ней. Модо осторожно опустился рядом и прижал к себе дрожащую мышку, пытаясь согреть. Та прильнула к нему всем телом и всхлипнула в широкую грудь, наконец признавшись, как страшно ей было, как хотелось бежать, не разбирая дороги и кричать, как хотелось закрыть голову руками и выть, но устроить истерику было нельзя, ведь рядом та, которой еще страшнее! И только теперь, спустя долгие часы, она разрешила себе выпустить наружу весь тот страх, что пережила. Ее плечи вздрагивали, она бессвязно шептала о взрывах, горячие слезы скатывались на теплую, сильную руку, пока металлические пальцы аккуратно гладили спину и волосы. Мужчина не отпускал девушку до тех пор, пока та наконец не успокоилась и не забылась на удивление спокойным и глубоким сном. Только ощутив, как ее ровное дыхание ерошит короткую шерсть на шее, Модо позволил себе уснуть.
Так, спящими в обнимку в тюремной камере, их и нашел Стокер, пришедший сообщить своему бойцу, что тот свободен. Генерал понимающе улыбнулся, тепло глядя на друга, и ушел, оставив пару отдыхать до утра.
Смертельно уставшему лидеру хватило лишь один раз просмотреть запись с камеры, чтобы вынести приговор. Теперь он направлялся в лазарет, чтобы прямо там расстрелять начальника гражданских.
***
Терри смущенно топталась в парковочной части мотоотсека около синего «Чопера», сжимая в руках рюкзачок с нехитрыми пожитками. Вокруг сновали механики, таскавшие туда-сюда разные железки, трубки и бутылки с техническими жидкостями. Они переругивались, не сходясь во мнениях по поводу того, как лучше ремонтировать ту или иную неисправность, и постоянно бегали за советом к старшему механику смены. Терри правда, глядя на то, какими горящими глазами смотрят молодые мужчины на перемазанную машинным маслом Тэссен, заподозрила, что внимание красивой мышки парням было гораздо интереснее квалифицированного совета.
На другом конце ангара, там, где располагалась ремонтная мастерская, Чарли, отчаянно ругаясь на непонятном языке, выправляла пластик на красном спортивном мотоцикле и отгоняла его хозяина, то и дело советующего под руку. В итоге белый, получив гаечным ключом по заднице, а также напуганный угрозой, что если не перестанет мешать, будет ездить с царапинами и вмятинами, обиженно засопел, но начал делать точно то, что просят.
Серая мышка улыбнулась, глядя на них. Гладкокожая жена Винсента вызывала удивление, у многих — интерес, но было очевидно, что воин подругу обожает. Терри задумалась, как это — создать семью с тем, кто не похож ни на кого? С тем, на кого до конца жизни будут оглядываться? С таким, как серый мужчина, чья внешность стала для нее столь привычной, что она по началу даже не поняла, почему гражданские шарахались в стороны, когда в сопровождении Модо пришла в лагерь за вещами. Одну ее он не отпустил и все время, пока марсианка с фиолетовыми глазами собиралась, пристально следил, чтоб никто не посмел обидеть. Он вроде бы ничего не делал, лишь стоял в паре шагов, расслабленно опершись спиной о стену и, пока выдалась свободная минутка, проверял настройки боевого режима протеза да время от времени кидал на окружающих взгляд чуть прищуренного глаза, но его облик произвел столь сильное впечатление, что мужчины поспешили убраться из поля зрения. И лишь мать мальчика, которого девушка спасла при отходе колонны, отважилась подойти к ней под предлогом прощания и, несмело обняв, жарко зашептала в ухо, чтоб Терри оставалась с ними, с гражданскими, она лично упросит нового главу общины не причинять ей вреда после того, как колонна уйдет с территории военных, что лучше уж тут, с грубыми, но своими мужиками, чем у такого монстра наложницей…
