Он добрался до низкой дверки. Коснулся скрепляющих железных полос. В свете рожка лампы было видно, что они сплошь покрыты налётом ржавчины. Рыжина испачкала пальцы. Железо на ощупь показалось ледяным. В этой комнате, должно быть, было ещё холоднее и темнее, чем в остальном подвале. Чтобы это выяснить, ему придётся туда войти.

   Зачем Оркрижды только устроили себе здесь эту комнату?

   Наверно, ему всё же лучше порыться в клетях. Или вернуться назад к дыре. Может, Тими ждёт его там? Подобная мысль некоторое время крутилась в голове. Если бы Тими окрикнул его, он бы услышал. К тому же, там темень, а здесь горел свет. Одно это перетягивало всё прочее.

   Замка на двери не висело. Потому что, тут он был врезной, - скважина для ключа помещалась у правого края створки. И вот отличный вопрос: где ему раздобыть сам ключ?

   Так и придётся тащиться назад.

   Ром прищурился на что-то внизу на земле. Провёл башмаком по куче свалявшейся пыли у порога. Носок башмака сдвинул нечто железное, чей тусклый блеск он заметил до того. Ром наклонился и поднял его. Большой ключ с зубчатой бородкой и витым кольцом с другой стороны, чтобы удобнее держаться. Ржавчина как следует потрудилась и над ним.

   - Долго же ты дожидался меня дружок, - ухмыльнулся Ром.

   Он вставил ключ в замочную скважину. Повернул. В замке натужно проскрежетало на пол оборота. И замерло. Ром напрягся, пытаясь провернуть дальше, - ключ не пожелал сдвигаться с места. Тогда он дёрнул его вобратку. Тот же результат. Что-то заклинило в старом механизме. Словом, ключ встрял намертво.

   - Вот хрень! - Ром сделал ещё попытку, наваливаясь на витую дужку всем весом. Бесполезно. - Срань дрянная! - Услышь от него такие слова отец, вмиг бы уши надрал.

   И что ему теперь делать?

   - Хрень! Хрень! Хрень!

   Ром заехал по двери кулаком.

   - Дрянная дверь! Дрянная срань!

   Он двинул по ней плечом. Просто от отчаяния. Внутри у него всё поднялось и забурлило, требуя выхода.

   - Ну, почему ты не отрываешься?! Так сложно открыться, да?!

   Ещё один удар плечом.

   И Ром едва не рухнул на колени, когда створка со скрипом проехала по широкому порогу. Она вовсе не была заперта, а лишь плотно прикрыта и от времени осела в петлях!

   Подождав немного, пока уймётся дыхание, Ром вновь надавил на дверь, теперь аккуратнее. Створка оказалась толстой, но он сумел отворить её почти во всю ширь. Удобнее бы сделать, чтобы она раскрывалась наружу, где всё просторнее. Однако здешние строители рассудили иначе.

   На него пахнуло стылостью. И ещё запахом. Горьким, сернистым. Так пахло на винодельне у старика Мо, когда тот обрабатывал кувшины для заливки в них молодого вина. Похоже, он был первым, кто заходил сюда за все последние года.

   Внутри подвальной комнаты клубился непроглядный, словно бы настоявшийся за долгое время до состояния киселя, мрак. Свет лампы не мог пробить его дальше полукруга утрамбованной земли у порога.

   По коже Рома от затылка до самых пяток пробежало полчище хладных мурашек. Одно и сразу за ним второе.

   Он замер у порога, пытаясь хоть что-то разглядеть в глубине комнаты. Размеров та была невеликих, но ничего не разглядел. Отыскать здесь подставку он мог, лишь прогрузившись в темень и обследовав её на ощупь.

   Ром вдохнул полную грудь и медленно выдохнул. Затем переступил порог. Он двинулся в правую сторону, не отпуская ладони от стены, ожидая, что сразу наткнётся на подвесные полки или ящики. Шаг. Пусто. Ещё шаг - пусто и темно.

   Раскрытый проём двери остался позади блеклым пятном. Ром сощурил глаза, - он начал различать более плотную тень дальше у стены. Какой-то стол или... что-то там определённо находилось.

   Забавно будет, если дверь сейчас захлопнется. Сама по себе, как зажёгся и рожок.

   Просто обхохочешься.

   С чего бы ей захлопываться? Он её едва с места сдвинул.

   А если...

   Нечего ей захлопываться!

   А если её захлопнут? Например, старина Уилли, - не унимался мерзкий голосок в голове.

   Уилли давно сгорел в своей хибаре в парке. Ром сто раз бывал с Тими и другими мальчишками на заросшем крапивой и полынью пожарище с торчащим посреди него закопчённым остовом печи. От садовника тогда, как говорят, даже костей не нашли, - всё обратилось в пепел. Тело Уилли забрал огонь земной, а вот его душа на века вечные обречена гореть уже в пламени адском!

   Рука Рома нашарила угол комода, а может всё-таки стола.

   Оркриджы что, сносили сюда ненужную мебель, которая уже не помещалась наверху?

   И ты полагаешь, что сумасшедший Уилли, хладнокровно расправившийся с семьёй своих хозяев вместе с их маленькими детьми, сгорел во сне из-за случайно выпавшего из печи уголька?

   Тими говорит: Оркриджей никто не убивал. Что они всего лишь переехали в другой город. А садовник... он же был сумасшедший! Он мог таким образом покончить с собой!

   Конечно. Тими знает всё на свете... Значит, Уилли сжёг себя заживо? Не придумал менее мучительного способа умереть? О, нет. Убийца испугался, что народ устроит над ним расправу за содеянное, и хотел обезопасить себя. Мертвеца ведь никто не станет искать. А что поможет в этом деле лучше, чем огонь? Да такой, что не оставляет даже костей.

   Его ноги вдруг приросли к одному месту, не в силах сделать шагу ни вперёд, ни назад. Он крепче вцепился в угол комода - или стола - и на миг закрыл глаза: их всё равно заполнял мрак, но другой, не опасный.