– Это неважно, Генри, – не теряя самообладания, продолжал Калеб. – Важно то, что мотивы моих действий не продиктованы происходящим вокруг. Апокалипсис, армагеддон, эпидемии и пандемии. Я делаю лишь то, что нахожу уместным. Спрашиваю о том, что мне видится важным, и поступаю лишь так, как считаю должным. Посему мой вопрос по-прежнему актуален. Тридцатое октября, Генри. Что произошло?

– Я отвечу. Но ты удалишь всё, что нашел в этой безумной, никому не нужной охоте на ведьм. Идет? – Бейкер вопросительно кивнул.

Хейз также кивком подтвердил свое согласие с выдвинутыми условиями.

– Ладно, Калеб. Твой извращенный разум жаждет ответов? Я их тебе дам! – Генри откинулся на спинку дивана и начал свой рассказ: – Это была суббота, насколько я помню. Торжественный сбор по случаю моего двадцать первого дня рождения. Отец устроил шикарный вечер в одном из наших пентхаусов на Таймс-сквер. Раз ты перерыл столько материалов, то знаешь: он никогда не был любящим папашей и ненавидел буквально всех и вся. Конечно же, больше всего он испытывал отвращение к моему окружению. Смертный сброд – он их так называл, – Генри иронично улыбнулся. – Моих лучших друзей… и подруг. Меня, конечно, тоже не особо жаловал. Но другого сына у него не было, и, видимо, это как-то удерживало его от порыва попросту уничтожить нас всех. В общем, мы с ним не ладили. Он говорил, что мне надо держаться своих, таких же бессмертных, а я попросту посылал его к черту. Так вот, в тот день он на удивление был добр и соизволил даже устроить мне праздник. Алкоголь, музыка, танцы. Все мои друзья были рядом, и казалось, что наконец все наши с ним ссоры останутся в прошлом. Но ровно в полночь он опять-таки проявил себя. Раскрыл, так сказать, истинный замысел того вечера. Он и все его прихвостни покинули помещение. В ту же минуту десятки засовов сработали, заблокировав двери и окна, отрезав все входы и выходы. Конечно, в одиночку он бы не смог такое провернуть. Всю грязную работу делал за него шеф службы безопасности Грузовик Донелли. Его так называли, потому что он был реально размером с грузовик. Просто амбалище, который не чурался избивать даже женщин и детей. Мне тоже пару раз доставалось. Говорили, что он «убрал» половину отцовских партнеров по бизнесу. В общем, после закрытия окон и дверей в центре комнаты огромной голограммой возник он – папаша года. Успешный богатый бизнесмен, олицетворяющий собой предел мечтаний каждого. И он обратился ко всем собравшимся с душещипательной речью о том, как же ничтожны люди, рожденные бессмертными. То есть я, его сын. Единственный бессмертный в этом гребаном пентхаусе. Несколько минут он промывал им мозги нотациями о том, какие они молодцы и как многого добились, как могут добиться большего. И наконец последней фразой выдал, что истинное бессмертие нельзя обрести с кровью – его можно лишь заслужить. Тот, кто убьёт всех в этой комнате, получит от него эликсир бессмертия. Так он сказал. В тот же миг прямо из-под пола поднялись с десяток выдвижных шкафов, под завязку забитых оружием и боеприпасами. В тот момент я ещё улыбался как дурак, искренне веря, что всё это лишь неудачная шутка. Но секунду спустя Дэнни схватил автомат и открыл беспорядочный огонь. За ним последовали и другие.

Генри на мгновение замолчал, явно с глубокой душевной болью переживая произошедшее.

– Буквально сразу в воцарившемся сумбуре шальная пуля пробила мне ногу, и я беспомощно полз вдоль стены, пытаясь укрыться от этого безумия. Они убивали друг друга за эфемерную надежду на бессмертие. Как животные, вцепившиеся в смертельной схватке ради забавы беспечного хозяина. Я ненавидел их. Отец оказался прав – их мотивы были за гранью моего понимания. Их жажда вечной жизни опьяняла, а мне, напротив, была неведома. Последним, кого я увидел, был Фрэнк. Этот нерешительный мальчишка, вечно следовавший за мной как прихвостень, копируя все манеры и повадки. Мне казалось, это было восхищение, но теперь он стоял с пистолетом, направленным мне в лицо, и я ничего не мог с этим поделать. Удивительно, как страх и вожделение похожи. Я не хотел никого убивать, но за секунду до встречи с Фрэнком почти уже дополз до пистолета лежавшего в паре сантиметров от меня. Я был готов уничтожить каждого из них, движимый неведомым доселе страхом. Они же были готовы убивать ради надежды. Но я не успел. Он выстрелил, Калеб. Выстрелил, – Генри вновь замолчал, глубоко задумавшись о той ночи.

– Но ты выжил? – Хейз прервал раздумья собеседника очередным вопросом.

– Да, я выжил. Видимо, отец был не настолько безумным, чтобы дать единственному сыну умереть, и в последний момент один из его стражей ворвался в комнату, устранив Фрэнка. Собственно, на этом всё и закончилось. А я сделал долгоиграющие выводы о том, кто же на самом деле друг, а кто враг.

– А отец? – Калеб продолжал уточнять детали. – Что стало с ним?

– Иронично, но в тот же вечер его застрелил его же приспешник Грузовик Донелли. Видимо, даже безумцы не могут ужиться вместе. Он отлично разбирался в моих друзьях, но в своем окружении оказался полным профаном.

Генри и Калеб замолчали, мысленно рассуждая каждый о своем. Вместе с тем Бейкер, изрядно утомленный таким экскурсом в далекое прошлое, неспешно направился в прилегающую спальню, попутно напомнив об их договоренности:

– Калеб, я вздремну немного. А ты уничтожь всё, что нашел. Кое-что из прошлого попросту не заслуживает того, чтобы быть в настоящем.

Хейз молча обернулся и вновь устремил взгляд в бескрайнюю гладь океана.

Огромные дымящиеся пласты арматуры и бетонных перекрытий укрыли некогда прекрасную поляну Цитадели легатов. В этом гнетущем зрелище пепла и пыли трудно было разглядеть символ былого величия Республики, однако Филипп, казалось, всё ещё не мог поверить в случившееся. Около часа он попросту шел вдоль залива по едва уцелевшему клочку земли в ярых попытках собрать в своем сознании все недостающие детали этого пазла.

– Она скрылась под землей, – словно озарение возникла мысль в его голове. – Убежище руководства. На случай ядерного удара, – продолжал он рассуждать. – Должно быть, она всё ещё жива и хочет выбраться. Но как? Как? – Дюбуа осматривал округу в попытке раскусить замысел инженеров прошлого.

Филипп в несколько ловких движений взобрался на небольшую возвышенность, откуда открылся вид на близлежащую округу. Большая часть прилегающего леса по-прежнему полыхала в огне. Лишь небольшой островок в центре залива Аппер-Бей оставался нетронутым. Статуя свободы. Монумент былого времени по-прежнему был целым и невредимым – ударная волна была погашена защитным полем и не добралась до него. Это было бы идеальным местом для организации запасного выхода из убежища. Но как туда добраться? Дюбуа был явно не в лучшей форме для столь длительного заплыва, а раздобыть корабль в тлеющей преисподней было и вовсе сродни чуду.

– Надо встретить её на том берегу, – едва слышно пробормотал Филипп и бросился бежать вдоль берега в надежде наткнуться на хоть какой-то уцелевший транспорт. К счастью, удача была благосклонна к нему, и через несколько километров изнурительного забега он наконец наткнулся на военный патруль.

– Сэр, всё в порядке? – один из солдат обратился к изрядно потрёпанному бедолаге, признав в нём офицера «Тайпан».

– Теперь да, – переводя дух, едва слышно пробормотал Филипп. И после секундного промедления добавил: – Вы переходите под моё командование. Доложите командиру – и вперед, едем к полишлюзу.

– Есть, сэр, – рапортовал военнослужащий и тотчас же связался с командиром по нагрудной рации. После некоторой бюрократической проволоки наконец все были готовы выдвигаться, и бронированный аэромобиль устремился в сторону Манхеттена. Пока транспорт набирал высоту, меняя уровни движения, Филипп как завороженный смотрел в окно, созерцая пугающие последствия случившегося. Мимо проносились военные грузовики, пожарные, скорые, а Дюбуа видел лишь огромную дымящуюся гору пепла, устилающую практически весь горизонт. Лица своих солдат, зачищающих уровень за уровнем. Стена «Тайпана». Слова подчиненных. Всё это как огромный мучительный хоровод образов окутало его сознание и не отпускало ни на мгновение. Вдруг его внимание привлек караван военной техники, двигающийся в сторону Джерси по одному из нижних дорожных уровней.