– Сколько на это уйдет времени? – переспросил Генри.

– Если начнем сейчас, должны управиться до конца дня, – ответил советник.

– Начинайте. Под твою личную ответственность. Все свободны! – с последней фразой Генри стремительно направился прочь из помещения, и за его спиной началась бурная дискуссия и оживленная суета. Калеб же продолжал сидеть в комнате, молча созерцая всё происходящее и делая какие-то известные ему одному выводы. Между тем в другом зале в конце коридора начиналось другое совещание, куда как раз бесцеремонно вторгся Генри Бейкер. С порога он приступил к делу:

– Так, докладывайте, какие результаты.

В зале, помимо легата, присутствовали всего три человека: Эбигейл – глава пресс-службы совета легатов, Дональд Сондер – глава центра по борьбе с терроризмом и Дилан Фишер – первый заместитель Бейкера по вопросам разведки. Эбигейл тут же отреагировала на появление начальника и быстрым жестом руки начала показ небольшого рекламного ролика, попутно сопровождая его своими емкими комментариями. Суть данного видео сводилось к весьма красочной иллюстрации тех последствий, с которыми могут столкнуться бессмертные, если не примут специально разработанную новинку – препарат Джей семь шестьдесят три. По утверждениям авторов ролика, его необходимо употребить всем бессмертным, которые были в числе первопроходцев, принявших препарат в далеком 2026 году. Как объясняется, та версия препарата была не до конца проработана и в результате спустя триста лет проявляются крайне нежелательные, фактически критичные для жизни побочные эффекты, в числе которых спонтанные потери сознания, кровь из глаз, носа, боли в голове, животе и конечностях, в некоторых случаях летальный исход.

– Не перебор? – скептически отреагировал на увиденное Бейкер.

– Сэр, разработкой видео занималась команда Рогова, так что у меня не было возможности повлиять на содержимое. Но, насколько я понимаю, наша задача состоит в том, чтобы все бессмертные явились в центры вакцинации как можно скорее. Страх в данном случае лучший мотиватор, – сдержанно ответила Эбигейл.

– Уже начали показ? Как результаты? – продолжал Генри.

– Да. Сейчас он транслируется по всем открытым каналам каждые полчаса. В течение часа к тиражированию должны подключиться все платные и частные каналы. В отделения ЭДЖИ в Нью-Йорке, Токио и Пекине уже начали выстраиваться очереди, – Джессика самодовольно улыбнулась. Генри одобрительно кивнул головой и тут же переключился на присутствующих коллег из силовых ведомств:

– Так, а у вас что? Всё под контролем?

– Так точно, сэр, – рапортовал Сондер. – Все бессмертные, обратившиеся в центры вакцинации, маркируются микропередатчиком, растворённым в препаратной вакцине. В результате мы отслеживаем их перемещения вплоть до дома или любого другого малолюдного места. После чего группа быстрого реагирования их задерживает, нейтрализует охрану и доставляет в центр временного содержания, а после – на базу «Эдвардс».

– И скольких уже локализовали? – уточнил Бейкер.

– По последним данным, приближаемся к трем сотням, сэр, – самодовольно озвучил сухую статистику офицер. Бейкер тяжело вздохнул.

– Три сотни из двадцати тысяч. Пугающая статистика. Нужно ускоряться, Дилан, – обратился он в сторону третьего мужчины, присутствующего за столом. – Ты мои глаза и уши в этой операции, так что начинай уже действовать! Через три часа доложишь о результатах.

– Так точно, сэр, – мгновенно среагировал Фишер и слегка привстал, заметив намерение начальника покинуть встречу. Генри поблагодарил собравшихся и столь же стремительно, как появился, покинул комнату, скрывшись за близлежащим изгибом коридора. Преодолев несколько отсеков, Бейкер наконец оказался в своем кабинете – вдали от суетящейся толпы людей, насущных проблем и безотлагательных решений. Огромный пустой кабинет, отделанный деревом, массивный дубовый стол, кожаное кресло, пронзительная тишина и… И Калеб Хейз.

– Что ты здесь делаешь? – с ходу обратился Генри к стоящему в глубине комнаты коллеге.

– Жду тебя, – монотонно ответил Калеб, что-то пристально разглядывая в дали океана через внушительный панорамный иллюминатор.

– Давай позже? Я устал, – Генри явно не горел желанием вести задушевные беседы, и без того изрядно утомившись нескончаемыми совещаниями.

– Конечно, я понимаю. Отдыхай, – Калеб понимающе прокомментировал возражение товарища, вместе с тем оставаясь на месте, всё так же неподвижно лицезрея ровную океанскую гладь.

Генри не оставалось иного выбора, как попросту не замечать присутствия Калеба. Он неспешно направился к столу, попутно отмечая в планшете ряд грядущих совещаний и встреч. Калеб же по-прежнему молча стоял в огромном полупустом кабинете, не издавая ни звука. Несмотря на кажущуюся окружающим близость, эти двое никогда толком не общались по душам и уж тем более не считали друг друга друзьями и даже приятелями. Вместе с тем атмосфера приближающегося апокалипсиса каким-то магическим образом воодушевляла их на поиск точек соприкосновения. Генри, закончив с планшетом, сделал несколько шагов в сторону дивана и, неспешно усаживаясь, как бы невзначай адресовал вопрос коллеге:

– Калеб, а как ты отдыха…

– Генри, можно личный вопрос? – в ту же секунду раскатистый бас Хейза не дал завершить ему фразу.

– Да, конечно, – Бейкер слегка растерялся, но, несомненно, был рад такой заинтересованности со стороны верховного легата. Хейз продолжил ровным размеренным голосом:

– Почему ты так ненавидишь смертных?

– Я? Я их не ненавижу, – Генри попытался тут же внести ясность. – Просто они мне не нравятся. И тут нет никаких глубинных причин.

– Две тысячи двести пятнадцатый год, – Калеб, словно игнорируя аргументы собеседника, продолжал, – год смерти твоего отца.

– Ты что, получил доступ к моему досье? – Генри занервничал и начал явно раздражаться повышенным интересом к своей персоне, но Хейз всё продолжал:

– До этого года ты был окружен друзьями. Том, Фрэнк, Дэнни, Роуз. Все они были смертными. А мгновение спустя ты один, и все упоминания о прошлом начисто стерты.

– Какого черта, Калеб? Этого нет в записях! Ты что, копаешь под меня? – Генри уже даже не скрывал переполнявших его чувств и раздражения. – Федеральный архив, фотографии, социальные сети. Всё было вычищено.

– Тридцатое октября – день твоего рождения. Всё произошло там, – Хейз, словно не замечая слов Бейкера, продолжал делиться мыслями о прошлом своего товарища.

– Замолкни! – выкрикнул Бейкер. – Я не собираюсь исповедоваться перед тобой!

– Раскрошив людей, Генри, нельзя не оставить крошек. Я собирал фрагмент за фрагментом. Анализировал, восстанавливал, просматривал записи, показания, архивы, досье. Я вижу то, каким ты был тогда, и знаю тебя таким, каким ты стал сейчас. И не могу понять, как один день мог изменить всё. Поэтому прошу тебя сложить этот пазл моего сознания, – Хейз закончил своё повествование и пристально уставился на Бейкера в ожидании ответа. Генри слегка отвел взгляд в сторону и неспешно произнес:

– С кем ещё ты это обсуждал?

– Обсуждаю с тобой, – ответил Калеб с некоторым недоумением.

– Ладно, – Бейкер на мгновение задумался. – Странно, конечно, что в преддверии апокалипсиса тебе больше нечем заняться, кроме как анализом моего прошлого.

– Когда полыхают пожары, Генри, свет солнца не тускнет, – Хейз многозначительно уставился на собеседника своими бездонными голубыми глазами.

– Это ты, что ли, солнце? – саркастично переспросил Бейкер.

– Солнце – это метафора, – не замечая скепсиса товарища, продолжал Калеб. – Своим светом оно может всё усугубить, разжигая пламя ещё свирепее, или же, напротив, сковать его проливными дождями, испаряя бессчётные воды океанов. Но солнцу это не ведомо. Его мотивы чисты, а возможные последствия – лишь наложение эха голосов тысячи солнц.

Генри молча смотрел на философствующего легата, пытаясь уловить суть сказанного.

– То есть ты солнце? – вновь переспросил Хейз.