— Я… — она запнулась. — Кажется, опять не смогу связно рассказать. Камень открыл только крошечный фрагмент моих воспоминаний. Пробил дырочку в том месте, где уже и так была трещина. В моем мире есть ведьмы — у нас синяя кровь, мы можем летать на мётлах или… — опять запинка. — на драконах. У некоторых железные зубы и ногти. А я их королева — Манона Черноклювая.
Кассиан смотрел, как ведьма крутит камешек в тонких белых, как снег, пальцах. Чёрный камень на белом фоне. Знакомая всем иллирианцам картина.
— Кажется, я знаю, откуда отломали этот осколок, — спешно произнёс он, как будто боялся передумать. — Аз, посмотри сам. Это такой же оникс, как камень на вершине Рамиеля…
Оба иллирианца недоверчиво уставились на тёмный предмет, но сомнений не оставалось — это точно та же порода, из которой состояла святыня иллирианцев и конечная точка Кровавого ритуала. Единожды прикоснувшись к этому камню, уже невозможно забыть чарующий и мрачный холод его поверхности. Тогда, на горе, куда трое иллирианских малышей добрались едва живыми, изможденными и готовыми потерять сознание от вкуса победы, монолит показался Кассиану наполненным магической силой. Он выделялся на фоне весеннего горного пейзажа — снег на вершине Рамиеля не успел растаять и чёрная глыба на белом фоне ощущалась храмом жёсткого божества. Прикосновение только укрепило мысль о том, что перед ними не просто оникс. Мальчишескую ладонь встретило нечто вечное, опасное, лишь на время затаившееся в поглощающей весь свет тьме. И, сейчас, сжимая осколок камня в пальцах, Кассиан всё прочнее убеждался, что те его мысли не были плодами помутнённого неделей испытаний разума.
— Если это действительно так, то мне нужно к этому камню, — твёрдо сказала Манона, уже собираясь выходить из дома.
Кассиан очень надеялся, что Азриель придёт на помощь. Но его верный боевой товарищ был гораздо компетентнее в простых житейских делах, вроде убийств и шпионажа, чем в проблемах взаимоотношений. Или, может, он просто мстил за всё те разы, когда Кассиан принимал сторону Мор в играх, которые она вела. Но, как бы то ни было, Аз молчал и делал вид, что поглощён изучением перекочевавшего к нему чёрного осколка.
— Манона, — слова давались Кассиану с трудом. Это ощущалось, как если бы его заставили забивать гвозди в крышку собственного гроба. — На священную гору Рамиель нельзя подниматься. Никому. Ни тебе, ни даже мне или Ризанду.
Иллирианцу захотелось зажмуриться. Азриель так пристально вглядывался в камень, что мог бы прожечь в нём дыру. Голос Маноны был похож на свист подожженного фитиля:
— То есть, ты хочешь сказать, что сейчас, находясь в секунде от возвращения всей своей жизни, — Кассиан уже давно поднялся с колен, но ощущение того, что на него смотрят сверху вниз, осталось. — Я должна отказаться от этого, просто потому, что один из тысячи дикарских законов это запрещает?
Руки Маноны тряслись, верный знак, что сейчас в ход пойдут железные ногти. Но в таком состоянии ей наверняка будет мало разорванной подушки.
— Ты здесь главнокомандующий, твой брат — правитель, и вы вроде как тоже заинтересованы в том, чтобы узнать, какие ещё фокусы затевал Король. Так что же, имея всё это, мы не можем просто подняться на гору?
Не так часто в его долгой и богатой на приключения жизни Кассиану необходимо было искать компромиссы. Когда ты иллирианец с семью сифонами и главнокомандующий армии — этого делать не требуется, а когда оборванец-выродок — это сделать невозможно. Но сейчас был тот редкий случай, когда компромисс необходим. И Кассиан упорно искал его, стараясь не смотреть Маноне в глаза. Он знал, что разъярённым диким зверям нельзя смотреть в глаза.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы из воздуха не возник Ризанд.
«Значит, Аз позвал его…»
Он недоуменно окинул взглядом разгромленную гостиную и в одно мгновение сделался суровым верховным правителем.
— Что здесь происходит?
Манона неспешно развернулась. Что-то изменилось в её движениях, даже во взгляде. Она стала держать себя… величественнее. Ризанд неожиданно оказался напротив равной себе королевы ведьм. Правда, её королевство затерялось где-то среди иных миров. Но само воспоминание о власти придало Маноне сил. Она спокойно выдержала взгляд Ризанда, встретив его колкими искрами в золотых глазах.
— Это я хочу, чтобы мне объяснили, что происходит.
— Не забывайся. Пока ты находишься здесь, вопросы задаю я. Не заставляй напоминать о том, что по-хорошему ты должна ещё и кланяться.
Манона осталась удивительно спокойной. Королевский титул был ей к лицу.
— Амрена отдала мне осколок чёрного оникса, который нашла в Сонном Королевстве. Предположительно, благодаря ему я здесь и появилась. Взяв в руки только эту маленькую частичку, я вспомнила кое-что из того, что раньше было скрыто. Мы можем познакомиться заново: меня зовут Манона Черноклювая, я ведьма, наследница клана Железнозубых, последняя Крошанская Королева. У меня синяя кровь, железные клыки и когти, раньше я летала на драконе и пила кровь смертных.
Ризанд недоверчиво покачал головой.
— Ты же знаешь, о чём я хочу тебя попросить? Уж прости, но это звучит, как детская страшилка.
Кассиан не ожидал такой резкости от своего верховного правителя. Хотя он имел все основания, чтобы проявлять недовольство — уже слишком частыми стали незапланированные визиты в Гавань Ветров. Но Ризу не стоило так отзываться о воспоминаниях Маноны.
— Риз, ты перегибаешь палку. Зачем ей что-то придумывать?
— Кассиан, перегнули палку вы, когда решили, что вам позволено крушить этот дом, устраивая из него поле для своих игрищ, — даже не поворачиваясь, процедил сквозь зубы Ризанд. Но вдруг, увидев стул, спинка которого явно была разломана резким движением крыльев, усмехнулся. Обычно так ломали мебель неуклюжие иллирианские подростки, которые плохо контролировали эмоции и крылья. — Если продолжите себя плохо вести, я вас рассажу — ты останешься в этом бардаке, а Манона уедет в Веларис.
— И будет жить в одном доме с Нестой? О, тебе, видимо, не хватает следов крови и развешенных среди такого же хаоса кишок, — парировал Кассиан.
— Я ставлю на Несту, — наконец-то подал голос Азриель.
И тут — бум! — фитиль всё-таки догорел. Какие бы королевские манеры ни обрела Манона, сохранять их в окружении трёх иллирианских придурков, которые за считанные секунды умудрились опошлить практически официальный и очень важный разговор, стало просто невозможно. Манона зарычала и с характерным щелчком выпустила железные зубы и ногти.
— Мне нужно к этому камню, немедленно! — прорычала она.
Ризанд присвистнул, разглядывая Манону. Кассиан мог понять его интерес, пересиливающий даже гнев и опасение. Они втроём повидали достаточно за долгие годы жизни — сражались, заточали чудовищ, слушали байки у солдатских костров. Но никогда никто из них не видел такого. Сложно было представить себе мир, где жил целый народ женщин, способных любого разорвать железными клыками. И главное, это не являлось там ничем удивительным, как здесь, в Притиании, никто бы не был ошарашен видом иллирианца или серфима.
— Я впечатлён, — признал Ризанд вместо прямого ответа, чем ещё сильнее разозлил Манону.
Кассиан чувствовал, что сейчас может произойти неисправимое. Если Манона кинется на Ризанда, то даже с её силой бой будет унизительным и недолгим, а если после этого она и доберётся до Рамиеля, то только в кандалах и тогда, когда верховный правитель сочтёт необходимым. Отчаянные ситуации требуют отчаянных мер: Кассиан подошёл к стоящей спиной к нему Маноне и приобнял, прижав ведьмины руки к её же бокам.
Он почувствовал, что успел идеально вовремя — все мышцы девушки уже напряглись и приготовились к прыжку. Кассиан положил голову на её макушку. Манона, конечно, была высокой, но до иллирианского воинами ей далеко. К его удивлению, ведьма не стала вырываться и шипеть. Её тело резко скинуло напряжение, исчезли даже железные штучки. Связующая нить дернулась, как скрипичная струна.
