– И, кстати говоря, о литературе! Мой вам совет: не рассказывайте никому о своей пагубной страсти к французским романам. Нынче французов не жалуют.

На этот раз Грета зарделась так сильно, что Рихарду показалось, будто его обдал жар её тела. Она всё-таки заняла своё место рядом с ним, и их плечи соприкоснулись. Молодые люди обернулись друг к другу и некоторое время провели в молчании.

– Как это беспардонно с вашей стороны, герр Зендер, – прошептала она в итоге, с трудом скрывая смущение.

– Рихард, – требовательно ответил он, не в силах оторвать глаз от её лебединой шеи.

– Что?

– Зовите меня Рихардом.

Грета резко заиграла, и ему пришлось подстраиваться под её порывистый темп. Они играли поспешно, полностью отдаваясь музыке, ведь одной ей позволяли соединить свои души. О да! В этот момент и он, и она понимали, как похожи были их натуры: натуры романтиков и поэтов среди безобразных черствых сердец лидеров нацистского режима. Война, жестокость, кровь: всё это претило их возвышенным умам. Острее, чем когда-либо, Рихард вдруг осознал, почему с самой первой встречи потянулся к этой утонченной девушке, несмотря на безнадежность своего положения. Она – его родственная душа, она – та, которую он искал столько времени среди тысяч пустышек! Но как жаль, что за этими поисками он уже так сильно себя запятнал…

Мысль, что он не достоин её, вновь уколола Рихарда. И все же!.. Он прекрасно чувствовал Грету, будто она вся была сотворена из стекла. Кому ещё это удавалось? Он догадывался, что возлюбленная пыталась выплеснуть в музыку все эмоции, что испытала за разговор с ним. Которые он заставил её испытывать! Это стало так явно, что его в который раз обдало волной бессмертной надежды.

Ноты внезапно закончились, и в библиотеке повисла пронзительная тишина, рухнувшая на их несчастные головы как снег. Рихард слышал, как тяжело дышала Грета, чувствовал, что жар, исходивший от неё, становился всё сильнее, и всё-таки позволил себе оглянуться.

Он встретился с ней взорами и, прочитав в глазах девушки немую мольбу, прикрыл веки. Он стал приближаться, и она, отдаваясь порыву, сделала то же самое. По телу юноши побежали мурашки.

– Рихард, Грета! Где же вы? Йоханесс прибыл!

Юный Зендер почти нашёл губы фройляйн Либернахт, когда в библиотеку с радостным возгласом вошёл доктор Херцтер. Улыбка тотчас сошла с лица почтенного медика, а на её место пришла усмешка.

– Доктор Херцтер! – без умолку защебетала Грета, чтобы скрыть волнение. Она поспешно встала, натянула на лицо улыбку и взяла пожилого доктора за руку. – Неужели правда? Неужели мой старший брат здесь?

Альфред охотно подыграл дочери друга и так дружелюбно ответил ей, будто ничего не понял:

– Ты слышала меня, душа моя!.. Не теряй больше времени. Беги встречать своего героя!..

Девушка звучно поблагодарила доктора и, не смотря на Рихарда, как можно быстрее удалилась. Стыдливый румянец не сходил с её лица, а легкие шаги на лестнице звучали сегодня невесомее, чем когда-либо.

Альфред Херцтер многозначительно покачал головой, когда он и его ассистентом наконец остались наедине. Тот виновато потупил глаза под осуждающим взглядом доктора, словно нашкодивший кот, написавший в башмак хозяина. Сказано не было ни слова, но эти двое поняли друг друга и так. Настолько он не стыдился даже перед родным отцом!..

Спустя несколько секунд доктор Херцтер жестом подозвал Рихарда к себе и кивнул на лестницу, на которой недавно исчезла Грета. Юноша покорно поднялся с банкетки и приблизился к двери.

– Мы поговорим позже, – спокойно, но требовательно произнес учитель и тяжело вздохнул. Ученик сокрушенно прикрыл веки.

Когда двое мужчин вошли в гостиную, умилительная семейная сцена открылась их взору. Грета с громким визгом повисла у старшего брата на шее, Фридрих во все глаза рассматривал военную форму Йоханесса, а судья Либернахт покуривал в стороне свою неизменную трубку и с непередаваемой гордостью смотрел на старшего отпрыска.

– Грета, ты не жалеешь меня! – тепло проворчал Йоханесс. – Русским и французам не удалось со мной покончить, так это сделает моя родная сестра.

– Думай, что ты говоришь, глупый! – очень по-женски запротестовала сестра. – Никто с тобой не покончит. И слышать о таком не желаю!

– Когда я вырасту, то буду, как ты! – бойко проговорил Фридрих и дернул старшего брата за рукав. – Я хочу себе такую же награду, как у тебя… вон та, блестящая.

– У него будет ещё много наград, – снисходительно отозвался судья и мягко подвинул Фридриха в сторону. – Вскоре он станет новым красным бароном (1). Ты – гордость нашей семьи, Йоханесс!

Йоханесс с непередаваемой нежностью улыбнулся отцу, которого боготворил, и склонил голову в почтительном жесте.

– Быть, как красный барон, огромная честь для меня. – Юноша сжал старика Либернахта в крепких объятиях и с трудом заставил себя отстраниться, – но нет для меня большой благодати, чем ваша похвала, отец.

Вдруг герр Херцтер, считавший, что во всем нужно знать меру – даже в семейных нежностях! – звучно откашлялся в кулак.

– Я прошу прощения, – располагающе улыбнулся доктор. – Мне бы не хотелось мешать столь трогательному воссоединению. Посему, прошу простить, но мы с моими ассистентом, пожалуй, откланяемся.

– О, нет, милый Херцтер! – запротестовал старый Либернахт, бывший в хорошем расположении духа, и подошёл к другу вплотную. Рихард услышал, как он шепнул Альфреду: – Мы с вами ещё не закончили обсуждать наше маленькое дельце.

 Доктор ответил не менее загадочным шёпотом:

– Я думаю, мы будем действовать по старой схеме. Разве не так? – Он лукаво подмигнул судье, и тот заговорщически рассмеялся в ответ. Пожалуй, стариков связывали многочисленные общие дела. Уж не сам ли фюрер их направлял?..

– Полно искать оправдания, чтобы улизнуть от нас, – отмахнулся судья и неожиданно обернулся к Рихарду. – Вы ведь незнакомы с моим старшим сыном?

Молодые люди переглянулись лишь на мгновение, ещё не успев составить друг о друге должного мнения, когда хозяин гостеприимного дома снова взял слово:

– Йоханесс, доктора Херцтера ты знаешь. Этого же молодого человека я спешу тебе представить. Рихард Зендер, юный ассистент доктора.

Йоханесс и Рихард с готовностью пожали руки и на этот раз с большим рвением принялись рассматривать один другого. Они были погодками, но по складу ума и мировоззрению разительно отличались друг от друга. Старший из отпрысков Либернахт славился крепким рукопожатием, атлетическим телосложением, похвальной для арийца белой копной волос и голубыми глазами, унаследованными от матери. Таким сыном Либернахт старший и правда мог только гордиться!..

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».