Доктор слабо улыбнулся. Ну надо же, как у старого приятеля подвешен язык!.. Он бы и сам не сказал лучше.

– Я очень благодарен вам за веру, дорогой друг, но без вас у меня не вышло бы и половины того, что я задумал, – расщедрился на лесть Херцтер, затем поспешно поднялся с места и подал судье руку, – но сейчас мне придётся вас покинуть. Надеюсь, мы ещё сойдемся…

– Верно-верно! – смущённо заулыбался Либернахт, охотно клюнув на предназначенную для него удочку. – Но, право слово, вы уже уходите? Вы даже не пообедаете с нами?

Доктор хотел ответить, что уже назначил своему ассистенту Зендеру встречу у Фрауэнкирхе, но детский смех и чьи-то легкие шаги прервали их мужскую беседу.

– Герр Херцтер! Какой приятный сюрприз! Но неужели вы уже уходите? —

с неприкрытой досадой произнесла Грета, юная дочь судьи, после чего бросилась отцу на шею и поцеловала его в щечку. За ней в комнату вбежал восьмилетний мальчик – голубоглазый и темноволосый, как и его безвременно почившая матушка, – после чего бойко встал за спиной у сестры и шаркнул каблучками на маленьких аккуратных туфельках.

Впрочем, если бы Альфреда всерьёз спросили, кто из трёх детей Либернахтов был больше всех похож на покойную мать, то он без запинки назвал бы красавицу Грету.  Она унаследовала материнские осанку и профиль. А ещё у юной фройляйн чувствовался её характер: ласковый, женственный, нежный, как цветок.

– Вы не останетесь ещё на несколько часов? – звонким голоском переспросила Грета. Её младший брат Фридрих наворачивал уже третий круг вокруг достопочтенного гостя. Одним жестом отец остановил мальчика и привлёк его к себе.

– Да! Останьтесь! – бодро выступил Фридрих. – У нас на обед сегодня самые традиционные немецкие блюда.

Все присутствовавшие тепло рассмеялись, а Альфред молча про себя усмехнулся. Ну надо же… Ещё совсем мальчишка, а уже знал, что и как говорить при взрослых. Далеко пойдёт, далеко!..

– Ну полно вам, – пожурил детей Либернахт. – У доктора Херцтера, должно быть, свои дела в этот летний вечер.

 Альфред улыбнулся судье своей неизменной улыбкой.

– По правде сказать, я планировал встречу со своим ассистентом сразу после того, как нанесу вам визит.

– Так зовите же его к нам! – Восторженная Грета не дала ему договорить. – У нас много места за столом.

– Верно, – неожиданно поддержал дочь Либернахт. – Сколько ему лет?

– Двадцать восемь. Он недавно закончил психиатрический институт в Мюнхене. Я перевёз его в Берлин и взял к себе в ученики. Рихард очень толковый парень, а я уже немолод и должен подыскивать себе замену.

Доктор тщательно скрывал в своих словах горечь, и, к счастью, никто в этой комнате не обладал должной наблюдательностью. Увы, так сложилось, что он не создал своей собственной семьи, и поэтому подыскивал приемников среди студентов, но на то нашлись свои причины.

– Он не служит? – безынициативно отозвался Либернахт, чтобы поддержать беседу.

– Я походатайствовал за него, чтобы его оставили здесь в Берлине и дал ему бронь как бывшему студенту медицинского. В будущем он займёт моё место в психиатрии, поэтому я не хочу рисковать его жизнью на войне.

– Ему очень повезло с вами, – тонко подметила Грета.

– Он немного старше нашего Йоханесса, – резво вмешался Фридрих и мрачно потупил взор. – Я скучаю по нему…

Йоханесс, старший сын судьи Либернахта, всё детство любил самолёты и, как результат, числился в Люфтваффе. Он давно не бывал дома, но родные ещё не смирились с отсутствием старшего отпрыска и периодически вспоминали его добрым словом.

Образовавшаяся заминка напрягла Херцтера. Кряхтя, он наклонился и потрепал Фридриха по румяным щекам.

– Ты должен знать, что твой брат выполняет свой долг перед родиной, и каждый молодой человек его возраста должен брать с него пример… Помни об этом, когда подрастаешь.

Мальчик широко заулыбался, пропустив мимо ушей несколько назидательный тон гостя, и снова вытянулся по стойке смирно, высоко задрав подбородок.

– Я буду, как он… Вот только вырасту и тоже поеду на войну!

Все мужчины в комнате умилились этим заявлением. Одна лишь Грета почувствовала, как защемило сердце. Неужели она могла потерять ещё и младшего брата?.. Но, если отец говорил, что Йоханесс жертвовал собой ради благого дела, то значит оно… действительно было благим?

– Ну что же, – заключил Либернахт с усталым вздохом. – Как видите, мои дети совсем не хотят отпускать вас восвояси, милый Херцтер. Так что зовите к нам вашего расчудесного ассистента. Мы прекрасно проведём время.

– Я сейчас же за ним пошлю. – Даже ушлый психиатр вроде Херцтер не устоял под таким напором. Тем более, когда Грета смотрела на него такими глазами. Материнскими глазами. – А пока что… Давайте попробуем ваши чисто немецкие блюда, юноша. Если честно, то я умираю с голоду!

***

Всю ночь Рихард провел над учебниками об эпилепсии, которые ему порекомендовал доктор Херцтер. И не потому, что читал их, а потому, что те прекрасно заменяли подушку!.. В Берлине он жил на квартире, которую учитель специально нашел для него через своих знакомых за гроши возле Музейного острова, и ездил к родителям и маленькой сестрёнке-школьнице только на праздники. На этой квартире по старой памяти он ещё устраивал кутежи, к которым питал пагубное пристрастие ещё со студенческих времён. В лучших традициях Ваймеровской республики и её свободных нравов!.. Конечно, всё это проделывалось так, чтобы доктор ни о чём не прознал. Когда же посыльный от Либернахтов прибыл по адресу, который знал только Херцтер, и, споткнувшись о последствия вчерашней попойки, озвучил приглашение в судейский дом, Рихард чуть не провалился от стыда под землю.

– Вот же… Позор! – чертыхнулся про себя юноша и нервно поправил волосы. Переминаясь с ноги на ногу на террасе возле судейского дома, он уже позвонил несколько раз в дверь и теперь смиренно ждал, когда ему откроют. – Ко мне прислали человека от самого судьи, а я тем временем спал над учебниками!

Даже мысленно он не озвучил того, что спал над ними не от большого ума или что сейчас страдал от жуткого сушняка. Хорошо хоть перегаром не пахло!.. Молодой человек вылил бы на свою несчастную голову ещё одну порцию ругани, если бы именно в этот момент в дверном проёме не показалась юная девушка, похожая на Беляночку из сказки братьев Гримм, и буквально не лишила его способности думать.

Истинный ценитель прекрасного, Рихард не смог оторвать взора от почти тициановских волос незнакомки и её точеного профиля. Девушка накрасила губы по последней моде – красной помадой! – но те, должно быть, и без неё были алыми и сочными. Парень невольно скользнул взглядом вниз и оценил её тонкую талию и красивую грудь. Эстет по натуре, он очаровался по самые уши. Барышня оделась богато и со вкусом, и Рихард с огорчением подумал, что она никак не могла быть служанкой в доме судьи. Подобное замечание всё меняло. Лоск и изящество этой девы и не снились девчонкам вроде Мари Райнер!.. Именно по этой причине она почти сразу оказалась ему такой недосягаемой.