Странно как этот сумасшедший не пристрелил нас на месте? Как, при всём, сочащемся из него бешенстве, умудрился взять себя в руки?

Нет. Он точно не человек! Люди такими не бывают!

Пройдя в полном молчании до своего стола, он полностью лишим меня вообще какой-либо возможности предугадать, что именно собирается делать.

Снова и снова косясь на Марко, я пыталась сложить у себя в голове невероятно сложный ребус. Но ответ напрочь отказывался показываться, прячась от меня в самых дальних, потаённых уголках души этого мужчины. Или того что от неё к этому моменту осталось.

– Что ж, Марко, пришло время поговорить по душам, – спокойно. Слишком спокойно проговорил Эккерман, словно пробудившийся вулкан, который всего за секунду сделал обратную перемотку от масштабного извержения до состояния глубокого сна.

И только когда, он достал из верхнего шкафчика пистолет, всё-тут же стало на свои места.

– Не убивай его! Зейн, умоляю! Не убивай его! – кинулась к мужчине, хватая за рубашку и практически сползая перед ним на колени, не в состоянии устоять на подкашивающихся ногах.

– Почему?

– Потому что это я виновата! Только я и никто больше!

– И ты готова отдать за него собственную жизнь? – пронзил меня тяжелым, испытывающим взглядом, словно насаживая на миллион крюков, из-за которых я не могу пошевелиться. Не могу соврать или схитрить. – Готова смыть его проступок своей кровью?

Наверное, я ещё никогда в жизни не соображала настолько быстро. Всего за долю секунды у меня в голове пронеслось столько информации, что я и сама не поняла, как выдала оглушающее:

– Да!

Вызывая у Зейна ещё больше бешенства, ненависти и раздражения.

– Почему? Неужели ты настолько сильно его любишь?

Люблю? Никогда бы не подумала, что мой ответ вызовет у мужчины подобное умозаключение.

Любила ли я Марко? Ну конечно же нет!

Какой бы наивной и глупой девчонкой я ни была, даже при всей своей инфантильности не смогла бы влюбиться в мужчину всего после недели общения.

То, что заставляло меня просить за Марко, было элементарным отчаянием и жалостью. Он не должен был страдать только потому, что решил мне помочь!

Ну а я… Я уже чертовски устала от всего того камнепада проблем, который свалился на мою голову.

– Какая разница, что я к нему чувствую! Просто не убивай его, пожалуйста!

– Убивать? – непонимающе вскинул бровь, смотря на меня сверху вниз. – Я не стану убивать верного человека только потому, что он тебя обнял, – шумно вдохнул, смотря на Марко: – Рапортуй.

Последовав его примеру с облегчением посмотрев на мужчину, я поняла, что в отличие от меня, тот продолжает вибрировать от напряжения.

Нервно сглотнув, гуляя взволнованным взглядом от Зейна обратно ко мне, он явно всем своим естеством противился выполнять этот приказ. И уже через несколько секунд я поняла, природу его нерешительности и сомнений.

– За время вашего отсутствия я выполнил все ваши распоряжения, мистер Эккерман.

– Перечисли, – вальяжно, убрал руки в карманы, дожидаясь его отчёта: – Я лично хочу в этом удостовериться.

– Как вы и сказали, я вкладывал в книги все оставленные вами цветы и записки. Выводил девушку на прогулку в парк и просмотры указанных вами фильмов, – тараторил словно неживой, смотря куда-то в пространство стеклянными глазами, пока обескураженная, я цеплялась за рабочий стол Эккермана.

– Значит, она тебе поверила?

– Так точно, сэр. Ваша гостья целиком и полностью поверила в то, что я готов вывезти её из вашего дома.

– Отлично, Марко, – взял лежащую на столе пачку денег он сделал несколько шагов к нему навстречу, отплачивая проделанную работу. – С объятьями переборщил. Я не позволял переходить на физический контакт.

– Простите, – снова сглотнул, принимая новенькие стодолларовые купюры. – Решил, что так она поверит быстрее.

– И как, – усмехнулся, смотря на меня. – Поверила?

– Так точно.

– Замечательно, а теперь обсудим, что будет дальше.

Ошарашенная.

Обескураженная.

Потерянная.

Я смотрела на этих двоих, чувствуя себя глупой куклой, которой всё это время управлял искусный манипулятор.

Хватая ртом воздух, я чувствовала, как с каждым вдохом у меня в груди закипает что-то невообразимое.

Бурлит!

Шкварчит!

Выжигая изнутри, словно серная кислота, перенасыщенная водородом!

Оттолкнувшись от стола, я пробежала мимо этих двоих, приходя в себя только в своей комнате.

«Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!!!» – вопила про себя, доставая из тайника чайную коробочку со всеми своими сокровищами. Со всем, что ещё недавно вызывало у меня счастливую улыбку!

Сминала и разрывала крохотные записки и цветы! Чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы бесконечной обиды!

Так вот значит, что он устроил! Решил переиграть меня! Усмирить, пообещав долгожданную свободу! А чтобы лож показалась вкуснее, приправил её Марко!

– Смотрю, ты слегка разочарована, – появился на пороге Эккерман.

– Разочарована?! – отшвырнула остатки его писулек, чувствуя, как сильно кружится голова от растекающегося по венам адреналина. Уверена, появись передо мной, пока я в таком состоянии, медведь или стая бешеных волков, и я бы бросилась на них так же бездумно, как и сейчас на Зейна! – Да я ненавижу тебя Эккерман! – барабанила его в грудь, пыталась исцарапать надменную физиономию! – Да чтоб ты сдох урод долбанный!

– Твоими молитвами, Кошечка. Твоими молитвами, – довольно улыбнулся мужчина, перехватывая одной рукой за челюсть, а другой за затылок, впиваясь мне в губы.

Возмущённо мыча, продолжая безрезультатно избивать его по плечам и хвататься за рубашку и впиваясь в короткие волосы, я понимала, что ничегошеньки не могу сделать с его языком, облизывающим мои губы. Скользящим по тонкой, щелке, пытаясь протолкнуться внутрь.

– Урод! – выплюнула в него, когда тот наконец-то оставил меня в покое толкнув на застеленную кровать. – Большой ублюдок! Я бы убила тебя, не задумываясь, Эккерман! Придушила собственными руками!

– Да неужели?! Ну давай, попробуй! – разодрал на себе рубашку, не став отвлекаться на пуговицы. Тут же начиная избавляться от остальной одежды.

И не успела я соскочить с кровати, как он, будто броском голодного тигра, схватил меня за щиколотку, возвращая на место. Рывком содрал с меня лёгкое платье, оставляя в нижнем белье. Которое, в следующую же секунду, составило компанию лежащей на полу шелковой тряпке.

– Зачем ты так?! Чего плохого я тебе сделала?! – чуть ли плача посмотрела на этого дикаря, стараясь прикрыться.

– За тем, что ты моя, Кошечка, – самоуверенно заявил он, продавливая матрас тяжестью своего тела. – За тем, что хочу тебя, как ненормальный и никому. Слышишь? НИ-КО-МУ не позволю к тебе прикасаться, – устроился у меня между ног, играя исполосованными шрамами, напряженными мышцами.

– Отпусти меня! – продолжала трепыхаться, пытаясь оттолкнуться. Царапалась! Била! Выкручивалась! Вот только чем больше я это делала, тем сильнее он входил в азарт, чуть ли не рыча, как довольный хищник. – Я не хочу тебя, Эккерман! И никогда не захочу по собственной воле!

– И даже так, я буду единственным, с кем ты будешь спать! Запомни, как следует, Амира! Только со мной и никем больше! – держа за бедро свободной рукой, он проник в меня пальцами, рыча от нетерпения. Затем достал их и, проведя возле носа, замурчал от удовольствия, нетерпеливо пробуя на вкус. – Блядь… – его глаза закатились, мышцы напряглись, а солнечное сплетение завибрировало: – Как же долго я этого ждал. Всё это время только и думал о том, как вернусь домой и трахну тебя, моя маленькая.

– Я не твоя, Эккерман! И никогда твоей не стану! Ты можешь пользоваться моим телом, но моя душа будет принадлежать лишь мне одной! – с трудом собирала мысли в кулак, отвлекаясь от нетерпеливо покачивающего члена и строя настолько сложные предложения, пока его пальцы продолжали двигаться во мне, исполняя порочные желания моего бесстыжего организма.