Новый, 1937 год пришел в почти забытом праздничном наряде: партия и правительство специальным декретом Совета народных комиссаров разрешили трудящимся полноценное празднование Нового года с елкой, украшенной красной пятиконечной звездой и детскими игрушками. А в московском Доме союзов появилась всесоюзная елка с добрым партийным Дедом Морозом и его внучкой – комсомолкой Снегурочкой. Они раздавали детям подарки – жить становилось всё лучше, всё веселее…

В этом году Ольга и Семен наряжали елку в своей трехкомнатной квартире вместе с трехлетним сыном Левочкой. Семен поднимал сына на руках, Лева смеялся и пытался повесить игрушку с крючочком на ветку. Ольга с помощью домработницы накрыла роскошный стол: колбаса докторская, колбаса твердокопченая, селедка с лучком, винегрет, рыбные консервы, заливной язык и, конечно, холодец с хреном. Гвоздем закусок был приготовленный Ольгой пролетарский вариант салата оливье под названием «Столичный» с курицей вместо рябчика и огурцами вместо каперсов и пикулей. А гвоздем новогодней выпивки была, конечно, первая экспериментальная бутылка Советского шампанского. Не было недостатка и в других напитках – водка, портвейн и сухое грузинское вино.

Гостями в новогоднюю ночь были Иван Игнатьевич с женой и сыном. Ольга сначала собиралась пригласить родственников Семена – в Ленинграде жили два его брата с семьями. Но неожиданно позвонил Иван Игнатьевич и поинтересовался, «где Шерлинги собираются справлять Новый год в соответствии с веяниями времени». Семен сказал, что «веяние времени в виде праздничной елки уже готово», и тут же пригласил старого друга присоединиться.

Иван Игнатьевич согласился: «Хорошо, придем… Тем более разговор есть…» Ольга спросила мужа, мол, а как же родственники?

«Родственников придется отменить… Как-никак секретарь райкома хочет поговорить», – ответил Семен.

Иван Григорьевич пришел с женой Соней и сыном Виленом. Он принес бутылку настоящего французского шампанского.

– Откуда это чудо? – спросила Ольга.

– Мелкоте знать не положено… Есть еще старорежимные закрома для избранных, – отшутился Иван Григорьевич.

– А я думаю, что Ваня припас французское шампанское, чтобы убедиться, что наше советское лучше, – высказал предположение Семен.

– Не ищите высокого подвоха в обыденном, – добавила Соня, – просто хочется доставить хозяевам удовольствие.

Ольга и Соня дружили еще со времен Гражданской войны. Загадочные богини судьбы Парки со своими необъяснимыми причудами свели в одном военно-медицинском поезде русскую девушку Ольгу из рабочей семьи Нижнего Новгорода с еврейской девушкой Соней из семьи учителя в белорусском местечке Любавичи. Ольга была красноармейцем в охране поезда, а Соня служила в поезде медсестрой. В том поезде они и познакомились со своими будущими мужьями, когда красноармеец Семен Шерлинг привез на телеге своего раненого красного командира – комбрига Ивана Прокопьева. История эта могла бы сойти за необычную и даже невероятную, если бы случилась в другое время. А тогда – в кровавых революционных буднях Гражданской войны – она была вполне обыденной, хотя и достаточно романтичной. Через год после знакомства, почти одновременно, Иван женился на Соне, а Семен на Ольге. Этот русско-еврейский перекрестный матримониальный сюжет впоследствии сопровождался в их семьях постоянными шутками на тему, как друзья перепутали невест. На самом деле никто ничего не перепутал, а сошлись наши пары с попаданием в яблочко. Иван и Соня принадлежали по понятиям тех времен к зрелым многоопытным партийцам, а Семен и Ольга были по своей сути еще детьми, которых революция заставила преждевременно повзрослеть.

Иван входил в когорту старейших большевиков, которые еще до революции поддержали Ленина в его борьбе с меньшевиками за включение в программу партии идеи диктатуры пролетариата. Ему было чему учить молодого смышленого еврейского парня, которого он назначил своим адъютантом. Поначалу были азы военного дела, а потом Иван наставлял Семена в основах марксизма и революционной стратегии партии большевиков. Такую же роль наставницы по всем вопросам играла поначалу Соня в отношении Ольги. Соня ко времени революции уже окончила гимназию и прошла школу партийной работы в БУНДе. После революции она присоединилась к большевикам. У Сони был свой метод просветительства – книги. Она давала Ольге читать и русскую классику, и Маркса-Энгельса, и Ленина. Ольга была старательной ученицей, быстро наверстывала упущенное в небогатой образованием нижегородской юности. Потом, после войны, Соня пошла учиться в медицинский институт, а Ольга окончила рабфак и по совету старшей подруги поступила на филологический в университет.

Разница в возрасте повторилась и в детях: сын Ивана и Сони Вилен был на одиннадцать лет старше Левы – сына Семена и Ольги. Вилен учился в седьмом классе, вступил в комсомол. Лева благоговейно дотрагивался до комсомольского значка на груди у старшего товарища, а тот, присев на корточки, показывал малышу на игрушечном танке, как Красная армия будет громить врагов рабочих и крестьян по всему миру.

Потом все уселись за стол, чтобы до Нового года, как положено, проводить год старый. В старом году было много хорошего. В Совнаркоме утвердили представленный Семеном финансовый план развития его института. Ольга защитила диссертацию, и сам профессор Жирмунский рекомендовал оставить ее в университете – в следующем учебном году она получит должность доцента кафедры. Соня стала начмедом крупного ленинградского роддома, ее прочили на должность главного акушера-гинеколога города. Семен, начав было открывать Советское шампанское, попытался перечислить достижения Ивана по руководству коммунистами района, но тот прервал его и предложил:

– Давай-ка, Семен, перейдем от слов к делу… Шампанское оставь на Новый год, а пока выпьем с тобой водочки под селедочку да язычок заливной.

Предложение было принято, женщины пожелали присоединиться к мужчинам и тоже выпить водки, и Иван поднял свою рюмку:

– Первый тост, друзья мои, за товарища Сталина – нелегко ему было в прошедшем году.

Чокнулись рюмками с водкой, выпили, закусили… Семен добавил:

– Да год был нелегким, но победным – партия под руководством товарища Сталина разгромила троцкистскую оппозицию.

Поговорили и об этом… Иван показал новогодний номер газеты «Правда» – на первой странице под портретом Сталина огромными буквами значилось: «С Новым годом, товарищи, с новыми победами под знаменем Ленина – Сталина!»

Когда по радио начали передавать новогоднее поздравление всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина, Семен открыл бутылку советского шампанского, а Иван – бутылку французского. В честь Нового года попробовали и того и другого. Семен сказал:

– Ты, Ваня, конечно, извини, но мое шампанское вкуснее твоего… Мое слаще, а твое показалось мне кислым… Констатирую полную и окончательную победу пролетариата…

– За победу пролетариата готов выпить еще, а вот в том, что она окончательная, сомневаюсь… Ты, Сема, подозреваю, в шампанском ни хрена не понимаешь, хоть и профессор. Тут мнение наших дам важнее…

– Мне понравилось и то и другое, но из солидарности с пролетариатом выбираю советское шампанское. Даже удивительно, как быстро на Донском заводе его сделали, по-стахановски, – сказала Ольга.

– Вот именно что быстро… Настоящее шампанское выдерживается несколько лет в специальных бочках и бутылках. Литературу нужно читать, товарищи профессора с доцентами, особенно тем, кто гигиеной труда заведует. Не всё то хорошо, что по-стахановски добывается, шампанское не антрацит, – поучительно пошутил Иван.

– Критику вышестоящих товарищей принимаю. Готов признаться, что пью шампанское первый раз в жизни, – ответил Семен.

– А по мне, – вступила в обсуждение Соня, – так и то и другое шампанское не сравнится с нашей привычной водочкой.