За окном потемнело, посмотрела на часы и заторопилась домой, вдруг дочь где-то задержалась, неловко будет перед соседкой. Ефим пошел ее проводить до остановки. Говорил туманно, но ей кое-что известно, о конторе наслышана от мужа, дом построил, в нем живет внучка с семьей. Правнуки уже взрослые, но жениться не спешат, все по заграницам.

   Она ехала домой, смотрела в окно, но, погруженная в мысли, ничего не замечала. Что тут скажешь, конечно, Петр приятный, на вид скромный, не без денег, иначе Иван Иваныч не подвозил бы к его дому. Разве плохо дочке и внучке, если она выйдет замуж за немолодого, но богатенького?

   Майя была дома, наносила тушь на ресницы, процесс долгий, требует внимания, зато перебивать не будет.

   - Мужчина мне понравился, под себя не ходит, живет в мансарде, вид оттуда на город потрясающий.

   - И ты сразу захотела там жить.

   - Почему нет?

   - Но он старый.

   - Лицо молодое, глаза блестят. Правда, глухой, но зрячий.

   - Компенсация: глаза заменяют ему уши, поэтому ясный взгляд.

   - Ни в чем не нуждается, поэтому не переутомляется.

   - Это ты так считаешь. По твоему лучше всего залечь и не двигаться. Заморозиться и дожидаться бессмертия.

   - Не слишком ли много замороженных, особенно среди мужчин.

   Юла возмутилась: "Бабушка, ты что говоришь, человеки не бывают замороженные"

   Хельга увела ее в другую комнату, дала краски. Вернулась, дочь все возилась с косметикой.

   - У Петра познакомилась с куратором конторы.

   Дрогнула рука, тушь размазалась, Майя салфеткой стерла ее, повернулась к ней, посмотрела одним глазом.

   - У тебя иногда бывает взгляд как у нашего куратора Аделаиды.

   - Как, они у вас тоже есть?

   - Мы все под колпаком, - шепотом проговорила дочь и продолжила наносить тушь на ресницы.

   Что-то грохнуло, Юла разбила стакан. Хельга сметала осколки и думала, к хорошему.

   Простые силлогизмы

   Хельга уже вышла, ждала Ефима за порогом, чтобы проводил ее до остановки, а он притянул Петра за бороду, глаза в глаза, медленно и выразительно задвигал губами, голос был слышен тоже, в ритме мазурки: "Женщины любят деньги". Петр усмехнулся, суровый опыт научит даже задубевшего романтика.

   По мнению Петра контора сыграла негативную роль в жизни Ефима, хотя щедро одарила. Но материальное благополучие не компенсировало недостаток того, что Фрейд назвал принципом удовольствия. Петр сравнивал Ефима с заключенным, отсидевшим четверть века в тюрьме, наконец, выпустили на волю, и без нужных рефлексов безопасности при переходе дороги он попадает под колеса.

   Печальная история о том, как влюбился в молодости, потом женился на другой, любовниц не было, не по рангу, вызывала сочувствие, но только не у Зои, чего хотел, то и получил (карьеру, деньги, привилегии), и кому он такой теперь нужен.

   Ефим в подпитии чуть не рыдал, вспоминая, как встречался с девушкой, красивой, упругое тело, грудь, - он растопыривал пальцы и прикладывал к своей груди. А кого выбрал? И все потому что та отдалась ему, а эта заартачилась. Ошибка в том, что частное возвел до общего, а общее проигнорировал. "Что главное? А то не знаешь, женская красота".

   На этой фразе оба замолкали, оркестр делал паузу, но вот хлопок, скрип, покашливание, шум в зале. Петр начинал смеяться: "Эх, товарищ, о чем ты, нет, чтобы подвиги вспоминать". Ефим выдавливал улыбку - дань стараниям утешить.

   Эпизоды с женщинами случались, но не Ефим инициатор, и как-то все неудачные.

   Петр был не только свидетелем, но и где-то виновником одной истории. Он носил аккуратную бородку и по весне посещал пенсионерскую тусовку с видом на море и танцами под баян на Приморском бульваре. Однажды привел туда Ефима.

   На площадке топталось несколько пожилых пар, их окружала плотная толпа зрителей. Петр не успел оглядеться, как его потянула за рукав знакомая, имени ее не помнил, но это не мешало бодренько потоптаться, изображая вальс инвалидов. Им похлопали.

   Ефим стоял в стороне, за него держалась моложавая, ухоженная женщина.

   - Нелли Николаевна, - назвалась она.

   Петр прикинул, что она не намного моложе их, хотя обувь, модельные сапожки на высоких каблуках, сбивала с толку.

   На следующее заседание партячейки Ефим привел Нелли Николаевну. Тогда Зои еще не было, хотя нет, была, но еще не развернулась. Хорошо сохраняются наши ровесницы, - комментировали члены партии. Что ж, не без пользы, хоть стали мыться, а то запах прокисшего пота шибал в нос так, что у Петра слезились глаза. К глухоте да ослепнуть.