Девятьсот моих законных, кровненьких Зина по собственной инициативе в целях безопасности - в поездах сейчас такое творится, как в гражданскую, с людей подчистую шкуру по ночам дерут - надежно затырила в трусы: заложила за подкладку в самом интересном месте и подкладку эту с двух сторон зашила. Такой вот интим с зелененькими. Кроме того, она меня снабдила ластиком, который следовало вставить ночью в дверную собачку в купе, чтобы, случись по дороге бессовестный грабеж, бандит - тварюга алчная, коварная - не смог пробраться к моей полке, под одеяло, в валютный мой тайник. Короче, экипировала меня Зизи по высшему разряду. Моей Тамарке подобное проявление заботы и не приснится. Ну и с Богом! Скатертью - дорожка, буераком - путь.
Попутчики мне достались на редкость болтливые. С самого начала они излили желчь на проводника, ушлого парня, внешне очень напоминавшего молодого Горбачева, лысоватого, но только без пятна на лбу. Он, получив с нас деньги за постели, видишь ли, не принес нам тут же комплекты, а заставил ждать и в конце концов вынудил идти за ними в его тесное купе.
Начав с проводника, мои взвинченные соседи приговорили все молодое поколение.
- Это поколение прагматизма и жестокости, - безапелляционно клеил грузный мужчина в синем блейзере с серебряными пуговицами. - Поколение нигилистов и скептиков. Изувеченное поколение, во многом, я считаю, обделенное. Но они знают слово "надо", и в определенной степени это поколение здравого смысла.
- Да уж, это точно, - раздраженно, но вполголоса поддержала пышная женщина, укладывая беспомощного сынишку трех-четырех лет. - Надо, надо, надо! Надо - себе. Только себе. В личную норку. Крысы!
Похоже, они провоцировали меня выступить адвокатом, но, во-первых, я не такой уж молодой, как им, очевидно, показалось, а во-вторых, я для того и забрался на верхнюю полку, чтобы с отходом поезда сразу уснуть и прокемарить до самого Киева. Ну и потом... синяк под глазом...
Примерно с час я ворочался, стараясь не измять мой "секрет" в трусах. Надо тебе, друг "Самсунг", по-мужски откровенно признаться, что "секрет" этот, сложенный Зиной не слишком удачно, пару раз врезался мне кой-куда своими острыми углами, вызвав легкий стон. Впрочем, стон этот не привлек внимания моих попутчиков, они, что называется, спелись, и - как это часто бывает в пути, когда пустая болтовня под стук колес ни к чему не обязывает, ибо при расставании на конечной станции все забудется, - в беседе их возникали все новые и новые темы. Их вполне устраивал ночной полумрак купе, а у меня в конце концов напрочь пропал сон. И я невольно стал прислушиваться.
Мужчина этот - москвич, бывший преподаватель строительного техникума, совсем недавно занялся бизнесом (друг сманил), теперь мотается из России на Украину и обратно (в Ивано-Франковске у него старушка мать) и пытается приторговывать стройматериалами, но дела пока идут паршиво. У его собеседницы житуха - вообще не обрадуешься. Во всяком случае, я сделал такой вывод, когда услышал со своей полки, как она после внезапной паузы в разговоре вдруг вздохнула:
- У сыночки моего церебральный паралич...
Начинающий бизнесмен в блейзере поохал-посочувствовал, и она выложила свою горькую историю. Медсестра. Но сейчас не работает: денег все равно не платят. Живет в Ивано-Франковске, а едет в Москву, везет пацана в медицинский центр для детей-церебральников, единственный в бывшем Союзе. Чтобы обслуживаться там (она так и сказала - "обслуживаться"), нужно быть гражданином России, иначе никаких денег не хватит. Слава Богу, у мужа ее дела пока худо-бедно, но все-таки идут, так он сумел ей это гражданство купить. Вот так вот, взял и купил за две тысячи баксов. И она теперь с сынишкой по полгода кантуется в Москве уже в который раз.
- Простите, а каким бизнесом занимается ваш муж, если не секрет? поинтересовался "блейзер". - У меня чисто профессиональный интерес: может, ему какие стройматериалы нужны?
- Да нет, он у меня подполковник в отставке. А это... Фонд бывших офицеров-чернобыльцев организовал...
Сынишка ее во сне застонал, и она склонилась и что-то промурлыкала ему в самое ушко.
- Ну и как? - перешел на громкий шепот "блейзер", когда она снова уселась, поправляя байковый просторный халат.
- Да что "как", трудно, конечно. Деньги-то где возьмешь, все нищие? Так, вымаливает у разных там фирм. Надо еще за "крышу" платить будь здоров...
- В смысле за аренду помещения?
- Да нет! Ну что вы, не понимаете? - в голосе "байковой" мамаши опять послышалось легкое раздражение. - Раньше это называлось рэкет, сейчас "крыша".
- А-а-а! Да-да-да, - спохватился "блейзер". - Ну конечно... Понимаю, понимаю... Что ж вы хотите? Вся территория бывшей нашей, так сказать, свободной и нерушимой поделена мафиозными структурами на зоны влияния, так сказать, от Москвы до самых до окраин. Уж это первое, что я узнал, когда в бизнес пошел. И там у них все четко. Чуть что - читай отходную молитву, если успеешь.
Они помолчали. Стало как-то жутковато. Я пощупал свой "тайник".
- Сейчас бизнесмен как летчик-испытатель - на волосок от смерти, вздохнул "блейзер", не желая так внезапно заканчивать разговор. - А налоги? Это что, по-вашему, это не рэкет? Тот же рэкет, только на государственном уровне. Президенты - те же паханы, поделили, понимаешь, территорию...
- У нас в Украине хоть войны не было, - наконец отозвалась мамаша.Крови не пролито.
- Ну конечно, как же! - сыронизировал "блейзер". - Тиха украинская ночь, но сало лучше перепрятать. Как это "крови не пролито"? А преступность? А войны в бывших наших республиках? Они вас, конечно, не касаются? Моя хата с краю, да? Вот хохляцкая манера!..
- Что это вы сразу оскорбляете-то?! - возмутилась "байковая" мамаша.- А ваши кацапские манеры? Или еврейские, какие там у вас?
- Да нет, я не то... не обижайтесь, ради бога, - смягчился "блейзер". Я только хотел сказать, что все эти беды наши! Ведь мы с вами когда-то могли за одной партой сидеть.
- Не могла я с вами за одной партой сидеть, - полезла в бутылку мамаша, упрямо сложив на груди полные руки. Она сидела в ногах своего сынишки на нижней полке напротив, и сверху мне хорошо была видна.
- Ну, я так, гипотетически, - примирительно сказал "блейзер". - Могли сидеть за одной партой: у меня ведь детство в Ивано-Франковске прошло. Вот... А теперь готовы ненавидеть, убивать друг друга.
- Еще чего, - усмехнулась "байковая".
"Блейзер" продолжал:
- Это ведь все - результат беловежской попойки. Съехались, понимаешь, сытые номенклатурщики, съехались крутые мафиози на разборки и... прикончили страну. И весь мир рукоплещет!.. Называется, помнит мир спасенный, елки зеленые! Они рады, конечно, только народы наши - как вот мы с вами в темном купе: трясет, холодно, и неизвестно, кто еще ворвется на очередном полустанке, а то и вовсе встанем посреди черного леса.
Я опять пощупал невольно свой "тайник".
- Вы что, коммунист? - неожиданно спросила "байковая".
- Да какой там!.. - усмехнулся "блейзер". - Меня в свое время за критику не приняли. Дело не в этом. Огромную, мощную страну приговорили! он возвысил голос. - И кровь из этого "медведя" еще долго будет литься. Народы-то только сейчас осознают масштабы этого преступления. Как их новая демпропаганда ни дурачит, все равно сейчас уже до многих доходит, что это был заговор, мировой заговор против них, против наших народов, черт побери!
- Вот поэтому у вас и дела не идут, - сделала вывод "байковая". - Не тот настрой. Вам надо уже въезжать в новую эпоху-то. Сердцем въезжать.
- Сердце не иномарка, - обиженным тоном проговорил "блейзер". - Да и как в нее въедешь, в эпоху эту? Знаете, почему я из техникума ушел? Дело даже не в зарплате. Я подход потерял, связь нарушилась. Все пытался приобщить своих шалопаев: начну им, допустим, про "Летят журавли" или "Калину красную", а они мне про "Терминатора", про "Чужого", про "Хищника"... Я эту их муть пересмотрел, конечно, а вот они о моих фильмах и понятия зеленого не хотят иметь. Каждый раз с работы возвращался как побитый. Ну какой из тебя, жена говорит, руководитель группы? И то правда: я расстроюсь так, молчу растерянно, а они такие активные, всё доказывают, да так резво, да с амбициями и так далее и тому подобное. Короче, новое поколение выбирает "пепси". Они уже другие. Они уже не наши. У них и песни другие, если этот скрипучий, наглый речитатив можно назвать песнями.
