Она теперь точно будет вздрагивать от каждого шороха! Ближний лес, который, как Берта считала, изучила неплохо, стал вдруг куда опаснее. Уже запыхавшись от бега, кинула в маячившую перед ней меховую спину:

– И часто… у вас… можно встретить эдакую тварь?

– Стараемся истреблять сразу. Не всегда удается. – Эрин остановился. – Вон твой дом. Пару дней не ходи к силкам. Хрусты часто возвращаются к упущенной добыче. Скажу, когда можно.

И, не попрощавшись, повернул по свежей лыжне обратно. Между прочим, привел он ее на хутор неизвестным и очень коротким путем: эх, учиться ей здесь всему еще и учиться!

Матери о хрустах Берта, конечно, рассказывать не стала: этак и вовсе за порог не выпустит! А вот до Краинки на следующий день метнулась. Бежала по занесенной дороге – санный путь обновляется редко – пугливо озираясь на дремлющий по обочинам лес. Оказывается, не так уж он крепко и спит…

Спустя час под ленивый брех собак подкатила прямиком к дому Гутрун. Обрадованная внезапным посещением подружка чуть не скатилась с крыльца, обхватила холодные бока кожушка, прижалась щекой к разгоряченной щеке Берты.

– Ой, как хорошо, что ты пришла! Как у вас, все в порядке? Идем в дом, мама как раз пирогов напекла!

С легким чувством вины (ведь вовсе не из-за подруги она сюда явилась!) прибывшая поздоровалась с семейством Гутрун. Ее тут же загнали за стол, из-за которого Берта вышла очень нескоро, с приятной тяжестью в желудке, с заплетающимся языком от болтовни с подружкой и ее многочисленными братьями-сестрами: наверное, из-за зимней скуки, но все были ей рады. Распрощались через несколько часов – и то, когда родители напомнили Гутрун, что подруге еще возвращаться по ночи. При расставании Берта клятвенно пообещала поехать с ними на Зимнюю ярмарку.

И впрямь почти в сумерках, но Берта добралась-таки до своей истинной цели: дядюшки Магни. Охотник жил на том краю деревни со своей почти оглохшей женой. Хоть и был он очень пожилым, но все еще имел твердую руку, зоркий глаз, и изрядную добычу. И знал здешние леса как никто другой. Ему-то Берта и вывалила свою вчерашнюю историю. Нелюбопытный Магни не стал приставать к ней с расспросами, кто же такой сторожкий оказался с ней рядом и так вовремя? Выслушал. Помолчал.

И вывалил на девушку кучу историй о заречных тварях, которых ему довелось повидать за два десятка жизни в Приграничье.

Потому возвращавшаяся в уже плотной темноте Берта головой по сторонам крутила так, что под конец чуть шею не заклинило. Как бы не увидеть ярко описанных старым охотником чудищ в ночном кошмаре! Магни заодно подробно обсказал повадки-приметы левобережных чудищ, и что по-настоящему колдовских тварей почти не бывает, лишь страшные, но неразумные звери, а потому умный и приметливый охотник сумеет избежать опасности.

Эх, вот она вроде не глупа и внимательна, а толку, если опыта в обращении с заречными тварями пока никакого? Да и не шибко хочется приобретать такой опыт-то – уж лучше никогда с ними не сталкиваться и даже следов их не встречать!

Когда Берта засыпала, подумалось: а ведь нелегко здешним Хозяевам приходится; поди попробуй излови-изничтожь в лесах каждую страховидлу, сумевшую перебраться через реку…

***

Берта думала, Эрин все-таки явится к ним домой: должен ведь как-то дать знать, что уже безопасно в лес ходить? Но этот упрямец весточку послал традиционную: заяц на утреннем крыльце. Ровно бродячий кот, таскающий хозяевам мышей в доказательство своей полезности! Не дожидаясь от обрадованной родительницы заячьей похлебки, Берта мигом собралась и махнула до силков, возле которых в прошлый раз повстречались.

Угадала.

Сидит на том же пеньке, ее выглядывает. Уже издали рукой замахал.

– Не примерз к пеньку-то? – нежно поприветствовала его подъехавшая Берта.

– Нет.

А у самого улыбка от уха до уха: такая яркая и радостная, что у нее в груди сладко ёкнуло. Вон и навстречу потянулся – то ли дотронуться, то ли даже… обнять? Но одернул себя, улыбку приглушил, на пенек опустился. Берта смахнула снег с поваленного ствола рядом, присела.

– Спасибо за гостинчик!

– Не за что. Я его просто из твоих силков вынул и снова насторожил.

– Поймали тех.. хрустов?

– Да. Пока здесь безопасно. Но лучше всегда с собой бери собаку. У людей слух и нюх хуже.

Вот вроде умный, а не понимает, что она потому Тура не берет, что порвет его пес при встрече, как есть порвет! Если бы Эрин к ним в дом захаживал, тогда Тур бы пообвык, к запаху принюхался, запомнил…

– Мать похлебку готовит, – сказала Берта, – тебя отведать зовет.

Хорошо ведь придумано; вроде как не она сама зазывает, а просто приглашение передает? Но, еще не договорив, Берта поняла: ничего хорошего. У Эрина остатки улыбки на лице растаяли, глаза сузились в щели, так что и цвета уже не разобрать.

– Прости, – сказал, помолчав, парень. – Нельзя мне.

Берта отвернулась, чтобы он досаду на ее лице не углядел. Бросила через плечо – хотелось шуткой, получилось ядовито:

– Никак ты снеговик, у нашей печки растаять боишься?

– Вроде того, – отозвался Эрин негромко.

Двое посидели рядом молча, глядя в разные стороны. Не дождешься от меня приглашения боле, ярилась про себя Берта: ишь, какой упертый да капризный, нельзя ему! Словно девица красная боится, обидят его! Когда молчать стало совсем невмоготу, Берта поднялась и, старательно обходя взглядом парня, промолвила:

– Ну что ж, пора мне. Прощай… снеговик!

Эрин вскочил следом.

– Подожди! – Даже чуть за рукав ее не схватил – отдернул пальцы, когда Берта на него глянула. – Я отдать тебе хотел…

Поспешно зашарил по карманам, за пазухой, в заплечной сумке, шипел, бормоча что-то вроде «где же они?.. потерял?.. забыл?», то и дело вскидывая взгляд, словно боясь, что девушка не вытерпит и уйдет. Зря боялся – заинтересованная Берта и с места не стронулась.

– Вот!

– Что это? – спросила она растерянно, хотя видела – что. Носки. Неказистые, серо-черные, даже на вид жесткие.

– Хотел отдать тебе, – повторил Эрин тише. – Тут речки незамерзшие, ты пару раз провалилась. До дому бежала в мокром. Они из конского волоса. Намокнут, подержи пару минут на морозе, потом помни́, стукни друг о друга, вода и осыплется льдинками.

Эрин говорил непривычно быстро и много, точно боясь не успеть или забыть, что сказать хотел. Берта с раскрытым ртом смотрела то на него, то на протянутые носки.

– Сам вязал, – совсем тихо закончил парень. – Не побрезгуй.

Берта головой мотнула, с трудом удержав рвущийся наружу нервный смешок: вот же, и он с подарочком! Сказала сдавленно:

– Не побрезгую. Спасибо.

У Эрина радостно блеснули глаза. Но закончил разговор привычно:

– Меня на пару недель отсылают. Вернусь в… Высокое только к Зимнему празднику. Не жди.

И сорвался с места так, что полы полушубка взлетели. Ровно боялся, что Берта схватит его за эти самые полы и от себя не отпустит: только снег поземкой.

– И не собиралась я тебя ждать вовсе! – так же традиционно закричала девушка вслед. И уже открыто и радостно засмеялась, разглаживая неожиданный подарок. Вот же: думал о ней, беспокоился. Сам связал! Будет, о чем пошептаться при следующей встрече с Гутрун, рассказать подружке о новом удивительном знакомце.

Только уже повернув к дому, Берта сообразила: а когда же это Эрин видел, что она в ручей проваливалась? Получается, следил тайком, а она ни сном, ни духом?!

Или приглядывал, чтобы с новенькой в здешних местах ничего не случилось?

***

Первый год только перебравшаяся сюда семья Берты боялась даже за ворота лишний раз нос высунуть, поэтому не побывали ни на одной большой ярмарке, что устраивают под стенами замка в годовые срединные дни. Их так и называют: Зимняя, Весенняя, Летняя и Осенняя. Зато в этом году и просить отпустить не пришлось: мать Берту чуть ли не в спину вытолкала, благословив в путь-дорогу. Нисколько за кровиночку не обеспокоилась, посылая прямиком в логово страшных Хозяев. Берта подозревала, всё из-за того, что с торговым обозом едут с отцами и парни с Краинки. Да и на самой ярмарке со всего Приграничья народу будет.