– Там. Далеко, – Эрин уверенно махнул рукой, Берта помедлила, соображая.

– Так ты живешь на самом берегу Обсидиана?

Кивок.

– А где именно?

Парень покосился.

– Где замок.

Она даже приостановилась.

– Это в Высоком, что ли?

Помедливший Эрин кивнул вновь.

Берту всегда удивляло, что находятся смельчаки, что селятся под самой крепостью. Краинка расположена в середине владений Пограничников и то, кажется, слишком близко к замку. А эти отчаянные люди видят Хозяев каждый день, еще и в самом замке служат. Кузнец, кожевенник, портные, кухари, скотники, птичники… А вот за своими лошадьми Пограничники ходят сами, никому не доверяя. И то сказать, породу, что носит на себе таких всадников – в любом их обличии – нигде больше не найти. Говорят, привели их как раз из-за Реки, и красоты, силы, выносливости и скорости те кони необыкновенной.

– Но оттуда же целый день пути, если не больше! Скажи еще, что ты за-ради нас шастаешь туда-сюда!

Втайне Берта надеялась: так и скажет. Но парень ответил честно:

– Просто часто езжу с поручениями, а по пути к вам на хутор заглядываю. Когда успеваю.

Вот так-то, а родительница уже намекает, что проезжий парень так об их пропитании заботится, потому что на старшенькую глаз положил! Да и она сама иногда… Берта поспешно затолкала недодуманную мысль подальше и спросила с искренним интересом:

– Ну и как вам там? Живется?

– Хорошо живется.

Да как же хорошо, когда целая рать колдовских тварей только и ожидает случая через реку перебраться, а прямо под боком живут другие чудовища, лишь на время притворяющиеся людьми! Все вокруг твердят, что Хозяева в своем истинном обличии охотятся только в полнолуние и только на лесных зверей, но правда ли это или лишь самоуспокоение? Не случалось ли, что в округе бесследно исчезали люди, а соседи объясняли пропажу тем, что сгинувшие заблудились в лесу, утопли в болоте, наткнулись на людоеда-медведя? Вдруг такие «пропажи» – своего рода плата за проживание на берегу Обсидиана, как в иных землях в черные годы отдают девушку в дань дракону-покровителю страны? Первое время Берта пыталась добиться ответа, но местные лишь отсмеивались, отмалчивались или шикали на ее тревожные вопросы. Те, что постарше. Среди молодежи ходит множество леденящих душу историй: но опять же непонятно, правда или лишь байки из тех, что рассказывают на ночь, сладко пугая себя и окружающих…

Но вот идет рядом один из тех, кто видит Хозяев изо дня в день, кто даже родился в Приграничье, и не находит ничего страшного ни в необычных лордах, ни в самом мироустройстве побережья Обсидиана. Хоть и скупо, но отвечает на ее вопросы, наверняка кажущиеся ему глупыми, раздражающими и смешными.

Во главе всех Пограничников стоит лорд Ирвин, самый важный чело… важная персона из клана Фэрлинов. Правит он на пару со своей женой, леди Марной. Да, у Хозяев женщины в большом почете, иной раз ее слово значит больше, чем приказ мужа…

Берте тут же представилась суровая властная тетка вроде жены старосты Акке: вечно сведенные кустистые брови, взгляд исподлобья, мощные руки сложены на необъятной груди. Воображение живо пририсовало Леди Волков длинные клыки, торчащие из-под недовольно поджатых тонких губ – бледных или черных, как у собаки. А еще у этой самой Марны наверняка жесткие серые космы вместо заплетенных человеческих кос. И пальцы заканчиваются черными жесткими когтями. А приказы она раздает хриплым рычащим голосом… Брр!

– Если замерзла, идем быстрее, – тут же предложил Эрин. Приметливый, но не догадливый: не понял, что Берту вовсе не от холода передергивает.

Вот еще – быстрее! Сейчас он ее живенько проводит, а когда следующий раз увидеться доведется? Что-то все таится да прячется Эрин, никак не догадывается прийти постучать в дом по-человечески: мол, принимайте, хозяева, гостя дорогого! С одной стороны хорошо, вроде как и не должны ему ничего. С другой обидно: что ж, они невежи какие, не приветят доброго помощника, кушаньем не угостят… пусть даже из его собственной добычи? Или он так и воспитан: помогай, но благодарности не жди? Следуя своим мыслям, Берта спросила его про семью.

– Родители погибли десять зим назад, – ответил парень, даже в лице не переменившись. Пока растерявшаяся Берта подбирала слова сочувствия или ободрения, пожал плечами, как на очевидное: – В тот год было Нашествие.

Нашествие, вспомнила Берта: это когда множество чудовищ с того берега умудряется-таки перебраться на этот и уничтожают все живое, что попадется им на пути.

– Ох. И как же ты… один-то рос?

– Почему – один? – вроде бы даже обиделся Эрин. – У нас много родни. Никто не пропадет, не погибнет от недосмотра или голода.

Так вот откуда его неожиданная помощь: «люди здесь не должны голодать».

– Родители бы тобой гордились, – искренне сказала Берта. А что? Славный сын вырос, хоть и сиротой: сильный, уверенный, заботится даже о чужих людях, хороший охотник и всадник, вон с сообщениями-поручениями его аж здешние лорды посылают…

Понравилось, что Эрин не стал притворяться и скромничать. Отозвался спокойно:

– Надеюсь.

– А… – продолжила расспросы девушка дальше. Но что хотела спросить, в следующее мгновение забыла намертво – потому что «славный» внезапно кинулся на нее и опрокинул в снег, навалившись сверху тяжелым, твердым, ровно камень, телом.

***

Несколько секунд ошеломленная Берта лежала неподвижно, потом спохватилась, забилась, пытаясь освободиться. Где там! Только и могла, что отпихивать парня одной рукой (вторая неловко подвернулась под нее), да дрыгать ногами с перепутавшимися лыжами. Ничего не видно, дышать нечем из-за вжавшегося в лицо меха полушубка: не укусить, не закричать…

Эрин оставил ее так же внезапно, как накинулся. Вдавленная в снег Берта увидела, как даже не поднявшийся с колен парень вскинул арбалет, целясь, кажется, в самое небо. Свист болта, облако осыпавшегося с веток снега, что-то большое, темное, метнувшееся прочь по верхушкам деревьев…

И рванувшего за этим «что-то» Эрина.

Берта поднялась куда его медленнее – снег подавался и проваливался под ладонями-локтями – не будешь осторожной, сгинешь в глубоком снежном болоте. Пока выползла-выбралась на лыжню, разобралась с лыжами, выпрямилась, увидела уже возвращавшегося Эрина. Крикнула издалека:

– Кто это был? Рысь?

Рысь обычно охотится в сумерках или ранним утром и вовсе не на людей, но вот подишь ты…

– Нет, – также издалека крикнул Эрин. – Хруст!

– Кто?

Подошедший размашистым шагом парень повторил уже обычным негромким глуховатым голосом:

– Хруст, – на щеках румянец от внезапной пробежки, серо-зеленые глаза осматривают деревья за Бертиной спиной, настороженный арбалет в руке зажат.

– Это что еще за тварь? – Может, непонятным словом называют здесь известного ей зверя?

– Химера, – видя, что она опять не поняла, Эрин пояснил: – Помесь ирбиса2 и ящерицы. Летом уничтожили целое гнездо, но видно, кому-то из выводка удалось уцелеть.

– Так он что… с того берега? – ослабевшим голосом уточнила Берта.

– Да. Обычно хрусты охотятся парами, поэтому пришлось за тобой вернуться.

Берта попыталась представить свою встречу с эдакой… химерой и поежилась.

– Не будь меня, ты бы так и преследовал его? Сам? В одиночку?

– Конечно, – спокойно ответил парень. – Пошли провожу, мне надо скорее домой, предупредить, чтобы облаву готовили.

В другое время Берта решительно отказалась бы от провожатого – не маленькая, много лет сама охотник – но сейчас, ошеломленная тем, что проглядела опасность, пусть ей и неведомую, покорно шагала рядом с парнем. Шли быстро, но Эрин не жалел сил и дыхания, на ходу рассказывая о хрустах. Водятся они как раз в таких высокоствольных лесах. Забираются на самую верхушку дерева, поджидая зазевавшихся людей или зверей, все едино. Прозвали их так, во-первых, потому что своими челюстями они могут запросто сломать человечью руку или ногу, а еще потому, что перед нападением всегда ломают в лапах ветку, как бы предупреждая будущую добычу.