А удивило меня вот что: Алисса проходит мимо всех к столу с десертами, а потом подает мне огромную шпажку.

– С фрикадельками можно справиться только этой штукой, – говорит она, ослепительно улыбаясь.

Меня не удивляет, что она приветлива, а вот то, что меня заметила самая прекрасная девушка на свете, – это еще какой сюрприз. И это не все: она касается моей руки. И стоит тут, рядом, пока я пронзаю фрикадельку за фрикаделькой. И даже позволяет мне съесть одну с ней напополам. ПРЯМО ТУТ, НА ЦЕРКОВНОМ ПИКНИКЕ.

Благодаря пастору Заку, любезно предоставившему плей-лист со своего айфона, из колонок ревет христианский рок, под звуки которого народ играет на газоне в «швырялку» – это реальное название игры, где нужно кидать тяжелые мешочки в цель. Под бесконечным синим небом Алисса Грин записывает свой номер в мой смартфон. Потом просит послать ей сообщение, и теперь у нее тоже есть мой номер.

Тем вечером я записала кавер на песню Тейлор Свифт для своего канала «Поет Эмма».

Я вся будто состояла из волшебства и сахарной ваты и просто призналась миру, что влюбилась в прекрасную девушку, призналась, ни о чем не задумываясь. Без малейших колебаний. Я загрузила видео, выбрала для него кадр на обложку, который выглядел почти прилично, и легла спать.

Меня разбудила мать.

Уверена, когда-нибудь это все превратится в уморительную историю, однако тогда она разбудила меня, тряхнув за плечи, и сунула в лицо распечатку моей ютуб-страницы. И когда мать требовательно спросила: «Это что такое?!» – все, что я смогла ответить, было: «Не знаю!», потому что я действительно не знала.

– Мы тебя не так воспитывали! – гаркнула она.

– Не как?! – вопросила я, потому что (еще раз) меня только что разбудили, чуть ли не засунув кусок бумаги в нос, а спала я мертвым сном. Мать выпрямилась во весь не такой уж и впечатляющий рост в пять футов четыре дюйма и процедила:

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, Эмма.

А я не понимала! Они меня воспитывали не для… пения в интернете? Не для того, чтобы я постила видео в совершенно потрясающей лососевой пижаме, которую бабуля подарила на Рождество?

Ну ладно, если честно, через пару секунд мой старый мозг все-таки въехал в происходящее. Прошлым вечером я выложила видео, где у меня были совершенно бесстыдно, неприкрыто влюбленные глаза из-за девушки, которая дала мне шпажку (и повод записать чрезвычайно сносный вариант Our Song[2], если можно так говорить про саму себя). А после этого кто-то из нашего городка, должно быть, посмотрел его и, чувствуя, как огонь негодования охватывает их трепетные души, немедленно проинформировал мою мать. (Мама распечатала страницу с моим профилем, словно это рецепт хрустящего салата с лапшой; не может быть, что она нашла его самостоятельно.) Наверное, я была слишком ошеломлена, чтобы испугаться, хотя прекрасно знала, что мои родители всю жизнь являются прихожанами церкви, официально ненавидящей людей нетрадиционной ориентации, но «слишком миленькой», чтобы афишировать свое отношение на публике. Наверное, мне стоило выбрать тактику молчания, но история показывает, что это совершенно неудачная позиция. И я сказала правду.

– Просто она мне нравится.

– Ну так просто заканчивай с этим, – оборвала она, как будто я могла просто выключить свою ориентацию, как «Нетфликс». – Не в моем доме! И не под моей крышей!

Если бы это была душещипательная история в духе книг «Куриный бульон для души», тут бы я сказала, что какое-то время было непросто; что в итоге мои родители вспомнили: я их единственное драгоценное дитя, которое они любят, несмотря ни на что; что они вступили в сообщество PFLAG[3] и начали ходить на гей-парады в позорных футболках с надписями «Бесплатные обнимашки от мамы» и «Бесплатные обнимашки от папы»; что я привела свою девушку домой и к концу универа они перестали называть ее моей «подругой».

Извините: на этот раз ваша душа останется неотбульоненной.

Они несколько недель проспорили о том, как со мной поступить: выселить или отправить в исправительный лагерь. В конце концов, разрешив взять гитару и школьные принадлежности, отобрали ключи от дома и вышвырнули вон. Вся моя одежда, мой ноут, коробка с поздравительными открытками на дни рождения, которые я собирала с шести лет, – что ж, я слышала, они сожгли то, что не смогли использовать в качестве пожертвований. Вот парочка любителей драматизировать, а?

Ну а я живу со своей бабулей в Эджуотере, штат Индиана, в двух кварталах от родительского дома. В школе я единственный открытый представитель нетрадиционной ориентации, и хорошо хоть, что у меня остался мой ютуб-канал.

На нем все до скуки заурядно, и я никогда не взлечу на просмотрах. Но у меня есть подписчики, и их комментарии для меня все равно что дружба. Дружба людей, которые мыслят так же, как я, людей нетрадиционной ориентации. Они нужны мне. Они так отчаянно нужны мне, что я отношусь к ним в каком-то смысле как к ЛГБТКИАПП + покемонам[4]: мне нужно собрать их всех. Есть места, где нормально быть открытым представителем ЛГБТ. Нью-Йорк, Сан-Франциско… нереальные места, в нереальных землях, далеко-далеко отсюда. Так что вот вам мой совет: не будьте человеком нетрадиционной ориентации в Индиане, если только как-то у вас это получится. Тут вас ничего не ждет, кроме боли.

Скорее всего, в Индиане вы не были, так что позвольте сказать: это замечательное место.

Иногда по ночам луна светит так ярко, что облака отливают шелком и перламутром. Я встаю в пять утра, и, когда еду в школу, по дороге стелется серебристый туман. А прямо перед восходом, когда школьный автобус поворачивает на 550-ю трассу, все вокруг загорается пурпуром, переходящим в лавандовый и розовый.

Летом у нас полным-полно светлячков. В лесу есть пруд, достаточно чистый, чтобы плавать в нем. Прямо вдоль заборов растут малина, тутовник и ежевика – рви и ешь сколько хочешь. Наступает осень, листва взрывается багрянцем, и к вашим услугам яблоневые сады. Вы когда-нибудь пробовали свежеиспеченный, обжигающе-горячий бисквит с яблочным повидлом? Пальчики оближешь!

Зима у нас как на рождественских открытках: заснеженные равнины, шепот падающего снега; а ночи такие темные, что виден Млечный Путь. В ясные солнечные дни заснеженные поля простираются вперед и вперед, уходя в бесконечность. Серебристое великолепие стелется до льдисто-синего горизонта.

Вся Индиана словно состоит из маленьких городишек, парада Четвертого июля и баскетбола. Баскетбола тут много. Слишком много, честно говоря. Это штат спорта и религии. Если к старшей школе вы не присягнули на верность «Индиане Хузэрс» Индианского университета или «Котельщикам» Университета Пердью, вам конец.

(В виде исключения можно болеть за «Файтинг Айриш» из Нотр-Дама, но все равно вы под подозрением.)

В Эджуотере обязательно чтить «Золотых жуков» – баскетбольную команду школы имени Джеймса Мэдисона. Вечер встречи выпускников тут устраивают не в честь футбольных игроков, вовсе нет. Наши футболисты – третьи с конца в общенациональном рейтинге. Для нас они все равно что мертвы.

Все встречи выпускников – для баскетболистов. Так же как и выпускной бал, где они – почетные гости. Собрания болельщиков, благотворительная ярмарка выпечки, массовые продажи упаковочной бумаги и огромных ведер с попкорном – все ради баскетбола. Вперед, «Золотые жуки»!

По этой самой причине распределение билетов на выпускной строго разграничено между членами университетской команды (с первого по третий состав), ее запасными составами (в количестве двух) и первокурсниками (четыре состава), что гарантированно дает сто пятьдесят спортсменов и столько же девушек этих спортсменов, и еще надо учесть предупреждение начальника пожарной инспекции о том, что в школьном спортзале нельзя собирать больше четырехсот человек.