Стоп! А вот ведь и выход. Нужно, как и в тот раз, воспользоваться Пажеской связью! Правда, Гарри не очень-то помнил, что именно он тогда сделал, но принялся мысленно звать Северуса. Он кричал и молил Мастера услышать, вкладывал в этот зов весь свой страх и отчаяние, но ответа так и не получил.

Прошел час или два или десять – в холодном и темном подвале время текло совершенно не так, как снаружи – и Гарри заснул. Несколько раз он просыпался, начинал звать Северуса, пытался почувствовать Связь, но ничего не добившись, засыпал снова.

В очередной раз проснувшись, он почувствовал сильные жажду и голод. Было по-прежнему холодно, всё тело ныло от долгого лежания на неровных камнях да еще стоящая вокруг тишина начала действовать на нервы. Гарри задумался о том, сколько времени могло пройти с момента его пленения. Судя по ощущениям в опустевшем желудке – немало. День, а может, и два. Но неужели его так и не будут кормить?! Не принесут хотя бы воду?! Гарри знал, что в отличие от магглов, волшебники способны прожить без воды дней десять. Их магия подпитывала лишенный жидкости организм. Но выжившие после таких испытаний маги становились сквибами, а подобной участи никто бы для себя не пожелал. Хотя это, конечно, лучше, чем медленная мучительная смерть.

И почему маги не способны колдовать без палочек?! Гарри многое бы отдал сейчас за возможность воспользоваться «агуаменти».

Тут он услышал, как подвальную тишину нарушили чьи-то шаги. Идущих, кажется, было двое. Его похитители? А может, Северус с Марком? Надежда на скорое освобождение пересилила доводы разума. Конечно же, это Северус! Он пришел за ним! Он поможет!

Отсветы приближающихся факелов заиграли на влажных каменных стенах. Гарри зажмурился, привыкая к свету, а когда открыл глаза, увидел, наконец, помещение, в котором все это время был заточен. Камера была совсем небольшой – где-то три на три метра. Как он правильно понял на ощупь: гладкие стены, покрытый гранитной брусчаткой пол. Полукруглый сводчатый потолок нависал над головой так низко, что, наверное, даже и без не позволяющих распрямиться оков, Гарри не смог бы здесь встать в полный рост. Ни мебели, ни хотя бы какой-то циновки в закутке не было. Только цепи, кандалы да отделявшая камеру от коридора решетка мрачно поблескивали в приближающемся свете.

Пришедших, действительно, было двое. И при виде одного из них Гарри испытал сильнейшее потрясение. Столько времени проведя в одиночестве и темноте, он всякое передумал, но подобной возможности не допускал.

Перед ним за решеткой стоял Джастин Кинтер. Бывший глава аврората отвратительно ухмылялся, весь его вид выражал злорадство и торжество.

– Ну что, Поттер, не ожидал меня снова увидеть? Натравил на меня своего любовничка и думал всё – покончено с Джастином Кинтером? Плохо же ты меня знаешь. Но ничего, у нас еще будет время тщательно познакомиться, – Кинтер подошел к решетке вплотную, и Гарри еле сдержался, чтобы не попятиться. Неужели он ошибся?! Неужели его похитили не итальянцы, а этот маньяк-одиночка? Но кто тогда тот второй, остающийся в тени человек? – Молчишь? Даже не хочешь меня поприветствовать? А, Поттер, расскажи, как сильно ты по мне скучал. Может, я тебе и поверю. И, растрогавшись, облегчу твою участь.

– Да пошел ты! – смотреть на паясничающего Кинтера было слишком мерзко, и Гарри отвернулся к стене.

– Всё хамишь? Небось ждешь своего герцога? Так и не понял, что он не придет?

– Он придет! И второй раз спасать тебя от него я не буду. Надо было еще тогда отдать тебя Медичи на растерзание!

– Надо было, – согласно хохотнул Кинтер, и Гарри подумал: а нормален ли вообще этот человек? И когда, почему он превратился в опасного психа? – Но к счастью для меня, дельные мысли приходят в твою голову со слишком большим опозданием. А теперь тебе думать ни о чем не придется. Только работать задницей и язычком.

– Дурак ты, Кинтер. Тебя же отпустили. Тебе подарили твою жалкую жизнь. А ты вместо того, чтобы быть благодарным… ты же понимаешь, что с тобой теперь сделают Медичи. Зачем тебе это, а? Отпусти меня. Сам. И я обещаю, что тебя снова не тронут.

– Нет, Поттер, это ты дурак, раз так ничего и не понял. Твои Медичи тебя не спасут. Ты – в блокирующем магию подвале. Я же знал про Пажеские Узы, неужели ты думаешь, что мне нечего им противопоставить? Здесь твоя связь с герцогом не работает. Ему никогда не узнать где ты, и кто виноват в твоем исчезновении. Ты теперь мой, Поттер. Привыкай к этой мысли.

– Твой?! – если бы не пересохшее горло, Гарри бы расхохотался. – Что-то не похоже. Если бы все было так, как ты говоришь, знаю я тебя, ты был бы уже здесь, а не по ту сторону решетки. И пришел бы один. А так к тебе, кажется, кто-то приставил охрану? Мы ведь в Италии, правда? И твои союзнички тебе явно не доверяют. Понимают, наверное, что ты псих. Или держат тебя как разменную карту? – Гарри блефовал. Конечно же, он не был уверен, что они в Италии, равно как и о наличии у Кинтера союзников мог только догадываться. Но по тому, как перекосилось от злости его лицо, понял, что в своих предположениях попал в точку. Понять бы еще, как сыграть на противоречиях в стане врага.

– Ах ты, щенок! Считаешь себя самым умным?

– Да уж поумнее тебя.

– Глупец! – как будто бы даже одобрительно хмыкнул Кинтер. – Не надейся, Поттер. Ты обещан мне в награду за содействие в борьбе против Медичи. Как ты думаешь, согласится наш дорогой Северус обменять на тебя противоядие к зелью Depletion magicae? А отдадут ли тебя ему вернувшие себе магию Сфорца? – Гарри вслух выругался, и Кинтер довольно загоготал. – Вот то-то же! Знаешь, приятно иметь дело с влюбленными. Любовь ослепляет и превращает людей в дураков. Каким бы расчетливым обычно герцог Тосканский ни был, сейчас он придет прямиком в расставленную ему ловушку. Поверь, Гарри, через каких-нибудь пару дней с могуществом Медичи будет покончено. А ты станешь моим рабом.

– Мечтай, пока можешь, – Гарри только и оставалось, что огрызаться и пытаться вывести Кинтера из себя. Впрочем, нет. Еще можно было воспользоваться приключившимся с тем приступом откровения, и задать давно мучивший Гарри вопрос. – Скажи… Эла ведь убил ты?

– Уилдена? Тот еще был твареныш, похлеще тебя. Не такой симпатичный, конечно… Но нет, его убил не я. Хотя о необходимости его устранения я и думал. Так что, если узнаю, кто это сделал, пожму герою руку. Если, конечно, это не окажется твой герцог. Уилден, часом, твоим любовником не был? – Кинтер продолжал произносить какие-то мерзости, но Гарри его больше не слушал. Все, что ему было интересно, он узнал.

Кинтер не убивал Эла. Но кто же тогда, кто?! Не Медичи – точно. Может быть, Эдинспот? Но что гадать, когда нет никаких новых данных?

Скорее бы Кинтер ушел! Его присутствие, пусть Гарри и пытался не обращать на него внимания, раздражало. Все сильнее хотелось пить и… в туалет. А ведь это значит, что прошло намного меньше времени, чем Гарри думал. Может даже, всё еще было утро двадцать восьмого января.

Наконец, Кинтеру надоело отсутствие реакции на свои слова, он отошел от решетки и что-то сказал находившемуся в тени итальянцу. Тот вышел на свет, и краем глаза наблюдающий за ними Гарри увидел железные миску и кружку в его руках.

За всю свою жизнь Гарри не совершал подвига большего, чем в этот миг, когда его измученный жаждой организм требовал броситься, забывая о решетке и цепях, на воду, но он сдержался, не позволил себе уподобиться неразумному зверю. Лишь запомнил, на каком в точности от него расстоянии поставили миску и кружку, и вновь отвернулся к стене.

Но вот Кинтер и сопровождавший его итальянец ушли, и Гарри вновь остался в холоде и темноте. Но теперь он хоть что-то знал о своем положении. И теперь у него были вода и еда. Аккуратно, боясь неосторожным движением оставить себя и дальше страдать от жажды, Гарри придвинул к себе кружку и сделал глоток воды. Тепловатая, с привкусом тины, она была вкуснее любых самых изощренных напитков. В миске обнаружилась пресная овсянка, но и ее Гарри съел с удовольствием.