Гарри представил, как обрадуются ему дети, как дружно они будут любоваться на елку, и с какой гордостью Тедди и Фред станут показывать ему сделанные собственными руками елочные игрушки. Шарики, фигурки святых и гирлянды: вырезанные из бумаги или наколдованные родителями. А Рон будет ходить вокруг них и, периодически поглядывая на часы, восклицать, что он решительно не понимает, как Гермиона может собираться так долго. Потом она выйдет из-за закрытых дверей спальни, необыкновенно красивая в вечернем платье, со сложной прической, и Рон замрет в восхищении. На его лице отразится благоговение и легкое удивление, и Гарри тактично отвернется, как всегда в подобные минуты. Возле Норы, в которой к тому времени соберутся уже все многочисленные представители семейства Уизли, их будет ждать Джинни. Как в прежние годы, они шумной и веселой компанией войдут в дом, поздороваются с Молли и Артуром, а затем – с остальными присутствующими, и вслед за детьми поспешат в переполненную людьми комнату. Впрочем, Гарри не сомневался, что и в Норе, посреди суеты и веселья, его ни на минуту не оставят мысли о Принц-мэноре. О Северусе. И о том, что он запланировал на сегодняшний вечер.
Вечер… Рождественский вечер. Сколько сомнений, надежд и ожиданий Гарри испытал, думая о нем! Вот и сейчас, стоило только представить, сколь близок назначенный им самому себе час объединения с Северусом, Гарри охватило сладкое волнение. Скоро. Совсем скоро он вновь окажется в долгожданных объятиях, прикоснется губами к вожделенным губам. А главное – наконец перестанет быть одиноким. С этого вечера – и Гарри надеялся, что если не навсегда, то очень и очень надолго, - они с Северусом будут вместе. Как пара. Как семья. Подумать только! Тот самый Снейп, как никто другой ненавидимый профессор Снейп, долгие годы учебы в Хогвартсе отравлявший его существование, теперь воспринимался, как самый близкий, самый значительный человек в мире. И этим вечером, после праздничного застолья в компании Принцев и Джинни, владевшие Гарри в последнее время мечты, наконец воплотятся в жизнь. Как? Гарри пока не знал, что именно он предпримет, чтобы этой ночью оказаться с Северусом в спальне. Но так будет – в этом он почему-то был абсолютно уверен. А потому со спокойной душой отправлялся на встречу с друзьями.
***
Из Норы Гарри и Джинни сумели выйти только ближе к пяти часам вечера, хотя планировали пробыть там до трех, самое позднее – четырех. Впрочем, праздничный ужин в Принц-мэноре был назначен на восемь, так что они вполне успевали вернуться домой, привести себя в порядок и, быть может, даже помочь Норе и Джиджи с последними приготовлениями.
Поразительно, но думая про Рождество в Принц-мэноре, Гарри почему-то ни разу не предположил, что у Северуса или кого-то из его родственников в этот день могут быть гости. Каково же было его удивление, когда он, лишь только войдя в дом, увидел Малфоев. И это зрелище отнюдь не понравилось Гарри. Особенно – то, как близко, почти интимно касаясь друг друга плечами, стояли Люциус и Северус. Тем более, что Гарри слишком хорошо помнил, какого рода отношения связывали мужчин в прошлом. В прошлом! Люциус был у Северуса в прошлом, а он, Гарри – в будущем. И это он, а не белобрысый выскочка должен сейчас стоять рядом с Северусом. Но, Мерлин, как же красиво эти двое смотрелись вместе! Облаченный в простую, но необыкновенно элегантную мантию жемчужно-серого цвета, Люциус выглядел истинным аристократом: изысканным, утонченным, но в то же время – уверенным в себе и в собственной силе. И все же - возможно, потому, что он был слишком пристрастен, - Гарри казалось, что истинную силу и мощь здесь олицетворяет Северус. Величественный и статный, в своей неизменно-черной мантии, он словно бы сошел с какого-то старинного портрета, и выглядел одновременно и чуждым, далеким, и совершенно точно присутствующим здесь и сейчас. Казалось, весь холл, весь дом был пронизан его энергетикой, как территория крупного хищника – запахом, что каждый камешек стен, каждый предмет вокруг признает в нем и только в нем Хозяина, благоговейно ждет его приказов. Люциус был однозначно красив. Яркой, светлой, общепризнанной красотой. Северуса же едва ли хоть кто-то всерьез бы назвал красавцем. Нездорового цвета кожа, слишком большой для его лица нос… И все же он был невероятно интересным мужчиной. Куда более притягательным, чем Малфои со всей своей красотой.
– Мисс Уизли, мистер Поттер, – Люциус сдержанно поклонился вновь прибывшим, и Гарри показалось, что в его взгляде промелькнул какой-то особенный интерес. Впрочем, наверное, ему показалось. Ему вообще с самого утра все время что-то кажется. То вон зима-невеста, то теперь про Люциуса и Северуса всякая чертовщина.
– Здравствуйте, мистер Малфой… Драко, – бывший школьный недруг ответил на его приветствие неожиданно тепло, даже вполне доброжелательно улыбнулся. Чудеса, да и только! – А вы к нам… на Рождество?
– А что, Поттер, приглашаешь? – тут же усмехнулся Драко.
– Нет, мистер Поттер. На Рождественский ужин мы приглашены в Министерство Магии. Скорее, мы были удивлены, что Северус решил отмечать Рождество… здесь, – Люциус и Северус обменялись короткими, но многозначительными взглядами, словно бы продолжая спор, прерванный с появлением Гарри и Джинни. – Но я рад, что у моего друга появился кто-то, кого он предпочитает своей обычной скучной компании. Мое почтение, мистер Поттер, мисс Уизли, Северус, Нора, Джиджи. Не будем вам больше мешать. Драко, пойдем, - Малфои попрощались со всеми присутствующими, еще раз пожелали всем хорошего Рождества, и вышли из Принц-мэнора. А Гарри еще какое-то время стоял, размышляя над последними словами Люциуса. Значит, обычно Северус отмечает Рождество где-то в другом месте? И у него есть своя, неизвестная Гарри компания?! Впрочем, главное было не это. А то, что Северус, даже не зная о его планах на рождественский вечер, предпочел общество Гарри чьему бы то ни было еще. И вот это по-настоящему здорово!
***
Стол для рождественского ужина накрыли в той же – зеленой – столовой, что и в тот вечер, когда в Принц-мэноре гостили Малфои. Но насколько же преобразилась эта комната, да и вся ведущая к ней анфилада, с тех пор! Высокая, под самый потолок, пушистая елка занимала значительную часть помещения, и при одном только взгляде на ее яркое убранство, на душе у Гарри становилось теплее.
Часы показывали только половину восьмого, и пока кроме него - и елки! – в комнате никого не было, чему Гарри был только рад. Эти минуты, наполненные предвкушением праздника, чуда, единения с Северусом, были необыкновенно приятны. Их хотелось смаковать и растягивать, как то прекрасное вино, которым иногда угощал его в своих комнатах Северус. Северус… Его имя тоже было как вино – терпкое, кажущееся неприятным поначалу, но такое сладостно-пьянящее для того, кто распробовал вкус.
Гарри встал с дивана, на котором уж было устроился, и подойдя к елке, провел пальцами по разлапистой ветке. Витающий в воздухе аромат хвои усилился, и Гарри вдруг вспомнил, какой спор был у них с Норой по поводу того, как именно ее наряжать. Нора собиралась украсить елку однотонными красными и синими шарами да золотой мишурой, и конечно же, привыкший к хаотично, но весело украшенным елкам Уизли, Гарри не мог не возмутиться. Ему хотелось настоящую, яркую, правильную елку. Волшебную и красивую, к которой можно подойти, подержаться за украшенные шишками и всякой магической всячиной ветки, загадать желание и хоть на мгновение поверить, что оно сбудется. Словно бы отвечая его мыслям, к Гарри спустился до этого сидевший почти на самой елочной макушке рождественский гном. В красном колпачке, с белой бородой и золотой пряжкой на поясе, он был вылитый Санта Клаус. Всем своим видом выражая готовность выслушать и выполнить желание, гном уселся на ветке и вперил взгляд глаз-бусинок в Гарри. Но нет. То, чего ему действительно хочется, он никакой елке на откуп не отдаст. Чудеса чудесами, а в решающие моменты Гарри привык действовать сам. И собственное возможное счастье он должен добыть себе сам. А елка… Ну, например, если он попросит счастья для Джинни, хуже от этого никому не будет, правда? И он попросил.
