Врвоф оказался ничуть не менее интересным рассказчиком, чем гнездо, а в чем-то даже и более: он говорил в основном не о старых легендах и патриархальных традициях, а о быте эаситов, о своих друзьях, родителях и братьях. Впрочем, именно от него Виерин узнал, что эаситы однополы, и что каждый из них может зачать ребенка как от другого представителя своего вида, так и от человека. Мысль о беременном Врвофе показалась Виерину настолько нелепой, что он не выдержал, расхохотался, а потом чуть ли не полдня мирился с обидевшимся Врвофом. Он, вообще, оказался существом очень эмоциональным. Искренне огорчался и возмущался, когда Виерин рассказал ему собственную историю, от души радовался разнообразным мелочам, смеялся над шутками…
Вчера он показал Виерину поразительной красоты пещеру со сталактитами и сталагмитами. Все ее стены были украшены каменным кружевом, столь тонким и витиеватым, что от восхищения у Виерина перехватило дыхание. Подобной красоты он не видел никогда прежде: ни в соседних замках, ни даже в столице. Произведения человеческих рук не выдерживали никакого сравнения рядом с величественными творениями природы. Великого Каменного Духа, как говорили Врвоф и Аргурррывгарр.
Путь в эту пещеру, кстати, проходил через третий уровень катакомб. И когда Врвоф только показал спуск и сказал, что им туда, Виерин всерьез испугался. Он вспомнил леденящие кровь нянины рассказы о немертвых лошадках, о каменных червях и о… ну да, точно, об эаситах. Осознав, что самый грозный из обитателей недр — с ним, его друг, Виерин успокоился. Тем более что Врвоф, заметивший его опасения, расхохотался и сказал, что недра как таковые начинаются гораздо глубже, и что так близко к поверхности никто не живет.
Поверхность… Виерин все реже думал о возвращении домой, но когда все же вспоминал о солнце, зеленой траве, ярко-голубом небе, на него накатывала тоска. Начинало казаться, что он никогда больше не вернется в свой мир. Не увидит других людей, не измененных влиянием игусийцев, не поест нормальной человеческой пищи, не возьмет в руки любимых книг, не… ах, как много было этих «не»! И только Врвоф, удивительно тонко чувствовавший любые перемены его настроения, удерживал Виерина от полного отчаяния. В минуты печали он подходил к нему совсем близко, тревожно заглядывал в глаза и молча, с какой-то подкупающей робостью, гладил Виерина хвостом по руке. Удивительно, но это всякий раз помогало. Виерин невольно начинал улыбаться, ему делалось спокойно и тепло, как не было уже очень давно. Пожалуй, с самого детства, с тех пор, как он сидел на коленях у отца или нежился в объятиях мамы… Ему хотелось обнять и Врвофа, прижаться к нему, погладить его золотисто-коричневую шерстку. Но останавливало то, с какой надеждой, с каким голодом смотрел на него Врвоф, когда думал, что Виерин этого не видит. Да и намеки гнезда, честно говоря, напрягали. Аргурррывгарр так и не избавился от дурацкой идеи поженить Виерина с Врвофом и всячески подталкивал их в объятия друг другу.
Но нет. К физической близости с чудищем Виерин пока был не готов. Хотя… эта мысль и не вызывала уже такого безусловного отторжения, как поначалу. Пожалуй, Виерину даже было слегка любопытно: а как это, с нечеловеком? Сказывалось еще и то, насколько тактично вел себя сам Врвоф. Он не позволял себе никаких вольностей, даже дотрагивался до него не руками, а только хвостом. Ну… днем, по крайней мере. Спали-то последние ночи они как раз в обнимку. То есть, ложились по отдельности, тщательно следя за тем, чтобы ненароком не коснуться друг друга, а вот просыпались… но об этом Виерин старался не думать. Как и о владевшем им по утрам возбуждении. Хорошо еще, что он просыпался раньше Врвофа, а гнездо позволяло ему делать вид, что ничего не происходит. Выжидало чего-то, зараза!
Сейчас чуть ли не впервые за последнюю неделю Виерин остался один. Этим утром Врвоф показал ему еще одно чудо подземного мира, столь же удивительное и прекрасное, как и вчерашнее, хотя и совершенно другого рода. Это было расположенное на четвертом уровне катакомб подземное озеро, но не с мутной черной водой, как в остальных водоемах, а испускающее мистический сине-зеленый свет. Оно казалось очень глубоким из-за насыщенного лазоревого цвета, особенно яркого на фоне белого камня берегов. Вода в нем была обжигающе-холодная, но Врвоф все равно полез купаться. Глядя на то, как он резвился, словно ребенок, Виерин разулыбался. Ему было немножко завидно и хотелось присоединиться, но он, несмотря на заверения гнезда и Врвофа об изменении в организме, пока что боялся заболеть. Да и раздеваться наедине с Врвофом… нет-нет, он не боялся, что тот не сдержится и изнасилует его — как раз самообладание чудища вызывало лишь уважение, — скорее уж он опасался собственной реакции. В конце концов, не только Врвофу здесь было восемнадцать, но и ему! И молодой организм, оправившийся от потрясения первых часов в катакомбах, требовал к себе внимания. А уединиться здесь было негде… вот и приходилось, просыпаясь, не снимать напряжение рукой, а бороться с ним при помощи плохих воспоминаний. Благо таковых у Виерина за его короткую жизнь накопилось предостаточно.
Но сейчас он, наконец-то, остался один. И мог позволить себе несколько минут удовольствия.
На всякий случай Виерин воровато огляделся по сторонам: мало ли, а вдруг Врвоф уже рядом, но никого не заметил и прислонился к стене. Вообще, то, что Врвоф оставил его одного и куда-то убежал после купания, лишь выведя Виерина на знакомый первый ярус, было странно и немного обидно. Ну да ничего. Всем нужно личное пространство. Да и мало ли, какие у чудища могут быть дела. Может, он снова побежал на охоту — мяса-то в последнюю неделю он не ел. Так что, пусть. С сытым чудищем дружить всяко безопаснее, чем с голодным. Да и Виерину тоже… нужно удовлетворить свой голод. Правда, несколько иного рода. Или Врвоф сейчас занимается тем же самым?..
Виерин представил, как чудище берет в руку свой член — крупный, длиннее и толще, чем у него самого, ярко-розовый… да, Виерин, хоть и делал вид, что с физической точки зрения его Врвоф не интересует, а успел все тщательно рассмотреть. Эаситы не носили одежду, их прекрасно согревали собственные меховые шкуры, усовершенствованные игусийцами, и Виерина это, признаться, смущало. Хотя нельзя сказать, что он никогда раньше не видел обнаженных мужских тел: в закрытой школе для мальчиков были общие спальни, и в купальни ученики ходили большими компаниями, но там его никто всерьез не интересовал, и сам он не был объектом столь недвусмысленного внимания.
Виерин вспомнил, как смущенно отводил взгляд Врвоф, как словно бы невзначай прикрывал рукой или согнутой ногой поднимающийся из-под шерсти член, и сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну. Интересно, а какой он на ощупь? Твердый, как шкура или мягкий и нежный, как хвост? А как ведет себя Врвоф в постели? Какой он любовник? Дикий и необузданный или нежный и ласковый? Виерин вдруг представил, как Врвоф мог бы вылизывать все его тело, как легонечко, чуть щекотно, мог бы играть с его сосками хвостом. Как… как…
Возбуждение накатило горячей волной, и Виерин, сдавленно охнув, потрогал себя сквозь штаны. Но этого было мало, ох, как мало, и он торопливо расстегнул ширинку. Гуляющий по тоннелям легкий ветерок игриво прошелся по обнажившейся плоти. После долгого воздержания даже это, почти неразличимое прикосновение, показалось ярким и нестерпимо сладким. Виерин облизал пальцы и взял, наконец, член в руку. Провел ладонью от основания к увлажнившейся головке и испустил глухой стон. До чего хорошо! Но тут же зажал себе рот свободной рукой, испугавшись, что на издаваемые им звуки может прибежать Врвоф, и тогда… о да!
Мысль о возможном появлении Врвофа, о том, какое зрелище ему бы открылось, лишь усилило возбуждение. Опасность придала пикантности испытываемым ощущениям и — да, да, дааа! — заставила задвигать рукой на члене быстрее, сильнее, резче. Оргазм наступил очень скоро, мощный и бурный, непохожий на обычный рутинный финал. Обессиленный, Виерин опустился на пол и несколько минут бездумно просидел голой задницей на камне.
