– Доктор Ленга, простите, что напоминаю о неприятном, но сегодня я услышал еще один разговор. Они готовы действовать. Так что вам нужно поторопиться. День-два, и что-либо предпринимать будет уже поздно, – тихо, чтобы никто не услышал, но все же не называя имен, произнес Норан.

– День-два… так быстро! – потрясенно выдохнул Тивен. И тут же мысленно себе ответил: ну а ты что хотел? Чтобы враги подождали, пока у тебя закончится медовый месяц, и ты снова начнешь думать не задницей, а головой? Нет, милый, так не бывает. Тебе и без того предоставили более чем достаточно времени. Которым ты сам – сам! – не воспользовался. Так что теперь не ной, а срочно придумывай, как все исправить.

– Вы так и не нашли покровителя, да? – как ни старался, Тивен не услышал в голосе Норана злорадства, только сочувствие. Но и оно сейчас раздражало.

– Нет, почему же? Нашел. Спасибо, что снова предупредил меня. Я сегодня же или, в крайнем случае, завтра продемонстрирую доктору Варлену своего офицера.

Норан, кажется, ему не поверил. Ну и ладно! Главное, что он помогает, а что там при этом о нем думает – его личное дело. Хотя, конечно, обидно, что этот мальчик, сам же и подсказавший ему идею искать покровителя-офицера, настолько не верит в него.

– Пойдем. Мне пора на обход, а ты, наверное, уже засыпаешь.

Они вышли с боковой лестницы и в полном молчании вернулись к ординаторской. Но еще до того, как войти туда, Тивен понял: что-то не так. Слишком тихо было в помещении, всегда полном гула разговоров. Они с Нораном встревоженно переглянулись. Похоже, им в головы пришла одна и та же мысль: что они не успели, что доктор Варлен начал действовать не через день-два, а уже сейчас, объявил их коллегам, что в личном деле доктора Ленга обнаружилась весьма интересная запись. Что он, оказывается, некогда состоял в антивоенном заговоре и является гражданином неблагонадежным. Тивен представил, как доктор Варлен хмурится и своим неприятно-высоким голосом задает притихшим врачам и ординаторам риторический вопрос: не знает ли кто-нибудь, как такое могло произойти? Почему в их госпитале – военном госпитале с незапятнанной репутацией – работает такой человек. И не абы кем, а оперирующим офицеров хирургом! Тут же всплывет имя Руиса, и доктор Варлен, злорадствуя, наговорит о нем кучу гадостей. И, кто знает, какой вред эти слова смогут нанести Руису. Тивен, конечно, предупредил его о возможной опасности, но…

Не тратя больше времени на раздумья, Тивен открыл дверь и вошел в ординаторскую.

Однако представшая его глазам картина совершенно не соответствовала тому, что он успел вообразить. Во-первых, в ординаторской, помимо врачей, ординаторов и доктора Варлена, присутствовал Ансель. И это же было во-вторых, в-третьих, в-десятых. Ведь именно его появление произвело в рядах работников госпиталя такой переполох. Как и Тивен, каждый из них точно знал: сотрудников КПРВВД они давно уже не оперировали. И, значит, визит полковника объяснялся чем-то еще.

К тому же, в форме полковника КПРВВД Ансель выглядел, действительно, пугающе. В его позе и в непривычно-колючем взгляде читалась откровенная угроза. Он словно видел всех присутствующих насквозь. Все их грехи и тайные помышления, и теперь решал: кого помиловать, а кого покарать. Однако с появлением Тивена его взгляд потеплел, и он даже слегка улыбнулся.

Тивен услышал раздавшийся за спиной громкий вдох. Это Норан, похоже, понял, что грозный полковник КПРВВД и есть тот самый покровитель Тивена, в существование которого он всего пару минут назад не поверил. Но Тивен не стал заострять на этом внимание. Он ждал, что скажет Ансель. Как объяснит свое внезапное и столь своевременное здесь появление.

– Тивен. Иди сюда, – сказал он, не обращая больше внимания на присутствующих. Но Тивен забыть о потрясенно взирающих на него коллегах не мог. Сильно смущенный, но в то же время переполненный гордостью за любовника, он подошел к Анселю. Тот схватил его в объятия и крепко, чувственно поцеловал. Тивен, из-за присутствия зрителей поначалу напряженный, быстро расслабился и стал отвечать. И вдруг ему показалось, что вот так, в поцелуе, Ансель забирает у него все волнения и тревоги. И словно бы без слов говорит ему: «Я с тобой. Я заслоню тебя от всех бед. Только и ты будь со мной. Будь моим», а всем остальным: «Видите, он мой! Напав на него, вы нападаете и на меня. Уверены, что вам это нужно?»

Когда они оторвались друг от друга, и Тивен посмотрел на доктора Варлена, он понял, что победил. Или, скорее, что Ансель одним своим появлением и этой демонстрацией победил для него всех врагов. Доктор Варлен ни за что теперь не начнет дела с его увольнением. В худшем случае: предупредит полковника о темном пятне на репутации любовника. Но нет! Судя по его опасливому взгляду, едва ли он и на это решится.

– Простите, господа, что вам пришлось стать свидетелями нашего… приветствия, – насмешливо и, очевидно, не испытывая ни малейшего раскаяния, произнес Ансель и посмотрел почему-то на Норана. Неужели он решил, что мальчишка-ординатор – его соперник?! Тивен даже фыркнул от нелепости подобной мысли. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я на несколько минут похищу у вас доктора Ленга? Нам нужно обсудить один важный вопрос.

– Конечно, полковник Гальего. Разговаривайте, сколько хотите. Если желаете, мы можем предоставить в ваше распоряжение ординаторскую.

– Нет, благодарю. Не стоит идти на такие жертвы. Работайте, господа. Не будем вам мешать.

Ансель потянул Тивена за руку и вывел из ординаторской. Судя по тому, как уверенно он шел, в госпитале он был далеко не впервые. Но когда? И возможно ли, чтобы именно здесь Ансель его заприметил? Но почему тогда Тивен не помнит той встречи? Он был уверен, что если бы видел полковника прежде, до клуба, то непременно узнал бы его.

Они несколько раз повернули: налево, направо, снова налево. Поднялись по лестнице на два пролета и вновь спустились, и все равно оказались поблизости от ординаторской, от которой так долго шли. Ансель вывел Тивена к закрытому отсеку с реабилитационными капсулами, в которых первые дни после операций лежали больные. Неужели Ансель пришел навестить кого-то? Но нет. И это помещение не стало конечной целью их пути.

– Куда мы идем? – не выдержав, спросил Тивен. – И о чем ты так срочно хотел поговорить?

– Сейчас узнаешь.

Они вышли на очередную лестницу, которой пользовались в основном пациенты, а не персонал госпиталя, и неожиданно остановились.

– Ну вот. Мы пришли.

– Что?! Ты шутишь?! Куда это мы, по-твоему, пришли?!

– Сюда, – Ансель плотоядно облизнулся, и Тивен вдруг почувствовал острый прилив желания. Но оно было здесь так же неуместно, как… как в каком-нибудь пустынном переулке возле офицерского клуба. Вроде как и нет никого, но в любой момент кто-нибудь может появиться. Неужели Ансель задумал трахнуть его прямо здесь?! Словно бы отвечая на мысли Тивена, тот сказал: – Как же давно я мечтал овладеть тобой на этой лестнице. Иди сюда.

– Ансель, нет. Здесь же вечно кто-нибудь ходит! Нас могут увидеть.

– Если не хочешь, чтобы нас увидели, нужно сделать все быстро. Давай, не ломайся, иди ко мне. Я же вижу, что ты тоже хочешь.

Тивен молча покачал головой и отступил на шаг. Мало ли чего он хочет, осторожность превыше всего. Если кто-нибудь из пациентов увидит, как его дерут на общественной лестнице, это будет катастрофа. Ему же потом прохода не дадут! Всякий будет считать себя вправе тоже ему присунуть. Нет-нет-нет! Чего бы Ансель ни говорил, он не согласен на это безумие!

Но Ансель не стал размениваться на слова. Он шагнул вперед и, схватив Тивена за плечи, подтолкнул к стене, прижал собственным телом. Накрыв рукой его пах и нащупав весьма недвусмысленное свидетельство желания, он пристально посмотрел Тивену в глаза. Довольно хмыкнул и принялся расстегивать на Тивене служебный комбинезон.

– Нет, не надо, – прошептал практически обнаженный Тивен. Но тут же, противореча собственным словам, потерся стоящим членом о ногу Анселя, издал приглушенный стон.