– Уволить?! За что? – опешил Тивен. Доктор Варлен был их новым заведующим и старым неприятелем Руиса, а значит, и его. Так что к репрессиям Тивен был морально готов. Да одно уже то, что его вторую неделю подряд ставят дежурить в ночные смены, говорило о многом. Но увольнение… для этого даже заведующему отделением нужен серьезный повод. А такового Тивен ему не давал и не даст. – Норан, послушай. Я знаю, что доктор Варлен меня не любит. Но для увольнения нужна формальная причина.

– Да. В том-то и дело. Я случайно услышал, как доктор Варлен разговаривал с доктором Паштом. Они обсуждали ваше личное дело. Простите, но я так понял, что в нем имеется пометка о неблагонадежности. Вы когда-нибудь участвовали в антивоенных заговорах? – в обычных обстоятельствах на такие вопросы ответили бы ударом в челюсть, и Норан, похоже, ждал подобной реакции. Но Тивену не за что было бить мальчишку. За правду не бьют. В его личном деле, действительно, такая пометка имелась. Пометка, с которой, вообще-то, его не должны были принимать на работу в военный госпиталь. И о которой он за столько лет спокойной жизни благополучно забыл.

Молодежь редко задумывается о последствиях своих поступков. Тивену было двадцать, когда он, студент второго курса, вступил в популярное тогда в медицинской академии антивоенное общество. Они встречались на «конспиративных» квартирах, а на самом деле просто друг у друга в гостях. Произносили пафосные речи, даже написали и выложили во всеобщую сеть пару брошюр. Опасность разоблачения пьянила, им было весело, интересно, азартно. В академии об их обществе знали почти все студенты, но никто на них не доносил. Это было как игра: дерни за хвост спящего ланта. Но лант, оказывается, не спал. И однажды могучей лапой прихлопнул горе-заговорщиков.

Наиболее активные члены общества и авторы выложенных в сеть брошюр получили реальные сроки на недавно открытых планетах, остальные отделались пометками в личных делах. Пометками, всю серьезность которых они поняли, лишь когда дело дошло до трудоустройства. Нормальную ординатуру «неблагонадежному» медику было не отыскать. Тивен, как и его товарищи по несчастью, подавал документы в целый ряд госпиталей и приличных клиник, но отовсюду получал отказ. Отчаявшись, он уж было решил попытать счастья в матто, беднейшем районе, где жили всевозможные маргиналы и плетельщики наркотических кун. Там царила жутчайшая антисанитария, и медики были нарасхват.

Но, к счастью, от этого шага его спас Руис. Доктор Силентале читал у них общую хирургию и, как он сам в дальнейшем признался, Тивена заприметил давно. Узнав о проблемах талантливого студента, он, не колеблясь, принял его на работу. А спустя несколько месяцев у них завязался роман. Руис ухаживал за Тивеном долго и красиво. Помогал на работе, приглашал в рестораны, дарил всевозможные недорогие, но забавные безделушки. Тивену льстило внимание столь уважаемого человека, но, в то же время, слишком многое и смущало. Руис был его непосредственным начальником, а делать карьеру через постель Тивен не собирался. К тому же, тот был старше него почти в три раза. Конечно, шестьдесят или семьдесят лет – ерунда, а не возраст. Можно сказать, для мужчины — самый расцвет. Но в ту пору Тивен думал иначе. И Руис потратил немало сил и времени на то, чтобы его переубедить. Пять лет они прожили вместе. И ни разу Тивен о своем сближении с Руисом не пожалел. Они любили и уважали друг друга, стали настоящей семьей. Потом страсть прошла, но дружба осталась. И до сих пор у Тивена никого ближе Руиса не было. А теперь он уехал, и больше некому Тивена защищать. Что ж… рано или поздно такое должно было случиться. Придется ему научиться справляться с проблемами самому. Понять бы еще только, как.

– Если бы я действительно участвовал в заговоре, то давно бы жил не на Стаксе, – тяжело вздохнув, произнес Тивен. – Нет, это был не заговор. Всего лишь компания глупых болтливых студентов. Суд признал нас неопасными. Но запись о неблагонадежности в моем личном деле с тех пор есть. Значит, доктор Варлен собирается меня уволить…

– Да. Но этого нельзя допустить. Вы же лучший хирург в отделении, вас нельзя так увольнять! Придумайте что-нибудь!

– Спасибо, конечно, что ты в меня веришь, но что я могу придумать? Уничтожить свое личное дело? Подправить его? Я хирург, а не хакер. Да и в любом случае от подобных действий стало бы только хуже.

– Нет, ничего противозаконного делать нельзя. Но должен же быть выход! Доктор Варлен только вступает в должность, в ближайший месяц, а то и два, ему будет не до вас. Надо предъявить всем доказательства вашей лояльности!

– Это какие же?

– Ну, – Норан смутился. – Если бы вам покровительствовал какой-нибудь офицер…

– Ты предлагаешь мне податься в шлюхи?!

– Нет. Конечно, нет. Просто… Ну, это ведь выход. И вам не привыкать.

Ему не привыкать. Вот, значит, как думает о нем Норан. И, наверняка, большинство коллег. Им не понять, что в его отношениях с Руисом не было ни капли расчета. Наоборот, Руис всегда был к нему более строг, чем к остальным. Он требовал от Тивена полной отдачи работе, и даже дома, даже в постели они частенько разговаривали о хирургии. Но окружающие всегда видят только то, что хотят. В их глазах Тивен был не молодым, но уже очень хорошим хирургом, а любовником заведующего отделением. И никакие профессиональные заслуги не могли этого мнения изменить.

– Я подумаю, что можно сделать, – холодно ответил он. – Спасибо, что предупредил.

– Я перед вами в долгу. И должен был помочь, – подхватил его тон Норан. Тивен кивнул, развернулся и, не прощаясь, зашагал в сторону своего кара, оставленного возле входа в госпиталь. Но не успел пройти и десяти метров, как услышал за спиной крик: – Доктор Ленга! – Тивен остановился, и к нему подбежал Норан. – Простите, если обидел. Я на самом деле хотел вам помочь. И надеюсь, что у вас получится избежать увольнения.

– Спасибо, – Тивен протянул Норану руку, и тот с чувством пожал ее. Еще раз извинился, пожелал удачи и убежал назад в госпиталь. Тивен остался один.

Ему было о чем подумать. Увольнение сломает ему жизнь. Он слишком хорошо помнил, как шесть лет назад обивал пороги госпиталей и гражданских клиник, и как повсюду его ждал отказ. К тому же… если доктор Варлен уволит его по обвинению в неблагонадежности, разразится грандиозный скандал. Всплывет тот факт, что Руис принял на работу пусть номинально, но состоявшего в антивоенной организации человека, а это отразится и на его репутации. На этот раз он не сможет помочь. Тивену наверняка будет запрещен вылет со Стакса, и ему не останется ничего другого, как до конца своих дней прозябать в матто. Бедный отец!

Нет! Он будет бороться! Норан верно заметил: доктор Варлен пока только вступает в должность, и какое-то время у Тивена в запасе есть. Месяц? Два? Может, и больше. Но рассчитывать на удачу не стоит. Так что, месяц. Тридцать два дня.

Но что он может?! Подменить свое личное дело, как он уже говорил Норану, – не вариант. Попробовать воззвать к благодарности побывавших у него на операционном столе офицеров? Как бы они, узнав о его «неблагонадежности», не забили в его гроб первый гвоздь. Нет, тут нужно что-то другое. Но вот что?!

Вспомнилось, как Норан предложил ему найти покровителя-офицера. В принципе, это может сработать. С офицерским любовником доктор Варлен связываться не захочет. Только не в их обществе, в котором любой лейтенант имел власти и прав куда больше сколь угодно известного гражданского специалиста. Но продаться за безопасность… Тивену претила сама мысль сделаться шлюхой.

А, впрочем, почему сразу шлюхой? Он – мужчина свободный, после расставания с Руисом ни с кем продолжительных отношений не имел. Пытался, конечно, найти себе подходящего партнера. Но все эти попытки заканчивались полным фиаско, и вот уже где-то с полгода как Тивен их прекратил. Точно, он и трахался-то последний раз месяцев пять назад. А секса хотелось. Регулярного, с постоянным партнером. Так почему бы ему не поискать себе любовника среди офицеров? Никто ведь его не заставляет ложиться под того, кого он сам не захочет.