Нечто похожее я испытывал раньше, до того, как узнал о мире Иных, перед любыми поездками. Волнительное ожидание, но вместе с тем — абсолютное нежелание собираться. Ох уж эта моя манера все откладывать на последний момент!
Тут булка закончилась. Я взвесил на руке последние крошки, примеряясь, куда бы их кинуть. В сторону крякв или огарей. А, чем черт не шутит! И мое подношение отправилось во «вражеский лагерь».
Все. Делать мне здесь больше нечего.
Распрощавшись с Семеном и Тигренком, я решил пройтись до дома пешком, подумать, заодно и проветриться. Но раз нужные мысли в голову упорно не шли, пора закругляться. Сегодня у меня нет ночного дежурства, так что — спать.
А утром будет видно, что отвечать Завулону, как на него смотреть при личной встрече. И воспринимать ли всерьез его намеки на Предназначение.
— Пока, — я дурашливо помахал рукой уткам и широким шагом отправился домой.
Через десять минут я уже стоял возле своего подъезда. Давненько я не возвращался вечером. Обычно в это время я только просыпаюсь и собираюсь на работу.
В лифте мой палец почему-то дрогнул, и вместо своего десятого этажа я нажал на одиннадцатый. И не стал ничего исправлять. Одиннадцатый так одиннадцатый. Такие ошибки случайными не бывают.
Перед дверью в квартиру Саушкиных я чуть помедлил, но заставил себя нажать на звонок. Да, я не собирался к ним сегодня, но необходимость поговорить с Костей назрела уже слишком давно. Я вспомнил, как нехорошо мы с ним расстались, и поморщился.
Редко какие поступки заставляют меня сгорать от стыда. Но та роковая охота на вампиров — из их числа. Той ночью я все сделал не так, и ценой моих ошибок стала чья-то жизнь. Да, тот вампир был преступником, он нарушал Договор, когда учил свою подружку охотиться без лицензии. И я обязан был произвести задержание. Но…
Как сейчас помню ту ночь. Мое первое задание, как оперативника. Первую встречу со Светланой…
Прошло полгода, но, честно говоря, я так и не понял мотивацию шефа. Для чего ему понадобилось разменивать жизни невинных людей на повышение оперативной квалификации середнячка-светлого? Я тогда был слишком неопытен и самонадеян, чтобы справиться с заданием.
Начать с того, что никто из оперативников не выходит на дело лишь со стандартным комплектом амулетов. Дозор — дело непредсказуемое, никогда не знаешь, с чем придется столкнуться в ту или иную ночь. И теперь, выходя на службу, я всегда экипирован, будто отправляюсь на небольшую войну. Опыт — дело наживное, но не слишком ли высока в моем случае получилась цена?..
Я убил того вампира лишь потому, что мои амулеты оказались разряжены, а запасных у меня с собой не было. Потому, что между моим первым оперативным заданием и тем периодом, когда я сидел в Дозоре за партой, прошло слишком много времени. Почти пять лет я провел в информационном отделе и, конечно, не мог вот так сходу верно классифицировать редчайшее проклятие.
К тому же… теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что зимой слишком остро реагировал на вампиров. Что на меня нашло? Ведь я всегда гордился своей терпимостью и человечностью, тем, что выше царящих в Дозоре предубеждений. До той истории я дружил с Костей и не считал Саушкиных хуже себя из-за их немертвой природы. Как до инициации не осуждал людей другой веры, национальности или ориентации. Как до сих пор так и не научился по-настоящему ненавидеть Темных. Я считаю их… скорее, коллегами из соперничающего отдела, чем врагами.
Но тогда… Если бы не вмешательство Кости, я бы убил не только вампира, но и его подружку на крыше. Ослабленную, готовую к задержанию. Побежденную и сдавшуюся. Мало чести. И я даже не знаю, смог ли бы я после такого продолжать считать себя светлым? Или со временем это привело бы к моей реморализации?..
Тут дверь открылась, и на пороге встал Костя, загораживая собой вход в квартиру. За полгода, что мы не виделись, он еще чуть подрос, раздался в плечах. Стал выглядеть куда серьезнее и взрослее. Но увы, от былой легкости между нами не осталось и следа. Он смотрел на меня зло, напряженно. Вся его поза выдавала неприязнь и агрессию.
— Что, с проверкой пришел? Опять нас в чем-то подозреваете? Ну, давай ордер и заходи уже. Что, с нами, вампирами, церемониться.
— Нет, Костя, я… Привет. Я сегодня не на дежурстве, — я и не думал, что будет легко, поэтому и медлил, и трусливо откладывал разговор на потом. Но все же, почему так сложно?! — Я давно уже хотел поговорить. Объясниться. И извиниться.
— Ну, говори, — поза Кости стала чуть менее напряженной, но в квартиру он меня не пригласил.
— Я понимаю, что должен быть теперь тебе неприятен. Я убил одного из ваших и у тебя на глазах покушался на другую…
— Дело не в этом. То есть, не только в этом. Ты и правда не понимаешь, да? Ты повел себя как любой из ваших. Показал, как на самом деле к нам относишься. Жизнь вампира для тебя ничто. Убить, конечно, проще, чем попытаться разобраться и понять. А мы ведь думали… Я считал тебя другом.
— И я тебя. И все еще считаю, — я сделал шаг назад, прислонился спиной к стене. И дальше уже говорил, глядя не на Костю, а куда-то в угол. — Знаешь… на самом деле я тогда был готов… да что там! Я хотел убивать ваших не потому, что не понимал. Как раз наоборот. Я слишком хорошо на собственном опыте прочувствовал, что такое вампирский голод. Когда в городе появился маньяк-вампир, меня неожиданно вызвали к шефу. Он сказал, что все оперативники заняты, и что с поимкой вампира я должен справиться сам. Я! — с моих губ слетел горький смешок. Неприятно было чувствовать себя марионеткой любимого шефа. К тому же, я начал подозревать, что все эти полгода неверно оценивал зимние события. — До этого я почти пять лет просиживал штаны в информационном отделе. Это было мое первое оперативной задание. И я… я облажался.
— Антон, — Костя неожиданно коснулся моего предплечья. — Пойдем на кухню, выпьем чаю. Родителей пока дома нет.
— Спасибо.
Я вошел в квартиру Саушкиных. Прихожая у них была больше моей, но из-за стоящего вдоль стены массивного шкафа казалась тесной. Одинокая тусклая лампочка давала неяркий свет, но при этом тут было на удивление уютно.
Я скинул кроссовки, привычным жестом задвигая их под банкетку, и в одних носках прошлепал за Костей на кухню. Сколько раз я по-приятельски заходил к ним прежде! Сколько здесь состоялось разговоров! О науке и об искусстве, о музыке и новых фильмах, о Сумраке, о Договоре… но ни один из них не был столь важен, как тот, что велся сейчас.
Я сел на «свой» стул и какое-то время молчал, глядя, как Костя хлопочет по хозяйству. Ставит чайник, достает чашки, сахар и варенье. И при этом избегает встречаться со мной взглядом.
Да, он впустил меня в дом, согласился выслушать, но мы все еще были по разные стороны баррикад.
Совпадения, совпадения… Вот и еще одна «парная» сцена. Отражение в кривом зеркале того разговора, что зимой состоялся у нас с Костей на моей кухне. Я тогда уже убил вампира, но еще не целился в его подружку. Очередной перекресток, с которого я чуть было не повернул не туда.
— Спасибо, — вновь заговорил я и встретился с вопросительным взглядом Кости. Да, действительно, мне слишком за многое нужно его благодарить, чтобы он понял, к чему относится это конкретное «спасибо». — Если бы не ты, я бы убил ее. Там, на крыше. И потом… я бы себе этого не простил.
— Пожалуйста. Этого, — он подчеркнул слово интонацией, — и я бы тебе не простил.
Мы еще немного помолчали. Костя ждал, что я скажу, я же собирался с мыслями.
— Это все страх. Ты говорил, что чувствовал, что со мной тогда происходило. Чувствовал мой голод. И даже надеялся, что я стану одним из вас. А я… Когда возле лифта я встретил Риту с восьмого этажа и у меня начали лезть клыки, настолько сильна была жажда крови, я испугался. Не того, что стану вампиром, как ты мог бы подумать. А того, что утрачу контроль над собой. Это самое страшное, что может произойти с человеком. Или с Иным, или с вампиром. Я много раз тебе рассказывал о своей жизни до инициации. Я родился и вырос в Саратове, а потом, в конце восьмидесятых, приехал в Москву поступать. На первом курсе у нас был один одногруппник, очень умный пацан, ему с легкостью давались все математические предметы и программирование. Признаюсь, я ему даже немного завидовал. А потом он вдруг стал странно вести себя. То проявлять агрессию, то впадать в апатию. Буквально за пару месяцев у нас на глазах он превратился из перспективного и талантливого студента в вечно нервного аутсайдера. Первую сессию он сдал на отлично, а вторую провалил. Его отчислили, и я не видел его около года. А потом встретил в одной подворотне и еле узнал. То, что с ним стало… как он унижался, выпрашивая десятку, потом еще долго снилось мне в кошмарах. А еще год спустя я узнал, что он умер от передоза.
