Но почему-то вместо того, чтобы радоваться, я испуган и растерян. Припоминаю… нечто похожее я испытывал и в тот раз, со Светланой. То же горьковатое чувство беспомощности перед судьбой, то же замешанное на принятии раздражение. А ведь и верно. Принятие. Это было именно оно.
Невероятно! Я что же, получается, уже поверил, что предсказание связывает того Темного именно со мной? Более того, что он — ответ судьбы на мои молитвы? Неплохо, неплохо. Нет, все мы, люди и Иные, те еще эгоцентристы, но тут я, похоже, имею шансы побить все рекорды. Поверить в то, что некто ждал тебя две тысячи лет — это нужно еще постараться. Но я поверил. Сразу, безоговорочно. И теперь самому себе нелеп и смешон.
Но, с другой стороны, а что в этом плохого? По крайне мере у меня, в отличие от других Светлых, нет предубеждений. Я дружу с Костей (нужно, все-таки, с ним объясниться), собираюсь ввязаться в опеку над Темной. У меня даже есть опыт, каково это: терять того, кто тебе предначертан. Так что, если тот Темный окажется мне симпатичен… а, собственно, с этого и нужно начинать. Мало ли, кто там. Разница в возрасте в несколько тысяч лет — это… это пугает. Рядом с древним я всегда буду чувствовать себя незрелым мальчишкой. И это хорошо еще, если он социально адаптирован, принял правила игры нового века, как тот же Завулон. А ведь он запросто может оказаться социопатом-маньяком. Тем, кто полторы тысячи лет своих потенциальных партнеров похищал, удерживал в плену и один Сумрак знает чем доводил до самоубийства.
— Антон, — Тигренок вязла меня за руку и ласково сжала ее. — Ты как? Ты не думай, тебе вовсе не обязательно ни на что соглашаться. В крайнем случае, всегда можно куда-нибудь переехать. Борис Игнатьевич легко переведет тебя в любой другой Дозор.
— И этот тут же переедет туда же. Только там уже не будет ни Бориса Игнатьевича, ни нас.
— Переехать? — я с недоумением посмотрел на друзей. — Но зачем? То есть, допустим, он мне не понравится. И что? Что он сможет мне сделать?
— Много чего. Он весьма настойчив и, к сожалению, умен. Ни один из нас даже не успеет понять, что происходит, как ты уже окажешься в ловушке. Разве что Гесер поможет… но постой! Ты сказал «допустим»? То есть, ты полагаешь, что мог бы связаться… с ним?
— Не знаю, — я улыбнулся, глядя во встревоженные глаза Тигренка. И попытался пояснить ей свою точку зрения. — Я ведь гораздо меньше вашего предубежден против Темных. У меня почти нет опыта столкновения с ними на улицах, зато есть друг-вампир. И вообще… после того, как Светлана ушла к Игнату, я многое осознал. И теперь не стану отказываться от подарков Судьбы, хотя бы не развернув их.
Мои слова были встречены молчанием. Оценивающе-задумчивым со стороны Семена, сочувствующим — от Тигренка. Но, по крайней мере, в их взглядах я не увидел и следа осуждения.
— Ладно, теперь я хотя бы знаю, что происходит. Но почему вы были настолько против моей совместной с Завулоном опеки над Дашей? Ну, пойду я к нему завтра… и что? Не отдаст же он меня сразу тому Темному!
— Антон… ты так и не понял? — Тигренок посмотрела на меня с жалостью.
— Не понял чего?
— Завулон никому тебя не отдаст. Он и есть тот Темный. Или ты думал, в Москве так много интересующихся тобой древних?
— Завулон… — бездумно повторил я.
Почему-то такой вариант даже не приходил мне в голову. Легко было поверить в интерес со стороны абстрактного древнего. Но Завулон… одна только мысль о том, чтобы допустить его в свою жизнь, заставила вздрогнуть. Еще раз, мысленно, я произнес его имя, и сердце пропустило удар, а затем забилось с удвоенной скоростью. Я слишком привык бояться его. Бояться и ждать подвоха.
Или… не обманываю ли я самого себя? Что на самом деле я испытываю к Завулону? Страх? Да, безусловно. Я еще не выжил из ума, чтобы не бояться известного своей мстительностью и коварством Темного. Особенно — после того, как перешел ему дорогу. Но также присутствовали и уважение, почти восхищение, и интерес. Любое упоминание его имени заставляло меня прислушиваться, любая встреча с ним — бодрила, становилась полноценным событием.
Я вспомнил, как недавно он освобождал меня от пут паука, и резко смутился. Все те намеки, которые я предпочел тогда проигнорировать, отдались в моем теле жаркой волной. Вот же сволочь! Он ведь тогда почти неприкрыто меня домогался. А я все списал на насмешку и желание поиздеваться, на игры сытого кота с полузадушенной мышью.
А собственно… с чего я сейчас-то поверил, что он всерьез считает меня своим избранником? С того, что так мне сказали Семен и Тигренок? Или с того, что его же сотрудники, вроде той ведьмы, Лилит Абгорян, воспринимают меня его любимой игрушкой?
— Тигренок, — решил уточнить я. — А с чего вы взяли, что он мной заинтересован? Нет, то есть, я имею в виду: с чего вы взяли, что он воспринимает меня именно как кандидата в избранники? Не может ли это быть местью за то, что я разрушил его планы на Светлану?
— А ты знаешь… может. — Тигренок переглянулась с Семеном, и тот тоже кивнул. — Когда имеешь с ним дело, ни в чем и никогда нельзя быть уверенным. Так ты что же, думаешь, это розыгрыш?
— Не знаю. А он… как давно он в последний раз вспоминал об этом предсказании? И по какому принципу раньше выбирал кандидатов?
— Лет пятьдесят назад, кажется. А как выбирает… да кто ж его знает! Тебя, например, мог приметить тогда на крыше.
Ну да, мог. Я тогда, однозначно, привлек его внимание. Вот только в качестве кого? Избранника или жертвы? А, может, того и другого сразу?
В любом случае, играть с ним в поддавки я не собираюсь. Я еще побарахтаюсь и, видит Триединый, еще не раз его удивлю. Ну… или, по крайней мере, постараюсь.
Я залпом допил пиво и автоматически, не задумываясь, потянулся за плеером. Вставил наушник в правое ухо, включил случайный трек.
Ну-ка, что там мой верный помощник думает об игре Завулона?
И был мне ответ:
«Выйду на порог
Закурю смолу.
Я теперь не одинок
В этом ядерном дыму…
Ни о чем поговорим,
Ни на что не дав ответ.
Под луною голых зим
Врать друг другу смысла нет.
Дорогой мой Фауст,
Я сумасшедший, как и ты.
И нам осталось взрывать пройденные мосты.
Мне так хотелось
Еще побыть самим собой,
Но только кто-то управляет нынче мной…
Не считать беспечно дни
Нам над пропастью времен.
Мы с тобою здесь одни
Без чинов и без имен…
*Дорогой мой Фауст, дети Гете (прим. Группа образована в 2008 г, но будем считать это условностью)
========== Глава 5 ==========
Я стоял возле темного пруда, что находился в квартале от моего дома, флегматично измельчал булку и кидал рыхлые белые комочки уткам. Их было много, несколько десятков: ярко-рыжие огари с белыми шапочками и черными хвостами держались тесной группкой с одной стороны, с другой — суетились более привычные нашему взгляду кряквы.
Парадокс: обычно в природе эти два вида не уживаются. Слишком разные они по своей натуре. Кряквы чаще держатся крупными стаями, огари же явные индивидуалисты. Они слишком агрессивны и вспыльчивы, и самозабвенно защищают свои водоемы как от сородичей, так и от других водоплавающих. Никого не напоминает?..
Но как и мы с Темными, здесь, в пределах цивилизации, огари с кряквами вынуждены делить территорию. И ничего, как-то справляются. Не сбиваются в одну стаю, но и откровенно не враждуют друг с другом. Ну так и мы, Иные, должны быть выше глупых птиц.
Выше… ниже… какие пафосные слова! А что за ними стоит? Столь похожее на сотрудничество противоборство двух Дозоров? Или… я и Завулон? Даже мысленно я пока не был готов называть нас «нами».
После разговора с Семеном и Тигренком мне было о чем подумать. Но выпитое пиво, хотя и не принесло удовольствия, сказалось на вязкости мыслей. Они текли в голове медленно, неторопливо. И как-то все не о том. Но и прибегать к отрезвляющему заклинанию не хотелось. А хотелось… чего?
Задержаться в этом мгновении раннего летнего вечера, когда солнце уже перестало яростно печь, но все еще греет. Возле воды, от которой идет хоть какая-то прохлада. В состоянии неопределенности, когда можно еще хоть чуть-чуть подождать, замереть на перекрестке перед выбором важной дороги.
