– Ты можешь научить меня чему-то полезному? – встрепенулась орчанка.

– А думать правильно – это полезное? Или не очень? – ответил вопросом на вопрос человек.

– Я внимательно тебя слушаю. – Рассудительно ответила Асем через два удара сердца.

В конце концов, если он будет нести чушь, можно просто забыть. А вдруг и вправду скажет что-то толковое?

– Каждый служивый относится либо к наёмникам, либо к призванным в армию насильно либо приказом сверху. Знаешь об этом? – начал свои пояснения человек.

– Не только. Ещё бывает клич хана: когда надо защищать родную землю, – подумав, ответила она. – Если не выйдешь, и сосед твой не выйдет, придут чужаки. Убьют всех поодиночке.

– Ну, давай считать, что клич хана – это призыв хана. От второго варианта не отличается.

– Где-то похоже, – не стала спорить она.

– Эти были явно наёмниками. То есть, работающими за плату. Так?

– Да.

– Сразу оговорюсь: мне, с высоты опыта, это было видно сразу. Ну, скажем, как тебе – если подкова у коня болтается на одном копыте.

– Понимаю, – медленно кивнула Асем.

– Их бивак кого должен был ловить?

– Наверняка мы с тобой об этом не знали, – из вредности решила поспорить Асем, хотя уже отлично понимала, к чему клонит хуман.

– А если подумать?

– Вольных орков. – Вздохнула она. – Это вытекает из самого характера происходящего сейчас в Степи.

– А я человек. Это раз. Главное: никакую лишнюю работу тот служивый, что служит за деньги, бесплатно делать не станет, это два. И третье. Я, конечно, не уверен насчёт этих ваших гномов, – её спутник почему-то так и сказал «ваших», – но один народ, на них весьма похожий нравами, я очень хорошо знаю. Говорил уже. Они без команды девять раз из десяти любую инициативу проявлять поостерегутся. – Он растерянно оглянулся, чтоб скользнуть по ней взглядом. – Знаешь, я сейчас просто не знаю, как тебе это доказать! Вот чувствую – а объяснить не могу! Просто не в их природе это!

– Я вижу, что ты говоришь правду. – Деликатно обошла острые углы орчанка. – Продолжай. Не надо доказывать.

– И наоборот: получив приказ, они будут добиваться его выполнения любым способом, даже ценой собственной жизни. – Охотно продолжил человек.

– Да, правильно говоришь, – помолчав, отчасти признала правоту неглупого хумана Асем. – У меня были сходные мысли на их счёт, но только на уровне предчувствия. Я, видимо, всё же с ними не так много общалась, как ты. А язык действительно налагает отпечаток и на образ мышления… тут я тоже согласна…

– Ну и, поставь себя на их место. Какую задачу они тут решают? Давай заново.

– Не дают сбежать никому из орков, перекрывая одну из основных возможных троп, – хмуро и послушно ответила орчанка.

– А я кто? – человек весело оглянулся. – Заново ответь?

– Хуман, – непонимающе свела она брови вместе.

– На счёт меня у них могли быть какие-то приказы заранее?

– Наверное, нет. Даже скорее всего, нет.

– Вот тут я тебе, пожалуй, даже к твоим словам ещё кое-что добавлю. Любой солдат армии их типа, в такой ситуации, думает следующим образом. Есть явные враги; это – те, кто прямо указан в полученном ими приказе. Стало быть, сейчас враги – вы, орки. Но есть и те, кто прямыми врагами, в соответствие с тем же приказом, никак не является. Это будут представители других народов, групп, рас…

– Пока понятно. – Невежливо поторопила болтливого хумана орчанка.

Поскольку он только что сам сказал, что себя врагом карателям не считает.

– Они находятся на недружественной им территории. – Напомнил человек, постепенно увлекая и её вереницей справедливых рассуждений, в которых каждое последующее аккуратно вытекало из предыдущего. – Обычно, если такой солдат не совсем дурак, он старается не плодить лишних врагов там, где можно обойтись относительно соседскими отношениями. Опять же, повторюсь: если у него нет приказа на противное. У них, ты и сама сказала, ловить хуманов в задачах не стояло. Ссориться ещё и с хуманами без причины, воюя на орочьей земле против орков, было бы тупостью.

– Ты очень быстро предсказал, что они думают и как будут себя вести. – Не давая выплеснуться даже тени обуревавших её эмоций, констатировала орчанка.

– У нас есть народ с похожим языком, – помолчав, в который раз выдал хуман. – Они делают точные механизмы, аккуратные во всём, всегда приходят вовремя на встречу… Там, где я учился, считается: язык, как средство общения, очень во многом определяет, м-м-м, психологию носителя или, говоря твоим языком, образ мыслей. Мы толчём воду в ступе по третьему кругу. В общем, я подумал: эти гномы должны думать примерно так же, как те люди. А с теми я всегда отлично знал, как договариваться…

Асем ничего не ответила. Как карателей ни называй, они останутся сами собой.

И тот, кто так легко находит с ними общий язык, очень многое тем самым говорит и о себе.

«Скажи мне, кто твой друг…».

– Как вышло, что гномы не отобрали у тебя золото силой? – внешне безэмоционально поинтересовалась орчанка.

– Ха, их командир спросил у меня то же самое, – весело припомнил что-то попутчик.

– И что ты ему ответил? – терпеливо напомнила Асем.

– Сказал, честно: если он решит действовать не по понятиям, а по праву сильного, у меня может оказаться, чем их всех неприятно удивить.

– Да, я помню, что ты можешь убивать по три гнома за удар сердца, – спохватилась кочевница. – У тебя осталось малое весло на боку, и к нему более сотни выстрелов.

А ведь да. Он же и об убийстве гномов рассуждал так же буднично, как о рядовой работе. Хм, интере-е-есно…

– Бруно! Опять к тебе! – за полог шатра скользнула голова одного из подчинённых.

– Иди нахрен! – мгновенно вскипел командир. – Сейчас выйду! Кого там ещё х#и несут?!

Бруно, честно разделив приварок со всем биваком, пребывал в отстранённо-созерцательном настроении и наслаждался заслуженным послеобеденным покоем.

– Тс-с-с, не кричи, – раздалось снаружи и в палатку главного гнома проскользнула высокая тёмная эльфийка. – Извини, что без спросу. Мы торопимся, некогда было ждать, пока ты соизволишь выйти.

Её взгляд автоматически скользнул по книге, которую в этот момент читал гном.

Голая эльфийка на обложке весело улыбалась, уперев себе в соски кончики пальцев и подмигивая левым глазом.

Глаза дроу широко раскрылись, а нижняя челюсть опустилась вниз.

В воспитательных целях, шагаю впереди и не оглядываюсь. Надеюсь, это повлияет рано или поздно на периодически дующуюся по разным причинам девчонку.

Ну, или скажем, должно повлиять, если верить в универсальный язык жестов.

Я понимаю, что у неё сегодня была целая вереница психологических травм – это чтоб сказать очень мягко; но меня и самого сегодня, некоторым образом, убили. Другое дело, что, в отличие от неё, мне терять было особо нечего – поскольку ничего хорошего в жизни не было. А здесь я оказался и вовсе в шоколаде, если сравнивать перспективы с предыдущими (свалившаяся на голову куча золота вселяет сдержанный оптимизм).

На задворках сознания вертится мысль, что там я жил как-то не так.

Из раздумий и мерного переставления ног в высокой траве меня вырывает голос Асем, доносящийся как бы не в паре десятков метров сзади:

– Эй, человек, подожди!

– Звучит, будто подавальщика в придорожной асхане позвали, – констатирую, разворачиваясь и возвращаясь к девчонке.

Она отстала от меня, сидит на земле и, стащив с правой ноги какую-то местную обувь из кожи, что-то на своей ноге рассматривает.