Маг озадаченно кивнул.

– Подушевой налог на кочевников при феодализме в среднем в десять-пятнадцать раз меньше, чем он же – на оседлого земледела. Первый курс университета, политическая история региона, – начал сыпать непонятными девочке словами незнакомец. – Если территории большие, а Степь кочевников занимает от двадцати процентов налогооблагаемой територии и больше, то даже на первых трёх стадиях капитализма ты нормально налогом кочевников не обложишь. Просто потому, что всего не посчитаешь, всего не учтёшь. М-м-м, капитализм – это где у вас мануфактуры больше народу содержат, чем крестьянские хозяйства. Ну, где одежду, например, ткут – вот как на тебе сейчас надетую.

Впрочем, в отличие от орчанки, маг странного человека, судя по изумленному виду, отлично понимал.

– Во-первых, потому, что взять с кочевника ничего: ремёсла только на уровне самообеспечения. – Продолжил тот человек из двух, который не был Степному народу явным врагом. – Ну и серьезная промышленность у них даже на поздних стадиях централизации не развивается; хрен его знает, понимаешь ли ты сейчас меня. Им проще промышленный подукт импортировать, закрывая сальдо торгового баланса поставками мяса. Оно у них обычно в Степи бесплатно растёт, с нулевой себестоимостью.

– Не только это, – решилась наконец что-то сказать орчанка, смутно общий смысл сказанного уловившая. – Ещё свобода: мы не рабы, бессловесно исполнять чужие приказы.

Но на неё сейчас вообще никто не посмотрел.

– Да и сам кочевник – вольный. – Продолжил между тем независимо от неё хуман в необычной одежде с нанесёнными краской странными пятнами. – Если ты кочевника передавишь на предмет налога, от налоговой администрации местности, даже один раз – то он просто откочует со своими стадами на двести переходов. Хоть и в соседние государства, где точно такие степи тоже есть – и поди сыщи потом его. И даже тех грошей, что обычно, тогда с него не взыщешь. Я ведь эту чепуху тоже знаю, что ты сейчас втираешь.

– Не двести переходов, – озадачилась девчонка. – Двести много. Хватит и сорока, чтоб эти, – пренебрежительный кивок на мага, – нас не нашли. У нас же тоже есть шаманы. Ну, были…

Маг напрягся. Вообще-то, то, что сейчас говорил новый хуман, было тайной за семью печатями. Негласный представитель верховной власти решил, что время разговоров прошло. Потому на его ладони тут же зажегся активирующийся боевой каст.

Орчанка при виде этого лишь закусила губу, снова замолкая.

Однако, словно с небес свалившийся человек в странной пятнистой одежде, видимо, тоже в чём-то разбирался. Потому, когда каст его соплеменника-мага был уже почти готов (а по воздуху перед ним побежали искорки), незнакомец в очередной раз что-то сделал. Его трубка опять оглушительно хлопнула.

Ну, для сидевшей рядом девчонки она хлопнула оглушительно: всем известно, что у орков диапазон зрения и слуха от человеческого очень отличается.

Маг повалился спиной в траву на прямых ногах: на его лбу виднелось какое-то отверстие, словно след небольшого шмеля.

– Последний выстрел был, – вздохнул пятнистый незнакомец. – Дальше только голыми кулаками воевать.

– Не с кем сейчас воевать, остальные ушли, – неожиданно для себя выдала орчанка и потянулась за обрывками одежды. – Убивать меня не будешь, я уже поняла… Насиловать будешь?

– Ё#анулась что ли?! – встрепенулся странный хуман. – Впрочем, спасибо и за такую благодарность…

– Иманды болсын. – Девчонка, игнорируя обиды человека, тут же повернулась к телу сестры, вскидывая руки в ритуальном жесте.

– Ух ты. Как ни странно, но и этот язык я тоже понимаю, – прокомментировал человек её на Всеобщем себе под нос. – Интересно, как он здесь называется. Я отойду, не буду мешать! Айналаны карап шыгайын, – добавил он под невысказанное удивление орчанки.

На мгновение затмившее даже боль сегодняшних утрат.

Там же, в то же время.

– Как тебя звать? – походя спросил человек на Всеобщем через четверть часа, абсолютно беззаботно поворачиваясь к орчанке беззащитной спиной и принимаясь за осмотр земли уже рядом с ней.

Словно что-то пытался высмотреть.

– Асем, – чуть подумав, всё же ответила правду дочь кочевого народа.

И бесшумно задвинула обратно в ножны кинжал, снятый только что с пояса орквуда-десятника.

– Это «красивая» значит? – оживился человек. – В переводе на этот язык, на котором мы с тобой сейчас разговариваем, это же значит красивая?

– Да, – второй раз за четверть часа удивилась орчанка его познаниям.

Раньше никто из людей знанием её языка не блистал. Чтоб сказать мягко. Даже дед о таком не рассказывал.

– А Адеми – есть у вас такое имя? – продолжил будто бы даже весело расспрашивать странный хуман.

Словно ему вообще никакого дела не было до того, что за его спиной находится вооруженная представительница народа орков. Которому, в лице убитого мага, все его соплеменники только за сегодня весьма задолжали.

– Ну или Адема? – подумав, добавил пятнистый через пару мгновений.

– Адем, – помолчав, хмуро ответила Асем. – Да, есть и такое имя. Значит то же самое, что и Асем. Её так звали… – девочка хмуро указала на обезглавленное тело старшей двоюродной сестры.

– Извини, – мгновенно осунулся человек. – Ч-чёрт, ну почему меня сюда не принесло хотя бы на четверть часа раньше…

– Ничего бы не изменилось. Они всех остальных уже убили к тому времени. – Неожиданно для себя ответила орчанка, как будто это могло что-то изменить.

– Да ну? А на вид – нет ещё часа с момента смерти? – человек переворачивал тела, трогал шеи, явно что-то изучая.

– Ты, видимо, по своему народу судишь. – Хрипло пояснила девчонка. – У вас тела быстрее и остывают, и портятся тоже скорее. Древние расы и умирают дольше, и посмертные признаки на наших телах позже проявляются.

– Извини, – ещё больше осунулся солдат. – Что-то могу для тебя сделать? – Кажется, он не понимал, что иногда вражда бывает не между личностями, а между целыми народами.

И сейчас, похоже, начиналась именно она.

– Проводи меня до нашего города. – Внешне равнодушно бросила пробный шар орчанка, продолжая копать могилу и пожимая плечами.

На самом деле, с интересом ожидая его ответа.

Где-то южнее гор, в другом мире

Очкарик аккуратно отстреливал со своей позиции любой намёк на движение из-за поворота. Особых иллюзий у него не было: он жив ровно до тех пор, пока вот так стреляет.

Место для заслона, что ни говори, было выбрано удачно. Не зря Чапа уверенно говорил, что этот участок дороги он помнит.

Очкарик согласился на этот полугосударственный, получастный выход исключительно из-за денег.

С одной стороны, не ему было отказываться, когда кэп предлагает.

С другой стороны, ожидающиеся по возвращении финансы сейчас были в тему: по решению суда, он должен был уплатить почти бывшей уже жене весьма немало, в качестве половины всего совместно нажитого.

Судьёй на их разводе была женщина. Её предсказуемо не зацепило намерение супруги покинуть страну навсегда, поскольку юго-западнее отыскался вариант мужа поинтереснее. Общее жильё и машину, естественно, с собой туда брать не было ни смысла, ни возможности.

Потому, по логике жены, это всё надо было срочно продать – а деньги поделить пополам. И плевать всем на то, что он сам вкладывался и в дом, и в неновый джип не только деньгами. Душа – она, как известно, в протокол не подшивается и значимым обстоятельством при разделе имущества не является.

На его вопрос о возможных вариантах, судья перестала изображать Бабу Ягу и неожиданно предложила отдать жене половину оценочной стоимости имущества деньгами – тогда и продавать ничего ненужно.

Подумав минутку, Очкарик согласился. Время до крайнего срока выплаты, по решению суда, ещё было; а деньги, если очень захотеть, как-то найдутся.