– Ты же не сказал, как тебя зовут, – сухо пожимает плечами орчанка, не отрываясь от этого увлекательного занятия. – До сих пор.

– Чёрт. Да. Но ты и не спросила, – припоминаю детали нашего знакомства.

Девчонка только удивлённо поднимает глаза и изумлённо таращится на меня.

– Меня зовут Вадим.

– Наконец-то, – непонятно ворчит она, возвращаясь к изучению своей ступни. – Ты в следующий раз в Степи, если что, сразу говори своё имя. Тебе это здорово может облегчить жизнь, поверь. Можешь считать это моим тебе советом товарища.

– Спасибо за совет, – благодарю её искренне, и не думая иронизировать.

Во-первых, я уже догадался: девчонка то ли имеет встроенный детектор правды, то ли просто различает достоверность информации, по каким-то только ей понятным физиологическим реакциям. Кстати, даже там в этом не было ничего удивительного: приходилось встречать таких и аксакалов, и не только. Говорят, Ахмад Шах (который Счастливчик и панджшерский лев; а не тот, который был основателем пуштунского государства) просто видел, когда его пытаются обмануть. Да и не он один.

Во-вторых, в самой обычной жизни, обычаи и уклад порой так здорово отличаются от места к месту, и меняются при этом столь драматически быстро, что пренебрегать советом аборигена касательно работающих на его территории правил будет только полный идиот.

Даром что абориген – девчонка-подросток с узкими ладонями и длинными, но сильными пальцами.

Братва рассказывала, был случай. Кто-то из агентуры, на югах, с той стороны гор должен был работать двумя парами: типа, муж и жена плюс муж и жена, а между собой они – друзья детства.

Дело было в относительно продвинутой тамошней провинции, даже рестораны в наличии, всё такое.

Готовились они, понятно, где-то в районе Термеза, плюс-минус. Пошли они, значит, в какое-то место, на званый обед. Ну и всё бы ничего, но, как обычно, не обошлось без залепух.

Та «супружеская» пара, которая была из местного народа, говорящего примерно на языке нынешней местной Асем, чувствовала себя, как рыба в воде: язык с ожидающимся местом работы один, обычаи практически те же, всё как дома, в кишлаках на границе с фарси. Уже молчу, что в тех кишлаках, есть мнение, и за двести лет последних немного что поменялось, если не считать электричества.

Языковые различия – тоже мелочи. Скажем, кроме самих носителей языка из народа по обе стороны границы и внутри диаспоры, это никому вообще не понятно.

А вот та русская пара, которая изображала, что ли, туркоманов, предсказуемо отмочила в кабаке. Там мужик за столом полез то ли себе, то ли своей «супруге» что-то накладывать и наливать.

При всех. На этапе подготовки.

Оно и так было большим отходом от правил – как же, женщин посадили за одним с ними столом. Ну, это-то ладно… Там, кажется, ещё кто-то и из европейцев или янки присутствовал.

Но вот чтоб мужик-мусульманин, да в тех местах, да с законной (якобы) женой – и сам себе чай при всех наливать…

А для русских – привычное дело, и даже наоборот: ухаживаю я так за женой, типа.

Как говорится, именно из-за таких мелочей штирлицы и бывают близки к провалам, хе-хе. Понятно, что наш русский был необрезанным, так что и с идентификацией его, тьфу три раза, задержки бы не возникло. Случись это всё чуть южнее.

Кажется, эту пару сразу забраковали соседи по региону, рулившие конкретно тем моментом. Хватает, дескать, и национальных кадров, которые таких чудес не лепят.

– Спасибо. Учту. – Ещё раз благодарю Асем, сбрасывая рюкзак со спины и присаживаясь рядом. – Я гляну? – указываю взглядом на её подошву.

Как говорится, особь женского пола без спроса руками лучше не трогать. Если местные обычаи со знакомыми мне хоть как-то коррелируются.

Тем более что она вон, обвешалась двумя кинжалами с обеих сторон и периодически грозится пустить их в дело.

– Да, можешь посмотреть. – Аристократично и задумчиво, после паузы, кивает она.

– Кочевник без коня действительно чувствует себя неполноценным, – констатирую известную истину через половину минуты. – Так-то, ничего опасного, дай только спреем обработаю. Кожа стерлась. Ты пешком столько, видимо, не ходила раньше. Мышцы, сердце и сосуды у тебя в порядке, – поясняю ход своих рассуждений. – Идёшь ходко, темп держишь даже с грузом, разговариваешь на ходу без проблем… но кожа стёрлась с непривычки. И мозолей на ногах у тебя вообще нет.

– Да, пешком столько никогда не ходила, – озадачивается она, косясь на меня. – И что делать? – растерянно спрашивает дочь кочевого народа в следующий момент. – ОЙ, ЧТО ЭТО?!

– Снимает боль, уменьшает отёки, дезинфицирует. М-м-м, убивает ма-а-аленьую заразу.

– Я понимаю, – уверенно кивает Асем, с интересом разглядывая работу спрея. – Слушай, а и правда резко болеть стало меньше!

– Видимо, нервная система у нас с вами не такая уж и разная. А судя по твоим слуху и нюху со зрением, ваша ещё и почувствительнее будет. Вот обезболивание и работает на тебе даже лучше, чем на мне… – бормочу, распечатывая бинт. – Только вот топать тебе пока лучше поостеречься: в вашем климате, любая открытая рана или повреждение кожи ступни – это потенциальная проблема.

– Я понимаю. У коней от седла при кривых руках всадника тоже бывают потёртости, – задумчиво говорит она. – А ведь на месте сидеть тоже нельзя. Ладно, справлюсь как-нибудь, – она решительно тянется за своей кожаной обувью.

– Почему нельзя сидеть на месте? – останавливаю её руку на полпути. – Еда у нас есть, вода тоже. У меня с собой ещё специальная ткань прихвачена: сейчас натяну тент, ну, подобие шатра по-вашему – и вообще будем себя чувствовать, как дети хана. В том плане, что можем несколько дней просто подождать. Еды у гномов же с водой взяли, – напоминаю.

– Погоня будет, – спокойно говорит она. – Ты двух магов убил. Золото, амулеты с них снял. Ладно, ваш человек, тут я согласна. Людей можем в Степи не опасаться. Но эльфы…

– А что эльфы? – кажется, пора начинать нервничать и напрягаться.

– Они за убитых магов обычно мстят, – сообщает Асем. – И всегда расследуют. Плюс, мало ли что у него там на амулетах было? Родовые же явно, хотя я и не присматривалась… Такого не спустят.

– В какие сроки следует ожидать погоню?

– От одного до двух дней, – уверенно заявляет девчонка.

Переворачивая мой только начавший успокаиваться внутренний мир с ног на голову.

– Портал же открывался! – напоминает она. – Координаты места у них забиты. Когда этот ушастый не выйдет на связь раз в сутки, они и зашевелятся. Есть, правда, одна возможность в нашу пользу, – неуверенно добавляет Асем. – Скорее даже шанс. Если в других кочевьях такое же точно случалось, ну, магов их убили, то до нас очередь не сразу дойдёт. Но я бы на это сильно не надеялась…

– Я бы тоже. – Вздыхаю, озадачиваясь новыми вводными. – Авантюра – это расчёт на ошибку противника либо удачное стечение обстоятельств, – просвещаю её на предмет расширения словарного запаса. – Меня учили на авантюрах планы не строить.

– Хорошо учили, – спокойно кивает она. – У тебя были умные старики. Только идти всё равно придётся. Дай мою обувь обратно, пожалуйста.

– А что нам даёт город?

– В городе все распри автоматически прекращаются. Закон. – Непоколебимо возвещает она. – Ну, понятно, что политика каждого народа за стенами города не оканчивается, но за жизнь можно точно не опасаться. А там я осмотрюсь, и подумаю, к кому можно пристать. Не могли же вообще всех орков… – она отводит взгляд и, кажется, что-то смахивает из уголка глаза.

– Давай подумаем вместе. Чисто теоретически, если не брать в голову сегодняшнюю обстановку; что бы ты сейчас делала сама?

Мой нехитрый трюк с переносом фокуса внимания работает. Она озадачивается и какое-то время морщит лоб. Затем встаёт на ноги и осматривается.

– Вон там, примерно в двух малых переходах большого гурта, чья-то стоянка. Пошла бы туда, попросила бы коня. Или попыталась купить, раз деньги есть. – Девочка многозначительно смотрит на меня.