Изольда бросилась за ним, на ходу вставляя в пистолет последнюю обойму.

Третий по счету цех оказался не цехом вовсе, а огромным ангаром для гигантских машин, что раньше перевозили сотни тонн груза за каждую ходку. Они и сейчас стояли здесь: понурые, заржавевшие, с осевшими колесами, но все еще огромные, как дом. «Плохо дело, – сообразила Изольда, – слишком много места, где можно спрятаться». Необходимо было что-то срочно менять, но что? Ствол перемещался по ангару из стороны в сторону в поисках цели. Руки начали уставать.

Глубокий, низкий голос Михея раздался из ниоткуда:

– Эй, мясо! Тебе страшно? Это потому, что ты сейчас умрешь.

Изольде действительно было страшно, впервые за долгое время, и она изо всех сил попыталась унять панику. А Михей, вот гад, для острастки еще и зубами мелко застучал. Его лязганье разнесло по залу эхо, многократно усиливаясь. Девушка прокричала:

– Хорошо, хорошо! Ты победил, живи! Только и мне дай. Поимею тебя как-нибудь в следующий раз!

Михей хрипло рассмеялся:

– Ловила мышка кош… Стой, куда ты?

Последнюю фразу упырь произнес с искренним разочарованием, потому что Изольда не стала дослушивать народную мудрость, а быстрым шагом направилась обратно туда, откуда пришла.

От кузова к кузову, от колеса к колесу киборг перепрыгивал вдогонку за добычей и все не унимался:

– Знаешь, почему вампиры бессмертны? Потому что не могут иметь детей. Дети –залог старости! Скайи сделали нас другими. Мы не стареем, но мы бездетны. Да, ты угадала, с сексом беда. Прав был Лютый. Но я не в претензии. Я сам себе Вселенная. А ты – лишь пыль! Тебе не одолеть меня, смирись и умри!

К этому моменту Изольда уже очутилась во втором цехе, том, что без крыши, и нервно шарахалась с пистолетом в трясущихся руках. На небе появилась луна, и стало светло, почти как днем.

У Изольды так и не получилось справиться со страхом. Теперь она дрожала прямо как мультяшный зайчик на холоде. И тем не менее, у нее хватило духу сказать следующие слова:

– Если ты, гаденыш, Вселенная, тогда я – твоя Черная дыра! Иди ко мне, и я полюблю тебя, как ты не умеешь!

Михею вроде бы и неоткуда было взяться, но вот Изольда в очередной раз повернулась и столкнулась с ним нос к носу. Мгновенный хлесткий удар по запястью, и «Стечкин» оказался в снегу. Еще одно молниеносное движение, и холодная рука сжала горячее горло. Изольда изо всех сил попробовала разжать пальцы на своей шее, но сделать это оказалось невозможно.

Михей лишь усилил хватку, и вдобавок схватился за затылок девушки второй рукой, медленно приблизил ее лицо к своим бегающим кошачьим глазкам, сказал удовлетворенно:

– Ну что, не перехотела трахаться? Потому что я как раз разогрелся. Ты была весьма настойчива, и я созрел. Как тебе такой секс?

Он приоткрыл рот, обнажая удлинившиеся клыки. Мертвенно-бледные губы девушки начали что-то усиленно шептать, и киборг прислушался с фальшивой заботой и участием к умирающему человеческому индивиду:

– Говори громче, я не понимаю. Что? Не слышу?

Михей наконец освободил горло жертвы, открывая место для укуса, и схватился обеими руками за волосы девушки.

– Повтори, не стесняйся. А то я что-то не расслышал.

Упырь заворожённо вперился в пульсирующую под кожей сонную артерию, и хрип слов Изольды уже не взволновал его. Отчаянная девушка сказала же вот что:

– У меня… уже есть мужик. Понял, ты… вечно… вялый… хер.

В следующее мгновение раздался тихий чмокающий выстрел. Голова Михея тут же разлетелась, как переспелый арбуз, по которому озорные детишки влепили бейсбольной битой.

Потерявший от лихих страстей голову киборг постоял еще секундочку, а потом что-то где-то коротнуло, заискрило, и Михейка упал к ногам коварной блондинки, обдавая все вокруг фонтанчиками упыревой крови.

Изольда мгновенно стала похожа на счастливого бурильщика: стояла, широко, по-рыбьи разевая рот, и молчала, с ног до головы покрытая черной, похожей на нефть жидкостью. А затем начала кашлять. Протирая от черни глаза, она прокричала в пустоту цеха с укоризной:

– Почему так долго ждал?! Ты когда-нибудь меня погубишь!

Ей ответил спокойный мужской голос:

– Я боялся не попасть. Этот был слишком вертлявый.

А потом с одного из станков в самом дальнем конце зала спрыгнул широкоплечий стрелок в белом маскировочном халате и с бесшумной снайперской винтовкой типа «ВСС»:

– Что не говори, на ведьм охотиться полегче.

Изольда просипела:

– На любителя.

И услышала, как в ответ басом передразнили только что почившего киборга:

– Говори громче! Что ты там шепчешь?

– Если бы я тебя так сильно не любила, то наверняка возненавидела бы!

Изольда попробовала рассмеяться, но тут же опять закашлялась.

Снайпер направился к ней навстречу, легкомысленно насвистывая какую-то незатейливую мелодию.

Они встретились у тела Михея, и крепко обнялись. Изольда едва доставала до плеча мужчины. Ему пришлось ее слегка приподнять в объятиях, а Изольде – привстать на скользкое от крови тело упыря.

Когда девушка вновь оказалась на земле, стрелок бережно погладил ее по волосам. В его серых глазах застыла тревога и незаданный вопрос, на который Изольда ответила уже безо всякой обиды, а только с нежностью:

– Макс… Я в порядке. У костра водка осталась и немного еды.

– Что ж, раз в порядке… Тогда пойдем. Я чертовски голоден!

Изольда подобрала с земли «Стечкин», а затем пошла вместе с напарником в цех, где всё и началось.

Макс, не оборачиваясь, свистнул. С места его недавней засады сорвался большой пегий пес неопределённой породы. Собака стряхнула с себя снег, гавкнула, и резво устремилась вслед за хозяином. Скрипучие шаги уходящих разнеслись по разрушенному помещению и вскоре растворились в сумеречной тишине. В полумраке завода вновь завыл гуляющий ветер и запели безбожные, пустые на душу сквозняки.

Шло время. Зѝмы стали снежными и морозными. Глобальное потепление остановилось, и озоновые дыры начали затягиваться. Ледяные шапки на полюсах увеличились в размерах. Планетарный уровень углекислого газа вернулся к показателям начала девятнадцатого столетия, а уровень мирового океана опустился на пять метров. Высохли многие реки, но появились новые. Озера стали глубже, облака гуще, ветры сильнее. И все это указывало на то, что Земля начала регенерацию, постепенно залечивая тяжелые раны, оставленные ушедшим в никуда Человечеством. Но оставались и такие увечья, которые так просто не сходили: радиационные пустоши, выжженные ядерным огнем; отравленные водоемы; океаны, лишенные жизни; джунгли, переполненные бактериологическим и биологическим наследием некогда запрещенного оружия; сотни тысяч километров развалин, усеянных невзорвавшимися минами, снарядами, бомбами.

В таком мире те немногие, кто выжил после планетарной катастрофы, были обречены на медленное угасание. Люди боролись за свое существование, но их было слишком мало, чтобы возродить былую цивилизацию. И киборги пришельцев лишь ускорили процесс вымирания.

Снаружи коллекторной трубы, где, зарывшись в старую ветошь, спал Макс, шло недолгое двенадцатое лето Кризиса. Макс постарел и оброс бородой. Его полуседые волосы торчали коротким ежиком. Неподалеку лежал рюкзак с вещами и верный «Винторез». Дворняжка Лайма, как всегда, свернулась калачиком в ногах. Она сторожила единственный вход. Когда к коллекторной трубе подошли, собака зарычала. Макс тут же открыл глаза. Он не помнил, когда спал по-настоящему последний раз, все больше просто находился в полудреме, готовый схватиться за оружие в любую секунду. Это изнашивало тело и ослабляло дух, но другого судьба не предоставила. Да и спать, заведомо зная, что ничего кроме кошмаров не присниться, тоже не было особого желания.

Снаружи раздался голос пожилого человека:

– Максим, вы уже проснулись?

– Да.

– Это хорошо. Я привел одного юношу, он искал вас.