Сейчас она была очень уязвима. Она привыкла к одиночеству, привыкла скрывать свои мысли и чувства от родителей, привыкла к тому, что они не находят нужным считаться с ней. Она боялась, что все повторится. Зная характер Макса, это было легко представить. Ей хотелось чувствовать себя нужной, хотелось радоваться, возвращаясь домой, хотелось, чтобы рядом был тот, кто поймет ее, выслушает, с кем она сможет делиться своими победами и поражениями. Макс… Если бы он только знал, насколько легко ему ее ранить.

– Лучше иди одевайся.

Он заметил подобие испуга в ее глазах. Что-то похожее на нежность шевельнулось внутри, но Макс тут же задавил в себе это чувство. Вот уж что совсем ни к чему, так это сентиментальность по отношению к Меркуловой.

– Хорошо, – ответила Лиза и, чувствуя устремленный ей в спину взгляд, вышла из кухни.

Первое совместное утро оказалось совсем непонятным, по крайней мере, для нее. Закрыв дверь в свою комнату, она рухнула на постель и тихо застонала, пытаясь осознать, что же с ней происходит.

***

Выдержки Макса хватило ровно на три дня. Вернувшись домой после очередной тренировки, они наскоро нарезали овощной салат, разогрели курицу и поужинали. Лиза ела без хлеба, медленно, но с удовольствием. Если угрызения совести ее и мучили, она этого не показывала. И снова ее губы обхватывали вилку, когда она снимала с нее кусочки филе. Взгляд Макса то и дело устремлялся к ее лицу, Лиза же, похоже, этого не замечала. С каждым днем его тянуло к ней все больше и больше, этой ночью она снилась ему. Ему снилось, как он прикасается к ней, как придерживает за талию, как ладони его ложатся на ее бедра… И плевать, что во сне он видел всего-навсего очередную тренировку, что сон, по сути, повторял все то, что они делали днем. Проснулся Макс, испытывая дикое желание, и сдавленно выругался сквозь сжатые зубы. Только утреннего стояка ему и не хватало. А ведь им еще предстояло провести вместе целый день.

В школе, вначале в зале, а потом и на льду, он несколько раз поднимал Лизу на руки. Та доверчивость, с которой она шла на поддержки, удивляла. Как будто бы совсем не боялась… Они внимательно, не спеша отрабатывали шаг за шагом, движение за движением, и каждый раз, когда Макс касался ее, он думал, что явь неимоверно похожа на его сон.

Они снова встретились в коридоре, когда Лиза выходила из душа.

– Я спать.

На ходу она вытирала влажные волосы и опасного блеска в глазах Макса не замечала. От нее так и веяло свежестью, Макс чувствовал исходящий от нее фруктовый запах, щеки ее немного порозовели. Крышу ему сорвало в тот самый момент, когда он посмотрел на ее босые ноги. Ногти на пальчиках поблескивали светлым перламутровым лаком, а точеные лодыжки были настолько хороши, что он мгновенно ощутил возбуждение.

Самойлов и сам не понял, как оказался возле Лизы. Она пятилась до тех пор, пока не прижалась спиной к стене. Дальше отступать было некуда. Теперь Лиза отчетливо видела, как горят его потемневшие глаза.

– Макс…

По коже у нее пробежали мурашки. Она попыталась обойти его, но Макс загородил ей дорогу, оперевшись о стену рукой.

– Я хочу тебя, – заявил он, прижимаясь к ее телу.

Рука его скользнула под полы халатика. Такой беззащитной Лиза себя еще никогда не ощущала. Сейчас она находилась на его территории, в его доме. Тренировка, как всегда, вымотала ее, после теплого душа она чувствовала себя расслабленной и никак не была готова противостоять напору Макса. Она попробовала увернуться, но Самойлов придавил ее еще сильнее. Под халатом у Лизы были только трусики и маечка, в которой она спала. Вряд ли для него это составляло хоть сколь существенную преграду. Через невесомую ткань он сдавил ее грудь, губы его искали ее рот. В тот момент, когда Макс попытался раздвинуть языком губы Лизы, она протестующее замычала.

– Ну же, Лизка, – хрипло заговорил он, стараясь развязать поясок ее халата.

Прижавшись к ней бедрами, он зарычал. Ее тело было совсем близко, ее запах заполнял все вокруг. Едва ли когда-либо он желал хоть одну женщину сильнее, чем желал сейчас Лизу. Наконец ему удалось справиться с поясом, и он с удовольствием забрался под халатик обеими руками. Задрать шелковую маечку не составило труда. Живот, грудь… Он прикусил кожу на шее Лизы и потянул вниз ее трусики. Лиза всхлипнула. В глазах у нее стояли слезы, ей было страшно и противно от того, что он относится к ней, как к вещи.

– Нет, Макс. – Неожиданно сильно Лиза сжала его запястье. – Нет!

Она с яростью смотрела в его затянутые вожделением глаза, а по щекам ее катились слезы обиды. Макс прерывисто дышал, зрачки стали такими широкими, что глаза казались черными.

– Лиза… – просипел он, глядя на ее губы, – я дико тебя хочу.

Тяжело опираясь на руку, он не отводил взгляда от ее лица. Все еще тесно прижатый к ней, он чувствовал мягкость и тепло ее тела. Халат соскользнул с одного плеча, и Макс мог видеть светлую кожу, такую нежную и гладкую, что это лишало его рассудка.

– Я не твоя личная шлюха! – закричала Меркулова.

Ярость в ее глазах взбесила Макса, неудовлетворенное желание мешало думать. Короткие ноготки, впивающиеся в кожу его запястья, причиняли боль.

– А чья же ты шлюха? – выдохнул он ей в лицо, и тут же щеку его обожгла хлесткая пощечина.

Лизу трясло от стыда, обиды и негодования. Дыхание вырывалось из груди рваными толчками, на губах она ощущала соленый вкус собственных слез.

– Я устала от унижений. – Ее мягкий голос сейчас звучал особенно глухо, взгляд был прямым и твердым, несмотря на то, что в глазах все еще стояли слезы. – Тебе самому это еще не надоело, Самойлов?! С меня хватит. Каждый раз, Макс… каждый раз, когда мы… – Она сглотнула и судорожно выдохнула. Слезы, только-только немного подсохшие, снова покатились по щекам. – Ты сам сделал все, чтобы при мысли о близости с тобой я испытывала боль и страх. Не смей меня больше трогать. Я не позволю тебе унижать себя.

Она оттолкнула его руку, преграждающую ей путь, собираясь уйти, но Макс схватил Лизу за локоть. Она резко повернула к нему голову и молча уставилась в глаза.

– Давай поговорим.

– Не о чем говорить, – холодно отозвалась Меркулова. – Я не собираюсь прыгать к тебе в постель только потому, что тебе этого хочется.

Она высвободила руку, но с места не двинулась. Халатик ее все еще был распахнут, под майкой вырисовывались очертания тела. От слез ее глаза приобрели какое-то особенное выражение. Весь облик свидетельствовал о беззащитности, но одновременно в этой беззащитности таилась такая сила, противостоять которой Макс не мог. Ему по-прежнему хотелось дотронуться до нее, до ее щек, скул, хотелось стереть с ее лица следы слез, провести большим пальцем по нижней губе. Желание немного утихло, но близость Лизы все еще будоражила его.

– Учти, что если еще раз… Если ты будешь вести себя так, я вернусь домой. Я не твоя собственность, Максимилиан.

– Я не считаю тебя своей собственностью.

– Считаешь. – Смотреть на него стало слишком трудно. Лиза предпочла устремить взгляд в стенку за его плечом. Глаза Макса все еще были темными, словно небо перед бурей, взгляд тяжелым. – Если я дала тебе повод думать, что ты можешь… не знаю… – Лиза вздохнула. Самообладание покинуло ее, голос дрогнул. Она поняла, что трясется. Опомнившись, сжала полы халата. Ей хотелось прикрыться, хотелось, чтобы Макс не смотрел на нее так пристально. – Я все тебе сказала, – еще крепче сжав в кулаке ткань, Лиза вымучено взглянула на него.

– Повода ты мне не давала.

Он понимал, что в очередной раз повел себя с ней бесцеремонно. Она ведь и правда не давала ему повода для подобного поведения, не разгуливала по квартире полуголой, не провоцировала его, не кокетничала с ним. Можно было предположить, что, переехав к нему, Лиза само собой соглашалась на большее, но Макс знал, что это не так. Ему следовало держать себя в руках, пусть это и было трудно. Никакие женские уловки не могли взбудоражить его сильнее, чем вид обнаженных Лизкиных щиколоток. Но ее вины в этом точно не было. Самойлов боялся, что она и в самом деле вернется к себе в квартиру, что он не сможет видеть ее по утрам, что ей снова придется ездить в метро, и, возможно, вместе с Костей…