– Но как же… – Женщина не верила. – Я ж так не могу, так неправильно, вам не нравится? Но это фамильные серёжки, они очень хорошие!

– Да нет, что вы, серёжки прекрасные! Но это ваши серёжки и ваша память. Поверьте, мне совсем не сложно было сделать это для вас.

Не знаю, чем бы закончился этот спор, но тут я услышала чей-то хрип с кашлем.

Женщина подорвалась.

– Спасибо вам огромное за то, что сделали, я позже придумаю, чем вас отблагодарить. Извините, мне надо бежать!

Женщина, попрощавшись, убежала за шторку. Остались мы с Милой вдвоём. Эх, ну что мне делать? Эх, моя добрая натура. Всегда всё портит! Не могу я тут в стороне стоять!

– А что с твоей сестрой?

Мила немного вздрогнула и отвела глаза.

– Я не знаю. Она гуляла вчера в лесу с ребятами и на что-то наступила. Ребята её еле дотащили. У неё окоченела нога, и она слегла.

– Что ж… могу я посмотреть?

Мила недоверчиво на меня посмотрела. Блин, у меня аж мурашки побежали. Будто она сканировала меня, честное слово! Чуть не утонула в омуте её глаз.

– Пожалуйста, вы можете помочь и не навредите ей, – так странно ответила девушка и позвала следовать за ней.

Зайдя за шторку, я увидела комнату с тремя кроватями, на одной из которых лежала бедная девочка лет семи, а над ней склонилась её мать. На лбу девочки лежала мокрая тряпка.

– Её лихорадит, – сказала Катерина и подняла глаза. – Ой.

– Всё нормально, – ответила, – можно я посмотрю?

Женщина встала и пропустила меня к девочке. Такие же каштановые волосы разбросаны по подушке, глаза полузакрыты, дыхание учащённое и неровное. Я убрала одеяло. Да-а-а уж. От ноги по телу девушки шёл яд, впиваясь и вырисовывая на теле светлые, похожие на шрамы, узоры. Яд поднялся уже до уровня живота. Да, это дело рук цветов живо-смертки. Примечательно, что шипы на цветках появляются во время его цветения, а цветёт оно один раз в двадцать лет. И я очень долго искала его. Но тут оно бывает крайне редко и очень хорошо прячется. Что ж, у меня есть антидот к этому растению, надо поспешить.

Я встала и, не сказав ни слова, выбежала, чтобы скорее добраться до дома. Вбежав в кладовую и достав нужное зелье, вернулась обратно. Глядя на ошарашенные лица Катерины и Милы, поняла, что они не ожидали меня снова увидеть. А я тем временем открыла колпачок склянки и вылила немого масла на руку. Далее круговыми движениями я втирала это масло в ногу девушки. Сзади послышался удивлённый вздох, что ж, значит, рисунок начинает уходить. Все мои действия проходили в полной тишине, поэтому к концу я услышала, как прерывистое дыхание девочки выровнялось и успокоилось. Тихо встав, направилась к выходу.

– Постойте! – остановила меня Катерина, когда, крадучись, вышла следом за мной. – Вы её вылечили?

– Да, – повернулась к женщине. – Она наступила на очень ядовитое растение, которое встречается крайне редко и цветёт раз в двадцать лет. Вряд ли такое с ней повторится вновь, не переживайте.

Женщина грохнулась на колени и заплакала. Ну вот, пошли эмоции. Я уж думала, как начать успокаивать женщину, как тут из-за шторки выбежала Мила и обняла мать. Хоть и плакала та беззвучно, но девушка как-то смогла почувствовать мамину печаль.

Попрощавшись с Милой, я отправилась домой. Ну в самом деле, там мне уже делать было нечего. Шла к дому и думала о неравновесии мира. Кому-то всё достаётся за просто так, а кто-то не может позволить себе что-то совсем простое. И самое противное, что чем богаче человек, тем он более наглый и жадный. У простого крестьянина ничего нет, но он может отдать тебе последнюю рубаху, а зажиточный будет искать лазейки и ещё скидку просить. А всё почему? Да просто обычный человек привык отдавать, а зажиточный – брать. С такими реалистичными мыслями я подошла к своей избушке. Сняв со скамейки полог невидимости, стала рассматривать свою добычу. Посмотрим, во сколько оценили жители этой деревни мои труды. В основном, конечно, тут были продукты: молоко, масло, творог, сметана, овощи. Но были и деньги. В общей сложности я насчитала пять золотых, десять серебреников и двадцать пять медяков. Очень даже неплохо! И тут я поняла другую вещь: если не сказать, сколько ты берёшь за услугу, то по итогу ты получишь намного больше. Важную роль играет ещё то, что все видят, что и сколько ты кладёшь, и стараются не упасть в грязь лицом. Из этого делается ещё один вывод: все люди эгоисты и думают только о том, как они выглядят на фоне других. Интересно другое. Если все думают только о том, как они выглядят в глазах других, то получается, на них самих никто и не смотрит. Парадокс. Сгребя в охапку свои приобретённые дары, зашла в избу. Что ж, попью чай, и спать уже будет пора, день сегодня пролетел быстро. Немного не так, как ожидала, но всё же.

Проснулась я не в самом прекрасном расположении духа. Кто-то очень сильно долбился в мою дверь. Да блин, сколько времени? Что? Восемь утра? Нееееее, мы так не договаривались. Злая, взлохмаченная, я встала с кровати. Что ж, значит, день сегодня будет кровопролитный. Посеменив к выходу, открыла дверь. Лучи солнца сразу же ослепили меня, и я, закрыв лицо руками, ещё некоторое время ловила солнечных зайчиков. Когда мои глаза привыкли к свету, увидела на пороге Милу с корзинкой и ворчливо уставилась на неё.

– Я не хотела приходить так рано, – не дав мне сказать и слова, начала Мила, – я же видела, что вы раньше дня не выходите. Но мать заставила идти. Более того, уже два часа стою тут около вашей двери, дала вам ещё немного поспать.

А деваха умная. Я задумалась, кивнула неизбежному и, вздохнув, пригласила в дом.

Зайдя ко мне домой, не услышала из её уст такого привычного ото всех «ох!».

Обернулась. Удивлённого взгляда на её лице не было.

– А тебя не удивило, что изба такая старая снаружи, а внутри выглядит совсем иначе? – не выдержала любопытства я.

– Разве она снаружи страшная? – удивилась девушка.

– А разве нет? – удивилась в ответ.

– У вас же прекрасная изба. Такой избы даже у лорда Григорьяна из соседнего поместья нет.

Интересно, она издевается или что? Ну нельзя же так правдоподобно лгать! Ну не может же быть, что она…

– А какого у меня цвета волосы?

Девушку смутил вопрос.

– Так русые же…

Всё, я поняла. Ну надо же. В таком захолустье встретить истинновидящую.

– Ох, что ж ты мне голову морочила! Сразу бы сказала, что ты истинновидящая! Я уж гадала: у меня кукуха поехала или у тебя! Садись! Чай будешь? – улыбнулась ей.

Девушка автоматически села на стул.

– Извините, кто?

Я опять на неё ворчливо посмотрела.

– То есть ты не знаешь, что не такая, как все?

Девушка отвела глаза.

– Знаю. Но как это всё называется, не знала. Я действительно вижу настоящее. Будь это вещи или эмоции. И вчера сразу поняла, что вы нам поможете. Ах да, – девушка поставила на стол корзину, – мама передала вам пирожки. Ещё горячие, всё утро пекла. Благодарила вас очень и спрашивала, как она может отплатить вам. Готова убираться у вас, хлопотать по хозяйству, готовить.

Мила исподлобья, нехотя посмотрела на меня. Ясно ведь, что боялась получить от меня утвердительный ответ. Ну что я, изверг, что ль? Что с них нечего взять, и так сразу поняла.

– Не нужна мне твоя мама в роли служанки, успокойся. – Налила чай в кружки, села напротив и отхлебнула.

Мила вздохнула и тоже пригубила чай.

– А вот сестра твоя младшая мне понадобится…

– Зачем? – несколько удивлённо спросила Мила.

– Она должна показать мне место, где нашла это растение.

– Ладно. – Девушка расслабилась.

Разговор явно не клеился. Мила явственно стеснялась себя.

– Ты что, боишься меня? – удивилась и в упор посмотрела на неё.