Из всего этого необходимо было как-то выбираться и как можно быстрее. К расследованию похищения подключился Интерпол, а Рассказову совсем не хотелось попасть в его картотеку. Однако, он не был бы Рассказовым, если бы не попытался отыскать выход, при котором удастся не только выйти сухим из воды, но и получить какую-нибудь выгоду. Но, взвешивая всевозможные комбинации, он все больше склонялся к мысли, что с этих детей навара он никак не поимеет. А раз так, то нужно заработать хотя бы нужный имидж. Наверняка полиции стало кое-что известно, скорее всего от Барта, который внезапно исчез, но они не могут впрямую обвинить самого Рассказова, во всяком случае, пока. В этом случае нужен козел отпущения. Искать кого-то новенького, чтобы подставить его, нет времени: кольцо вокруг Рассказова сужается.

И вдруг Рассказов вспомнил, что говорил Красавчик-Стив: «Мой Ронни пойдет за меня на смерть, если понадобится. Он верен мне, он меня любит, и к тому же он мой родной племянник». Эти слова Стив произнес в тот день, когда отправлялся в Москву, за Бешеным Рэксом. Да, именно так называл Савелия в своих мыслях Рассказов — Бешеный Рэкс!

— Что ж, дорогой Стив, придется тебе в очередной раз доказать мне свою преданность и пожертвовать своим родственником, — проговорил вслух Рассказов, потянулся к телефону и набрал номер. — Слушай, Док, дай срочную шифровку нашему приятелю из «райского уголка». — Пишу!

— «Красавчику. Срочно прибыть ко мне. Твой племянник остается ответственным за малышей. Первый». Записал?

— Уже отправил. Шеф! — ответил Док. — И они уже получили шифровку.

— Ты не перестаешь меня удивлять! Опять что-то придумал? — улыбнулся Рассказов.

— Небольшая приставка к компьютеру: сама шифрует, отправляет, сообщает, что адресат принял текст, а также создает помехи, чтобы послание не перехватили.

— Гениально! Првдется повысить тебе гонорар!

— Спасибо, Шеф, мне вполне достаточно того, что вы мне платите. Я вам еще нужен? — Ты ничего не забыл?

— Если вы об ответе, то его пока нет, — заметил Док. — Будем ждать? — Нет. Запроси: «В чем дело? Первый». — Готово! — Ну?

— Минуту!.. Ага, вот: «Первому. Извините за задержку с ответом. Готовим самолет. Полковник». — Это означало, что шифровку отправлял Севостьянов.

— Пусть вылетает немедленно, — раздраженно бросил Рассказов.

— Слушаюсь! — Док почувствовал, что босс начал сердиться. — Читаю ответ: «Красавчик вылетает через час».

— Вот это другой разговор! А то мне показалось, что у них что-то с головой не в порядке, видно, с похмелья! — Рассказов положил трубку.

Рассказов был недалек от истины: и Красавчик-Стив, и Севостьянов были пьяны в стельку. Приказ Рассказова застиг их врасплох. Они не могли понять, что случилось, поэтому не сразу сообразили, что отвечать. Получив подтверждение без всяких пояснений, Севостьянов тут же связался с Красавчиком-Стивом и передал ему приказ Рассказова. Но впопыхах он допустил две грубейших ошибки: во-первых, говорил из квартиры Воронова, хотя и из другой комнаты, но Андрею все было прекрасно слышно; во-вторых, произнес громко такие слова, как «Первый» и «Красавчик». Воронов сразу догадался, кто скрывается за этими псевдонимами.

Значит, Рассказов срочно вызывает к себе своего подручного! Для чего? И что это за самолет, о котором Севостьянов говорил Красавчику-Стиву? Тут Севостьянов вызвал кого-то по селектору и заговорил по-английски.

Воронов про себя помянул добрым словом Богомолова, который едва не силком с первых дней работы заставил его заняться английским языком. Теперь он смог понять, что кто-то должен был срочно подготовить самолет к вылету.

Надо сказать, что в колонии всегда держали наготове двухместный самолет, который содержался в специальном ангаре. Севостьянов мечтал, поднакопив достаточно средств, улететь на нем в дальнее зарубежье. Опытный летчик числился у него в должности «замполита» и с умным видом присутствовал на всех летучках и собраниях. Правда, за все время пребывания в колонии не произнес ни слова, потому что абсолютно не знал русского языка.

Выходит, подумал Воронов, здесь есть собственный аэродром или взлетно-посадочная полоса… Его мысли были прерваны очередным гудком селектора. Севостьянов, чертыхнувшись, нажал кнопку. — Да, полковник Севостьянов! — раздраженно бросил он.

— Товарищ полковник, пилота никак не могу найти! — доложил мужской голос.

— Тьфу, черт! — снова выругался Севостьянов. — Совсем из головы вылетело: он же предупреждал меня, что будет у этой… ну… — Он щелкнул пальцами, словно это могло помочь вспомнить имя той, у которой «отдыхал» американский летчик Стрейндж. — Вы о Галке, товарищ полковник? — Точно! — обрадованно воскликнул Севостьянов. — Галка! Он у нес. Дуй туда, сажай его в машину и мухой в ангар! — Слушаюсь, Виктор Николаевич! Теперь догадки Воронова превратились в нечто осязаемое. Но что это ему дает? Не бросаться же на срыв полета, тем более не зная причины вызова! В таких случаях, как часто говорил учитель Савелия генерал Говоров, лучше всего занять выжидательную позицию… Вернулся полковник Севостьянов.

— Что за переполох, Виктор Николаевич? — усмехнулся Боровов.

— Да… — Савостьянов макнул рукой. — Одного сотрудника вызывает начальство… для отчета! — добавил ои, понимая, что ответ получмяся не очень вразумительным.

— Понятно! — Воронеж сделал вид, что проглотил предложенное «блюдо».

— Пьем дальше? — улыбнулся полковник, с удовольствием меняя тему разговора.

— А как же! — хмыкнул Воронов. Он предусмотрительно принял специальные таблетки для нейтрализации алкоголя.

Создавалось впечатление, что Ссвостьянов вообще не пьянеет: они уже допивали вторую бутылку водки, а тому хоть бы что! Что значит старая партийная закалка! Воронов уже начал беспокоиться: таблетки выдерживали лишь определенную дозу спиртного. Но вскоре у полковника начал заплетаться язык.

Вновь вызвали Севостьянова. На этот раз полковник даже не стал выходить в другую комнату. — Что стряслось, Вадим? — пьяно спросил он.

— Хозяин, у одного ребенка живот болит… — Врача вызывали? — Вызывали… — Ну и что?

— А то вы не знаете нашего костолома! У него на всех одна сердечная недостаточность, а уж с детьми… — Вадим тяжело вздохнул. — Предложения?

— Я не детский повар! Нужен нормальный детский врач или специалист по детскому питанию.

— Да, огорошил ты меня! — зло бросил полковник, потом повернулся к Воронову. — Видишь, какие вопросы приходится решать… — Он тут же осекся, сообразив, что сказал лишнее, и попытался пояснить: — Организовали мы группу из детей своих сотрудников, но… — Он махнул рукой.

Воронов сразу понял, о каких детишках идет речь, но не подал виду и поддакнул Севостьянову: — Да, забот, как говорится, полный рот! — Ладно, что-нибудь придумаем… — начал полковник, но Воронов перебил его:

— Виктор Николаевич, я могу осмотреть больного ребенка. Дело в том, что я учился в медицинском…

Севостьянов как-то странно посмотрел на Воронова и вроде бы обрадовался, но тут же помрачнел и решительно проговорил: — Нет, подполковник, в нашем состоянии это не очень разумно. Завтра, если не удастся вызвать детского врача, ты посмотришь малютку… Вот что, Вадим, — продолжил он в селектор. — Если совсем плохо станет, то пускай Воробьев положит его в стационар, а завтра, надеюсь, прибудет детский врач. — Он вновь повернулся к Воронову: — Оказывается, ты просто находка! И подполковник, и врач… — Какой врач? Три курса Пироговки… — Я и говорю! — Он подозрительно посмотрел на Воронова, потом пьяно засмеялся. — Ладно, разберемся!

Красавчик-Стив спешил к самолету. Интересно, зачем его вызывает Рассказов? Он чувствовал, что это связано с его поездкой сюда. Оружие? Вряд ли. Об этом было бы сказано в шифровке. Кто-то из его окружения? Непохоже. В этом случае, он вызвал бы и того, кем интересуется. Дети? Точно, скорее всего, срочный вызов связан с детьми! Но каким образом?

Маленький самолет успешно миновал бы границу, как проделывал это не единожды, если бы буквально накануне в спецчастях не появился полковник Сокольский, направленный сюда Богомоловым. Тот сразу засек самолет и сообщил Константину Ивановичу. После недолгих размышлений генерал принял решение пропустить самолет, но попытаться вести его до самого конца. Через два часа Богомолов получил сообщение, что самолет потерян. Чертыхнувшись про себя и пожалев, что не дал команду задержать его, Богомолов приказал усилить наблюдение, а сам связался с Майклом и рассказал ему о самолете.