Рассуждая таким образом, я бежала по замёрзшей земле, не обращая внимания на горевшие огнём лёгкие и тянущую боль в боку. На задворках сознания то и дело мелькала какая-то мысль, какое-то несоответствие, не дававшее покоя, но уловить его смысл никак не получалось, пока взгляд не скользнул по занесённому кустарнику, утопающему в снегу. Стоп! Снег! Вокруг были навалены горы снега… Тогда почему мне так легко бежать? Откуда взялась широкая прочищенная тропа, ведущая… к реке?

А что если малышка не сама выбрала путь и побежала в эту сторону лишь потому, что так проще? Что если это ловушка? Бред, конечно, ведь не могла же молодая женщина заранее предугадать события и расчистить себе дорогу для вечерней пробежки, тем более ей это точно было не выгодно. Тогда кто? Что вообще происходит? Предположения становились всё более фантастичными, уходя далеко за грань реальности, потому что логичному объяснению происходящее не поддавалось вовсе.

До берега оставались считанные метры, когда я обратила внимание на застывшую у кромки льда женскую фигуру. Незнакомка уже не преследовала Аришку, а стояла на берегу, делая какие-то странные пассы руками. Ещё секунда, и в её ладонях появился яркий светящийся предмет, похожий на посох. Размахнувшись, женщина ударила его острым концом по ледяной поверхности. Миг спустя раздался гулкий хлопок, пронёсшийся эхом вдоль русла и слившийся с последующим скрежетом треснувшего льда.

О нет, только не это!

Девочка была как раз на середине реки, когда возникшая трещина стала расширяться, увеличиваясь в размере. Не обращая внимания на женщину, разразившуюся при моём появлении мерзким хохотом, я ступила на хрупкий лёд, покрытый сеткой трещин, хотя ещё недавно он был единым монолитом.

– Так или иначе, сила Вяземских будет моей, – раздалось мне вслед.

А я… Я бежала, задыхаясь, перепрыгивая через плескавшуюся в трещинах воду с льдины на льдину, не сводя взгляда с замершей посреди реки маленькой фигурки, вокруг которой становилось всё больше воды. Слёзы застывали на щеках, а сердце разрывалось от боли и отчаяния. Я готова была отдать всё, что угодно, лишь бы малышка оказалась в безопасности, готова была пожертвовать своей жизнью, лишь бы продолжала жить она.

Шаткая льдина, на которой находился ребёнок, начала крениться, и я едва сдержала рвущийся из груди крик, когда Аришка упала, хватаясь за край…

– Ты действительно готова пожертвовать ради чужого ребёнка своей жизнью? – раздался за спиной знакомый старческий голос, и в то же мгновение время будто остановилось.

Моё тело в ту же секунду перестало слушаться команд головного мозга, резко замерло на месте, но разум по-прежнему оставался ясен. Вот только это, как оказалось, было всего лишь началом, поскольку снежинки, до этого момента кружившие вокруг, зависли в воздухе, так и не долетев до земли, ветер стих, а вместе с ним и звуки большого города, клёны у реки перестали шелестеть ветвями. Даже мерзкий хохот на берегу – и тот прервался на высокой октаве, будто щёлкнули выключателем, но самое главное – льдина, на которой находилась Ариша, перестала крениться.

– Тик-так, тик-так, я не могу долго удерживать его величество время в одной точке, поэтому советую ответить на мой вопрос, – предстала передо мной та самая старушка-попутчица, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба.

«Надо же, какие люди! Хотя, чему я удивляюсь? Интересно, её-то каким ветром сюда занесло?» – промелькнуло в мыслях.

– Попутным, деточка, попутным, – усмехнулась старушка, похоже, прочитав мои мысли, а крутящийся возле её ног кот фыркнул, будто понимая сказанное и полностью одобряя. – Так что, ты готова пожертвовать ради чужого ребёнка своей жизнью? Или мне почудилось?

Собираясь ответить, я открыла рот, но даже это пустяковое действие мне удалось с трудом. Тело словно превратилось в камень, и теперь я почти не чувствовала его.

– Ариша мне не чужая, – прохрипела я, – и ради неё я готова на всё.

– Какие высокопарные слова, – покачала головой бабуля, – мне за свою бессмертную жизнь приходилось не раз подобное слышать, но, как ни странно, сейчас они действительно отражают всю суть твоего к ней отношения, что мне только на руку.

Старушка едва заметно шевельнула пальцами, и в воздухе появился пергаментный свиток, который она начала бегло просматривать, подправляя что-то большим золотым пером.

– Кто вы такая? – кашлянув, поинтересовалась я, находясь в полной растерянности от слов и действий этой странной пожилой женщины. – И что вообще здесь происходит?

– Ой, кажется, я не представилась! Какое упущение! – всплеснув руками, воскликнула бабуля, театрально прижав руки к груди. – Богиня судьбы, собственной персоной. Прошу любить и жаловать. Кстати, у меня много имён, но здесь меня знают как Макошь.

– Вы сейчас, видимо, шутите? – окинув старушку скептическим взглядом, поинтересовалась я, поскольку на богиню она как-то совсем не тянула, скорее, на бабушку «божий одуванчик», которая и коня на скаку остановит, то есть машину, и в горящую избу… эм, куда-то не туда меня понесло. В общем, передо мной стояла обычная среднестатистическая старушка восьмидесяти с хвостиком лет. Всё бы ничего, вот только то, что она сейчас говорила и делала, в общую картину никак не укладывалось.

– Что ты, милая, мне вовсе не до шуток, но я понимаю причину твоего недоверия, только что-то объяснять нет времени, – отмахнулась бабуля… упс, богиня, – поэтому мы просто подпишем один договор, по которому дальнейшая твоя жизнь переходит в моё полное распоряжение. Естественно, взамен даю слово, что с девочкой всё будет хорошо, она даже не вспомнит тот кошмар, что с ней сегодня приключился. Единственное, вам придётся перебраться на ПМЖ в другое место. Проблем особых там не будет: я об этом позабочусь, так что не переживай.

Пока я размышляла об услышанном, резкая боль обожгла ладонь, мгновенно возвращая в реальность. Похоже, тело вновь обретало чувствительность, что не могло не радовать, смущал лишь сам болезненный процесс.

– И заключительная часть, – как ни в чём не бывало, продолжала женщина, пряча маленький серебряный нож, которым только что сделала мне надрез на ладони, в расшитый рунами чехол,– это подпись, скрепляющая договор.

Приподняв мою руку, всё ещё висевшую плетью, женщина дождалась, когда на порезе выступят алые капли крови, и поднесла к ней свиток, окропляя пергамент.

– Зачем вам это? – чувствуя сильнейшую усталость, с безразличием спросила я, словно и не решалась сейчас моя дальнейшая судьба, при этом наблюдая, как свиток, сам собой свернувшись в трубочку, вспыхнул ярким голубоватым пламенем, растворяясь в воздухе.

– Странный вопрос, не находишь? – удивлённо вскинув бровь, промолвила старушка. – Ой, о чём это я, ты же не в курсе всех деталей, но на данный момент разъяснить не могу… хотя, если только в двух словах… Понимаешь, деточка, мироздание весьма хрупкая штука, и в его основе лежит равновесие. Но иногда происходят события, которые могут его нарушить, качнув весы в сторону добра или зла. Происходит подобное из-за таких чудиков как эта, – старушка неопределённо махнула рукой в сторону молодой незнакомки, что, словно статуя, застыла на берегу, – которые всеми силами стараются стать сильнее за счёт других, создавая, таким образом, дисбаланс, при этом не понимая всех последствий. Я доходчиво изъясняюсь? Кхм, судя по твоему ошарашенному виду – не очень, ладно, оставим разъяснения для более подходящего момента, а пока… дубль два!

В ушах тут же зашумело, к горлу подкатила тошнота. Поднявшийся вихрь подхватил моё безвольное тело и рванул вверх, закручивая в бешеном водовороте, от которого, казалось, выворачивало все внутренности. Но не это меня сейчас волновало, а маленькая девочка, оставшаяся где-то там, внизу, посреди хрупкого льда…

Резкий звук будильника прорезал утреннюю тишину, отчего я подскочила в кровати с гулко бьющимся сердцем, пытаясь понять, где нахожусь. Мысли в голове путались, то и дело подбрасывая какие-то непонятные обрывки воспоминаний, но собрать их в единую картину пока не получалось.