Ко мне подошел мужчина в грязном халате и с тонкими руками (я не мог поднять голову, чтобы взглянуть на его лицо). Толстой иглой проткнул мне палец, прижал его к плоскому серебристому медальону (я уже видел такой – в городской лаборатории, из которой меня отправили в Селену).

Как я и ожидал, медальон стал темно-серым.

- Ух, - сказал обладатель тихого голоса. – В этот раз вам повезло. Он магик. Без сомнения. И что сей отрок натворил?

- Напал на кланового. Из Великого!

- Убил?

- Нет. Ранил!

- Жаль. Тогда может и не продадут. Если потерпевший не будет настаивать. А вы не получите свои монеты. Ну-ка, ну-ка…

Мою руку поместили в артефакт-ракушку. Расставили на его поверхности десять кристаллов. Длинный палец с ухоженным ногтем коснулся красной кнопки активации.

В лагере огоньков мы сами восполняли заряды в карцах для щита. Обычно я активировал артефакт, а Гор или Двадцатая делились своей энергией. Заряжали и себе, и мне (моего «нолика» не хватало, чтобы заполнить даже одно зерно).

Я ощутил знакомую «вибрацию», услышал гул. Почувствовал на руке покалывание и холод. Представил, как разочаруются стражники, узнав, что я магомелочь.

- Совсем неплохо. Уверенная четвёрка.

- Это… точно?

- Вот, смотри. Он немного не добил заряд в пятом. Еще бы чуть-чуть, и стал бы пятеркой. Но и так неплохо. Поздравляю вас, сиеры. Рабы с четвёртым базовым рангом на рынке ценятся. За такого одарённого кланы поборются на торгах. Если никто не явится хлопотать за этого магика, то премия у вас в этом месяце будет хорошая. Да и мне кое-что достанется.

- Сколько?

- Мне? Или вам?

- Нам!

- Много. Сможете хорошо погулять. Но не раскатывайте пока губу. Клановый ещё претензий не предъявил, как я понимаю. А парень явно не из городских отбросов. Значит, к нам могут явиться его покровители. И оставить вас без премии. Всё. Теперь не отвлекайте. Я его помечу.

Из комнаты с артефактом меня отнесли в большое помещение с плохим освещением и отвратительными запахами (почти как в той комнатушке, в которой бойцы нашего отряд огоньков дожидался своей очереди выйти на Арену). Уложили на холодный пол. Бросили мне на живот мягкий свёрток (должно быть, мой халат).

Слышал, как шаркали ногами уходившие стражники. Как скрипнула дверь. Как лязгнул на ней замок.

Но тишина после этого не наступила. Напротив, звуков стало больше. Судя по шорохам и голосам, в этом помещении я остался не в одиночестве.

Моя догадка подтвердилась.

Я увидел лица склонившихся надо мной людей. Незнакомые. Почувствовал смрад немытых тел.

- Что енто ему оставили?

- Видать, его шмотьё.

- Ну-ка! Не трожь!

- Та ладно тебе, Рябой!

- Видать магики его брали. Вот, даже дернуться не могёт.

- Очухается. Видал я уже такое.

- Мож, он сурьезный кто? А, Рябой? Не зря ж с магиками на него пошли?

- Не. Парень не из наших, не из тёмных.

- Чистенький!

- Где-то я такое уже видел.

- В борделе!

- Ха!

- Заткнись! Дай!

- Я токмо посмотреть хотел.

- В штаны к себе загляни! Свали отсель!

- Чо орать-то?..

- Неплохой халатик. Почти новый. Оставлю себе.

- Почему енто ты?

- Не почемукай! Эй, Хромой! Держи мою шмотку. Цени щедрость. Носи! У меня теперь есть обновка. Ща и новые штаны будут.

- О, Рябой, гляди, да он магик! Не боишься, что приголубит тебя огоньком, коды очнётся?

Я почувствовал, как кто-то прикоснулся к моему плечу.

- Не. Отметка – свежак. Только что поставили. Ни хрена он не могёт!

С меня стянули штаны, чуть протащив моё тело по неровному полу.

- Пустые карманы. Видать империки обшмонали.

- Ага. Ты думал, Рябой, они тебе монеты оставят? Золотишко?!

- Закрой пасть, Плюгавый! Дотявкаешься сегодня! Сымай с него обувку.

- Ага.

- Рыжему её отдай! Тебе, босота, она ни к чему.

- Чё Рыжему-то?!

- Я так сказал! Ты не заслужил. У толчка будешь куковать, пока не вернёшь моё огниво!

- Да чё ты?!..

- Я так сказал!

- Ладно. Всё захапали! А мне-то?..

- Закройся, Плюгавый!

- Молчу.

С меня сняли обувь.

Когда расшнуровывали завязки на ногах, я сумел пошевелить рукой. Даже не рукой – пальцем. Но и это меня обрадовало. Понял, что время действия заклинания заканчивается. А значит пролежу на полу голым и беззащитным недолго.

Хорошо.

Честь задета.

Из звучавших в помещении разговоров я понял, что оказался в тюрьме.

Обитатели тюремной камеры оставили меня в покое и перестали обращать внимание после того, как отобрали всю одежду. Они переругивались друг с другом, точно псы. Изредка я слышал звуки потасовок, которые длились недолго и тут же прекращались по приказу Рябого.

Понял, что заключённые спорили и дрались от скуки. Так они развлекались, «убивали время» (запомнил это выражение Гора). А за одно и утверждали свой статус, как это происходило в любой большой стае (по голосам определил, что в комнате не меньше пятнадцати человек). Ведь они и были стаей - человеческой.

Я оставался неподвижным до тех пор, пока не понял, что заклинание полностью утратило силу. Не хотел, чтобы оно мешало мне проделать то, что я задумал. Ждал.

Убедившись, что смогу двигаться, как прежде, сел (дремавший около меня человек открыл глаза, испуганно отшатнулся). Я расправил плечи. Огляделся.

Увидел, что нахожусь в комнате с кирпичными стенами и двумя узкими щелями-окнами, в которые едва ли можно просунуть руку – голова точно не пролезет. Никакой мебели не заметил. В углу рассмотрел дыру в полу (такие были и в «уборной» - в корпусе нашего отряда огоньков).

Почти все люди собрались у противоположной от меня стены. Грязные, лохматые. Большинство - в изношенной до дыр одежде. Сидели на корточках. Разговаривали, жестикулировали, смеялись.

Главного среди них - того самого Рябого - я узнал без труда. Увидел на нём свои вещи. Мужчина не выделялся среди остальных ни ростом, ни мускулатурой (хороший боец?). Его лицо покрывали мелкие белые шрамы, точно оставленные клювами птиц. А на губах застыла кривая ухмылка.

Я пробежался глазами по ногам заключённых. Отыскал свою обувь. Встретился взглядом с её временным владельцем.

Не знаю, что он прочел на моём лице, но даже при таком освещении (свет поступал только через окна) я заметил, что мужчина побледнел.

- Ета, Рябой! - сказал он. – Смотри, магик оклемался.

После его слов все обитатели камеры замолчали и посмотрели на меня. А я посмотрел на своё плечо. Где красовался имперский знак «четыре».

Необычное зрелище – я привык видеть там «ноль».

Меня не покидало удивление. Всё не мог привыкнуть к тому, что я больше не «нулевой». Даже провёл по знаку рукой, проверяя, не привиделся ли он мне.

Не представляю, почему такое случилось, но сам видел, как на артефакте-ракушке посинели пять кристаллов. Пятый – возможно и не полностью, но по цвету он почти не отличался от четырёх заполненных.

Но даже «четвёрка» - это уже не магомелочь! С ней бы я в огоньки не попал. Не познакомился бы с Гором и с Двадцатой. Не очутился бы здесь.

- Ну здравствуй, мил человек! – сказал Рябой. – Очухался? Хорошо тебя приложили магики! Ненавижу их. Поведай нам о себе, болезный. Кто ты есть такой? На кого работаешь? За какие подвиги угодил к нам? Имя-то у тебя есть?

«Имя?» - мысленно повторил я.

Задумался.

Кто я?

Хорки? Своё настоящее имя сообщать этим людям я не хотел. Оно на языке моего народа. Пусть эти оборванцы и не поймут это, но могут сболтнуть, кому не следует. А я обещал Мираше, что сохраню свою принадлежность к охотникам в тайне.

Вжиклий? Тоже нет. Этот огонёк исчез. Навсегда. И почти для всех. Так меня теперь может называть только Двадцатая. Если захочет.

Кто тогда?

Сказал первое, что пришло на ум:

- Меня зовут Линур Ва… просто Линур. Называйте меня так. А ты, как я понял, Рябой?