— Просто поверьте, — повторила я. Запал схлынул, и подумалось, что теперь-то заносчивый волшебник точно выставит меня из дому. Но лицо Мартина вдруг нервно дрогнуло, и он поднес руку к глазам.

— Я любил ее, — услышала я едва различимый шепот. — И до сих пор не могу поверить…

Я отважилась сесть на край кровати рядом с Мартином и дотронулась до его руки.

— Вы справитесь, — уверенно сказала я. — Вы обязательно справитесь. Вы ведь очень сильный… ну а я вам помогу.

На следующее утро Мартину стало легче. Возможно, он действительно встряхнулся и сумел дать отпор своей слабости — войдя в его комнату, я увидела, что Мартин стоит у окна, опираясь на трость. Он успел привести себя в порядок и переодеться без моей помощи. Дверь, что вела в ванную, примыкающую к спальне, была приоткрыта, и я увидела, что из слабо завернутого крана сочится вода.

— Невероятно! — похоже, ко мне прилипает это словечко. — Вы справились!

Мартин посмотрел на меня так, словно хотел напомнить, что слуги не говорят, пока их не спросят, но передумал.

— Что-то сделал сам, — со сдержанной гордостью произнес Мартин. — В чем-то помогла магия. Возможно, скоро мне уже не понадобится ваша помощь.

— Я за вас очень рада, — искренне улыбнулась я. Все-таки я поступила правильно, когда попыталась подбодрить Мартина. Сейчас он смотрел на меня, как на человека, а не на вещь, и тепло в самой глубине его глаз было настоящим. — Но в столовую лучше поехать, а не пойти. Или я принесу завтрак сюда, если хотите.

Губы Мартина дрогнули в едва заметной улыбке.

— Нет уж, — ответил он. — Пойдем.

Сейчас, когда мы неторопливо брели по коридору, я чувствовала, что до своего сна Мартин был именно таким: сильным, решительным и не умеющим отступать перед препятствиями. Он шел с неспешной величавостью льва, что движется через джунгли, и в этом было что-то настолько величественное, что у меня по спине пробежали мурашки. Слуги кланялись Мартину так низко, что почти подметали волосами пол.

— Сегодня приезжают маги из академии чародейства и волшебства, — сказал Мартин, когда мы остановились отдохнуть: спуск по лестнице дался ему с заметным трудом. — Понимаешь, что именно они хотят?

— Осмотреть вас? — предположила я. — Понять, насколько вы здоровы, и как вас надо лечить.

Мартин презрительно ухмыльнулся. Один из часовых поймал эту ухмылку и изменился в лице.

— Это, скажем так, малая доля. Те, кто сегодня приедет в замок, хотят убедиться, что я сломан и слаб. Что я никогда не стану тем магом, которым был прежде, и уже не играю никакой роли в волшебном мире.

Мартин был главным конкурентом для всех остальных волшебников, его ненавидели и боялись, и теперь хотели убедиться в том, что великий враг повержен. Наверняка, они плясали от счастья, когда Мартин погрузился в свой сон, и уже давным-давно успели переделить всех его заказчиков. А теперь он вернулся, и это никого не обрадовало.

— Они могут вас убить, — негромко сказала я. Мартин одобрительно посмотрел на меня и кивнул.

— Это уж непременно. Как ты догадалась?

— Я читала много детективных романов, — призналась я. — Пыталась как-то сохранить рассудок, когда ухаживала за бабушкой… это было тяжело. Так вот, по законам детектива вас очень хотят убить.

Одобрение во взгляде Мартина стало еще глубже и значительней. Мы спустились по лестнице и наконец-то вошли в столовую.

— И почему они этого хотят?

Мы сели за стол, и Мартин вздохнул с облегчением. Он очень старался держаться молодцом, он хотел восстановиться, но это утро далось ему нелегко. Служанка тотчас же поставила перед ним завтрак — тарелку с яичницей, таращившей желтые глаза, полосками жареного бекона и фасолью в красном соусе. Мартин задумчиво взялся за вилку, и я предупредительно предложила:

— Может, артефакт?

— Я справлюсь. Так почему меня хотят убрать?

Он поддел вилкой фасолинку и осторожно отправил в рот. Разжевал, проглотил и довольно прикрыл глаза. Я невольно обрадовалась за Мартина: он не сдавался, и постепенно у него все получится.

— Потому что вы не нужны, — ответила я. — Наверняка они уже переделили сферы влияния и не собираются вас туда пускать.

Должно быть, Мартин был уверен, что я дурочка — конечно, а кем же мне еще быть, если я схватила наживку работорговцев. И теперь мои слова удивили его. Он отправил в рот кусок яичницы, прожевал и сказал:

— Похоже, дела в твоем мире делаются так же, как и у нас.

Я пожала плечами. Зло похоже во всех мирах, и я уже успела в этом убедиться.

— А у вас есть какой-то план? — поинтересовалась я. Мартин повертел в пальцах ломтик поджаренного белого хлеба и ответил:

— Разумеется. Как думаешь, кого им надо увидеть, сильного волшебника или развалину?

— Вы ведь пока не сильны, — откровенно сказала я. Было ясно, что наши отношения с Мартином именно в эту минуту выходят на совершенно другой уровень, и мне надо было показать себя в самом лучшем свете. Не прислугой, которую порют на конюшне, а человеком не хуже и не глупее великого Мартина Цетше. — А сюда приедут не те люди, которых можно обвести вокруг пальца какими-то фокусами.

Мартин кивнул.

— Совершенно верно. Они должны увидеть, что я слаб и едва ворочаю языком. Что будет потом?

Честно говоря, я не думала, что Мартин справится с яичницей и беконом. Но он справился.

— Потом на вас нападут, — предположила я. — Попытаются убить так, чтоб не оставить следов. Мало ли, какие последствия у вашего сна… Можете и умереть. А виноватых не найдут, потому что все, кто сюда едет, планируют вашу смерть.

Мартин отодвинул тарелку и откинулся на спинку кресла. Теперь он действительно смотрел на меня, как на равную — и мне было тепло от его взгляда. Мы могли бы поладить и подружиться, мне очень этого хотелось.

— Вы ведь уже придумали, что делать, — сказала я. В глазах Мартина мелькнули веселые искры.

— Придумал, — ответил он. — Будет интересно.

Магов было шестеро. Я смотрела, как они входят в просторный зал, выделенный для места встречи, и не могла поверить, что кто-то из них замышляет дурное. Все они выглядели так, словно искренне переживали за судьбу Мартина, который раньше был их лучшим другом.

Но магия была сродни политике, а в политике друзей не бывает. Я в этом не сомневалась.

Возглавлял делегацию древний старик, похожий на Гэндальфа из «Властелина колец». Судя по тому, с каким трепетом и почтением на него смотрели остальные волшебники, старик действительно был значительной персоной.

— Ну здравствуйте, — едва слышно прошелестел он, и один из приехавших помощников тотчас же подбежал к нему с раскладным стульчиком. Старик уселся и посмотрел на меня очень цепким и молодым взглядом, словно пытался прочитать мои мысли. Я тотчас же придала себе лихой и придурковатый вид, всеми силами показывая, что я не имею никакого значения и веса.

— Здравствуйте, господин Аттель, — почтительно промолвил Огюст. Именно он сейчас представлял семейство Цетше и должен был рассказать о том, что случилось с Мартином. — Вот… Все перед вами.

— Ага, ага, — старик покивал и поманил пальцем: Огюст послушно подкатил к нему кресло с Мартином. Остальные маги, вставшие за Аттелем, нервно вытянули шеи, и выражение их лиц мне не понравилось.

Они с трудом скрывали торжество под любопытством.

Мартин действительно выглядел очень плохо — он не был настолько слабым и беспомощным даже в первый день после пробуждения. Сейчас милорд Цетше сидел, бессильно откинувшись на спинку кресла, острые черты его осунувшегося лица придавали Мартину сходство с покойником, и глаза были мутными и тоскливыми.

— Аттель… — серые губы дрогнули, но улыбки не получилось. — Аттель, старый друг…

— Ага, ага, — закивал Аттель. Он взял Мартина за руки и принялся водить пальцами по ладоням. — Ну что, ожил, ожил, это уже хорошо. Это хорошо. Пойдешь на поправку, да, пойдешь.