— Следуя вашему указанию, сотрудники технического отдела произвели выемку всех записей с камер видеонаблюдения в районе спорткомплекса "Ратоборец". Интересующая нас личность зафиксирована не менее дюжины раз, временной интервал пребывания в окрестностях составляет около двадцати минут как до появления объекта "Рагнар", так и после. Возвращался он уже без комбинезона.
Последнюю деталь напарник Аскольда преподнёс с неким намёком на собственные заслуги. Старший едва заметно поморщился и тяжело вздохнул:
— Отменяй. Ордер мне на стол, операцию сворачивай и забудь как страшный сон. Войнушки захотелось?!
— Но Закон…
— Будет соблюдён во что бы то ни стало, Еремей! — рыкнул Аскольд на возмутившегося младшего. — Крови аристократов возжелали?! Власть в голову ударила?! Закон справедлив и не может отталкиваться от догадок! Карьеристы, чтоб вас демоны пожрали!
— Мы держим его за жабры! — взьярился напарник в ответ. Но это была холодная и аргументированная ярость. Праведная. — Вероятность его соучастия и связей с объектом "Рагнар" выше семидесяти процентов. Вам Платова мало?! Платов, Лихачёв… Кого этот сумасшедший самурай казнит следующим?! Объявит вендетту Артелям? Они как раз дали ему отличный повод. Загляни в сводки, там…
— Просто заткнись и делай как я сказал, — устало отмахнулся Аскольд. — Можешь потом написать жалобу в Управление. Не забудь указать в ней свои амбиции и титул предполагаемого преступника.
— Все равны перед…
— Заткнись. Ордер мне на стол. И уясни: фанатикам нет места в Приказе. Предвзятость суждений, пусть и в праведных целях, недопустима. К ордеру приложи суточную сводку и местонахождение Леонарда Хаттори. Выполнять!
Дисциплина Опричного Приказа не оставила Еремею ни малейшего шанса. Парень сдержанно кивнул и молча удалился.
Вновь наступила тишина, изредка разрезаемая отдалённым стуком дверей и гулким топотом сапогов и ботинок — здание Сибирского отделения Опричного Приказа продолжало жить в собственном, тягучем ритме. Прикончив остатки вина, Аскольд покинул уютные объятия кресла, сбросил с себя верхнюю одежду и, открыв неприметную дверь в дальнем углу кабинета, попал в скромную ванную комнату. Холостой образ жизни, проведённой в основном, на службе Империи, предполагал максимальный комфорт рабочего места.
Двадцать минут спустя, посвежевший и сменивший одежду старший опричник вернулся к столу, предварительно настежь распахнув двустворчатое окно кабинета. На тёмной лакированной поверхности, сразу подле вмонтированной бронзовой плашки с принадлежностями для письма, его дожидалась жидкая стопка свежераспечатанных документов.
Сводка новостей соответствовала ворвавшемуся в кабинет февральскому холоду. Опричник слегка поёжился — в теневой части города начался передел сфер влияния. Рейдерский захват сразу трёх речных причалов и примыкающих складов обошёлся Артелям большой кровью. Но победители радовались недолго. Спустя полчаса, в разгар добивания выживших бойцов "лихачевской" группировки, на место происшествия прибыла ударная полусотня наёмников "Вьюна" при поддержке двух единиц лёгкой бронетехники. Картины, созданные воображением, подменяли сухие строчки криминальной сводки, калейдоскопом ярких образов — Аскольду явственно почудился запах гари, отзвуки криков боли и ярости, искажённые гримасами лица погибших. Тряхнув головой, он отогнал видения в сторону и задумался.
С момента ЧП в "Ратоборце" прошло всего два дня, а город уже погрузился в хаос. Стычка в порту всего лишь стала одной из множества. Опричник спокойно дочитал первую страницу сводки. Перестрелки, налёты, массовые драки на улицах — Левый Берег лихорадило и трясло. И везде порядок наводился огнём и мечом наёмного отряда. Полиция прибывала разве что к шапочному разбору и происходящее слишком уж смахивало на…
— Князь будет недоволен. — пробормотал опричник и поморщился, как из-за зубной боли, обращаясь к отсутствующему собеседнику: — Мы договаривались о другом, Леонард…
* * *
Официальную помолвку Леонарда Хаттори и Александры Бладштайнер отмечали с размахом. И начали прямо на площади Восстания, бесстыдно вовлекая в празднество всех, кто попался под руку. Первыми жертвами разгула широкой русской души стали полицейские, прибывшие на место несанкционированной дуэли. На краткие мгновения у меня возникли определённые сомнения, что полицию удастся обезвредить таким необычным способом. Возникли и развеялись как дым, стоило появиться слуге рода Бладштайнер с ящиком шампанского в руках. Уверенно выдернув из него пару бутылок, будущий тесть неспешно приблизился к ближайшему силовику.
— У рода Бладштайнер сегодня праздник. Дочь единственную замуж выдаю. Выпей, служивый, за здоровье и счастье молодых! — степенно произнёс аристократ, вглядываясь в угрюмое лицо стража правопорядка.
— Не положено, ваше благородие, — щёлкнул каблуками полицейский, заметно сбледнув с лица, — служебные обязанности не…
— Ты меня уважаешь? — Теодор Бладштайнер не стал мелочиться и зашёл с козырей. Бутылка требовательно толкнула полицейского в грудь. — Пей!!! И начальства не бойся, заступлюсь…
Хлопок откупоренной бутылки и фонтан пены из дымящегося горлышка поставили в этом разговоре точку. Началось форменное безумие. Пользуясь положением, мой новоявленный родственник за считанные минуты организовал масштабную пьянку, раздавая сопровождающим его слугам приказы и рассылая их в длительный вояж по улицам города — посланцы должны были предлагать бесплатную выпивку каждому встречному и громко извещать население о произошедшей помолвке. Размах поражал.
И что самое интересное, со мной Теодор Бладштайнер не разговаривал до самого прибытия в особняк, снятый и обустроенный Алексой для нашего совместного проживания. Перепоручив меня и дочь заботам слуг, патриарх Бладштайнеров с головой погрузился в организацию спонтанного приёма…
Музыка гремела и надрывно кричала — так, что содрогались украшенные лепниной стены и едва слышно звенел хрусталь роскошной люстры, освещающей просторный зал для приёмов. Безумные хороводы цыганской пляски вихрем цветастых платьев мчались по кругу, с притопом и гиканьем, то сжимаясь в тугой "бутон" плотными кольцами из танцоров и музыкантов, то "распускаясь" лепестками страстных пар, не выпускающих друг друга из цепких объятий. Голоса поющих цыганок гармонично сливались с бесноватым стаккато терзаемых скрипок и безжалостным перебором гитарных струн. И вместе с тем подчинялись ритму, что задавали бубны и кастаньеты в руках танцовщиц. Первобытное неистовство происходящего захватывало настолько, что я наклонился вперёд, пожирая глазами открывшееся зрелище. Пальцы невольно впились в перила балкона. По спине промчались табуны мурашек, волосы на голове практически встали дыбом, а ноги против воли пытались сорваться в пляс. Стоит отдать должное — русские аристо знали толк в развлечениях.
Музыка звала, побуждала, требовала подчиниться, отдаться… И успешно завлекала всё новых и новых жертв из числа гостей, всё прибывающих и прибывающих на праздник. В основном это были молодые представители благородных семейств Сибирска — лёгкие на подъем, не скованные условностями, как их старшее поколение, с радостью отдающие долг вежливости пригласившим их главам рода Бладштайнер и Хаттори. Некоторые из них с лёгкостью вливались в круговерть лихой пляски, на лету подхватывая бокалы шампанского и ничуть не стесняясь окружающих. Наблюдая за ними с балкона, я мысленно поражался тому как сильно изменилась моя жизнь. Изменилась и продолжает меняться день ото дня, даруя новые впечатления и продолжая удивлять.
— Признаюсь, не так я себе представляла собственную помолвку. — с нотками грусти прозвучало за моей спиной.
Обернувшись, я на мгновение застыл с приоткрытым ртом. Невеста смущённо хихикнула, не скрывая удовольствия от произведенного эффекта и крутанулась на месте, демонстрируя себя со всех сторон:
