Летние сумерки проникли в комнату, тени сплелись в причудливые узоры. Огоньки свечей, вздрагивая, отплясывали дикий танец. Обнаженный Лертэно полулежал на ложе, вдыхая резкий запах настойки, пропитавшей его влажные волосы, и прислушиваясь к звукам, проникавшим в полуоткрытое окно. Паж, подперев голову кулачком, вдумчиво, но монотонно читал вслух дурацкий роман о похождениях храброго, но немного туповатого рыцаря, по ходу всего повествования спасающего одну и ту же возлюбленную даму. Туларо сидел на скамеечке у кровати герцога, пытаясь понять не всегда логичные поступки благородного героя. Зачем, к примеру, ему понадобилось убивать принца, жениха красавицы, по ее же наущению? Или после похищения дамы злодеем, вместо того, чтобы сразу броситься на ее поиски, уходить в какую-то пустыню, там долго кручиниться и калечить всех, кто пытался узнать, в чем же его горе? Или…

– Туларо, мои вши уже все сдохли?

Эльжен поднял глаза на герцога.

– Давно сдохли, ваша светлость, – ответил он. – Я их всех вычесал. Если запах не нравится, мы волосы мускусом обольем, он хорошо его перебивает.

– А может быть, розовым маслом?

– Нет, ваша светлость. Мускус лучше. Мне еще удалось раздобыть немного воска, так что вашу прическу не нужно будет закреплять жиром…

– Сходи к графу Вользуанскому, предложи ему мазь и воск.

– К графу?

Лицо Туларо вытянулось, демонстрируя недовольство.

– Он тебя не съест…

– Видите ли, ваша светлость, говорят, его сиятельство не только в военное время предпочитает мальчиков. И я знаю, что это действительно так… И вы знаете.

Герцог легонько пнул его ногой. Не больно, но очень обидно.

– Слушай, Туларо, зачем графу мой оруженосец, когда у него есть свой?

– Как это зачем, ваша светлость? Я красивый!

Лертэно удивленно посмотрел на него, будто впервые замечая неземную красоту оруженосца. Эльжен гордо повертел головой, демонстрируя вздернутый нос, редко встречающийся у гвернцев. Монотонное чтение пажа внезапно прервалось. Мальчик тихо посапывал, положив голову на раскрытую книгу.

Туларо быстро сообразил, как можно избежать покоев королевского советника.

– Ваша светлость, давайте, я почитаю. Я с выражением буду.

– Я сам себе почитаю. А ты иди сначала к графу Лескуло, у него наверняка все пажи вшивые вместе с оруженосцем. Они вместе с нами едут, и я не хочу, чтобы по мне опять что-нибудь ползало.

– Граф Лескуло сейчас, наверное, спит. К тому же он может отказаться. Они же все варвары, ваша светлость. Я недавно разговаривал с оруженосцем Форльдока, того, который старший сын. Так вот у них, оказывается, не принято жевать мятных палочек. И при этом у него так воняло изо рта!

– Где не принято? В Армалоне? Насколько я помню, при дворе уже несколько лет в моде мятные драже, с тех пор как лакрассарка стала женой его высочества.

– Нет, я Армалон не имею в виду. Я про весь Мезеркиль.

– Ах, это… Да, они, действительно, варвары.

Туларо с готовностью закивал:

– Да, ваша светлость, и моются они, дай бог, раз в месяц, вместо того, чтобы каждую неделю.

– Туларо, а почему ты еще здесь?

Эльжен терпеть не мог оруженосцев Вользуана и Лескуло. В принципе, те питали к нему похожие чувства, поэтому в полном молчании юноши посыпали порошком подушки дорожных повозок. Рядом стоял гвернский солдат в небольшой черной шапочке, плотно обтягивающей голову, и с интересом наблюдал за их действиями.

– Что, совсем господ вши зажрали?

Оруженосец Лескуло, толстячок с мучнистым лицом, что-то буркнул в ответ. Оруженосец Вользуана, длинноносый парень, засыпающий на ходу, даже не обратил на солдата внимания. Туларо бросил быстрый взгляд и с досадой подумал, что герцог наверняка помнит, как зовут этого человека.

– Да-а, – протянул солдат, не дождавшись ответа, – надо же чего выдумают. Что, помогает эта штука?

– Помогает, а герцог велел всем своим людям мазать голову настойкой и все вещи посыпать вот этим порошком.

– А зачем нам, маленький господинчик? Мы вопрос со вшами быстро и просто решаем.

– Это как?

Солдат снял шапочку, обнажив абсолютно лысую голову.

– Нам ведь красоваться не надо.

Когда Эльжен вернулся к герцогу, горела всего одна свеча. Паж спал на сундуке, покрытом ковром. Лертэно, прикрывшись златотканым покрывалом, читал книгу. Так, как Эртер, никто не делал. Где это видано – читать в постели?! Туларо присел на скамью, на которой ему предстояло провести ночь, и спросил:

– Вашей светлости требуется еще что-нибудь?

Принц поднял голову и осторожно закрыл книгу.

– Нет, Туларо. Ложись.

Оруженосец вытянулся на скамье и прикрыл глаза. А все-таки странный замок у маркизы. Какой-то ненастоящий. Все здесь казалось хрупким, истонченным. Может быть, дело в мраморе, из которого построен дворец? Шпалеры на стенах бледненькие, покрытые паутинками золотых и серебряных нитей, и вроде бы серебра больше.

В дверь тихонечко поскребли. Туларо бесшумно вскочил и рывком распахнул дверь. Перед ним стояла Обэли, смущенно теребившая передник. Эльжен с опаской оглянулся на своего сюзерена. Лертэно поднял голову, оторвавшись от книги, и с удивлением взглянул на гостью. Оруженосец неожиданно для себя покраснел и пробормотал:

– Ваша светлость, ко мне… Она не знала… То есть знала, но не думала.

– Нет-нет, – торопливо перебила его девушка. – Я к его светлости. Прошу, впустите меня, господин рыцарь.

Эртер кивнул. Обэли осторожно вошла и, стараясь не скрипеть, закрыла дверь. Неловко поклонившись, она робко произнесла:

– Ваша светлость, моя госпожа пожелала видеть вас… сейчас.

Лертэно присвистнул и улыбнулся:

– И кто твоя госпожа, я слышал только о господине Брейя?

– Ее сиятельство, маркиза Эльсейда.

Лертэно поднялся, отложив книгу. Паж проснулся и недовольно осмотрелся по сторонам. Принц почти шепотом бросил:

– Спи.

Мальчишка удовлетворенно закрыл глаза и засопел, подложив руки под щеку. Эльжен накинул на плечи герцога упелянд и протянул пояс. Эртер приблизился к служанке и приподнял ее голову за подбородок.

– Смотри, Туларо, какие глаза – серые звезды! Милая, если я правильно понимаю, из этой комнаты есть тайный ход к спальне твоей госпожи?

Обэли кивнула. Лертэно ласково потрепал ее по щеке.

– Веди.

Спальня маркизы напомнила герцогу его любимую комнату в Тельсфоре. Только вместо шествия волхвов на стенах развертывались бытовые сценки из жизни семейства Бенна. Вот – охота, а вот – игра в шахматы. На одной из стен были изображены все члены семьи, включая герцога Ишара. Младшие дочери Эльсейды, совсем малютки, облаченные во взрослые платья, старательно придавали торжественный вид своим личикам. Юная Гамира, расположившаяся рядом с отцом, казалась задумчивой и печальной, немного напоминая Анну. Фрески были выполнены в нежной розово-зеленой гамме, удивительной для Мезеркиля, предпочитавшего яркие краски. Лертэно поднял глаза к потолку и поразился увиденному. Вместо обычных кессонов, над ним застыло удивительной синевы небо с беленькими витиеватыми облачками. По четырем углам изящные ангелы с золотистыми крыльями играли кто на лютне, кто на флейте. Завороженный росписями герцог не сразу обратился к Эльсейде, которая сидела на небольшом стульчике около окна.

Маркиза поднялась, зашелестело простое платье цвета морской волны. Жестом она приказала Обэли удалиться. Очень медленно Эльсейда подошла к Лертэно и встала почти вплотную. Эртер уловил запах мускуса, исходивший от ее кос, собранных в тяжелый пучок. Одна прядь черной змейкой спускалась на щеку. Маркиза дотронулась до его волос, перехваченных лентой.

– А я думала, волосы у тебя сами вьются, – тихо сказала она.

– Совсем немного. А так это заслуга нагретых щипцов.

Эльсейда уверенно провела пальцем по его губам.

– Ну, красоты у тебя от этого не убавилось.

Ее рот едва изогнулся в полуулыбке. Морщинки на мгновение обрамили чуть сощурившиеся оценивающие глаза. И голос у нее был необыкновенный, женщины стараются говорить нежнее, выше.