– Но все можно было предотвратить. Его высочество ничего не сообщает королю не только потому, что Эрвик ущемляет его право сюзерена, не только потому, что король и близко не подпустит Рэссимонда к Артехею. Дело в том, что сам мятеж можно было предотвратить. Необходимость самому принцу мчаться в Артехей отсутствовала – его бы и не отпустили…

– Изумительная осведомленность!

– Начиная с зимы Рэссимонд получал письма от Нормара с жалобами на наместника. Принц, что ему свойственно, не обращал на них никакого внимания, поскольку был весьма увлечен распрей с Крестоландом Лавуром.

– О да!

– Здесь уж не до жалоб какого-то рыцаря на Арисиля, он обоих и в лицо-то подзабыл…

Лертэно щелкнул пальцами, что-то припоминая:

– Нормар приезжал в Армалон.

Ноарион кивнул и продолжил:

– Следом за ним появился и Арисиль. Когда король спросил брата, для чего они приезжали, Рэссимонд…

– Рэссимонд ответил, что им тоже хочется урвать кусок от графства Морксар. Нам почему-то так казалось.

– Увы.

Граф развел руками и печально вздохнул. Лертэно не понял, почему «увы» и что особенного в ссоре одного из вассалов герцога Артехейского с наместником. «Увы» будет, если Эрвик раньше времени узнает об открытом мятеже и не даст принцам разобраться самим. Ноарион явно печалился о другом, иначе не стал бы демонстрировать озабоченность и тревогу, да и говорить бы об Артехее не начал. Эртер всегда был уверен, что советниками королей не бывают люди глупые, потому разговор следовало продолжить, хотя упоминание об этом городе заставляло волноваться и вызывало досаду.

– Раз тебе известно все – продолжай. Каков Нормар, чем ему насолил Арисиль…

– Рыцарь Эрк Нормар – глава рода, от которого помимо него самого остались его сын и дочь. Он не просто богат – он сказочно богат. Состояние сделал на торговле шерстью.

– На торговле? Рыцарь?

– Именно. Стремительное обогащение.

– Какой стыд!

– Стыд – проиграть в карты самого себя. Для дворянина, конечно. По крайней мере, заняться торговлей – разумное решение. Нормары никогда не владели богатыми землями. Войны не было уже восемь лет, не было добычи и выкупов. Но если из пахотных полей сделать пастбища, а крестьян заменить на овец, то без всякой алхимии получится золото… Собственно, с этого и началась ссора Эрка с Арисилем. Наместник попытался получить часть денег от торговли шерстью, причем такую часть, что Нормар воспротивился. Арисиль настаивал, Эрк свирепел. И, наконец, совершил ошибку, решив искать защиты у Рэссимонда. Поначалу все письма к принцу указывали только на несправедливости, касающиеся самого Нормара. Но поздние послания обвиняли Арисиля в куда более страшных грехах. Думается, в их раздоре произошло что-то, превратившее обычную грызню в мятеж. Но что именно – даже мне неизвестно.

– Почему Нормар живет в городе?

– Через Артехей проходит торговый путь, а рыцарь привык сам следить за своими делами. Действительно, как купец. В городе живет и вся его семья… Вызвать обе стороны в Армалон уже невозможно. Нормар осаждает замок наместника. В то же самое время бароны Эльм и Барса ходят кругами вокруг Артехея, не зная, что им предпринять, так как Рэссимонд приказал им только стоять под стенами города.

Герцог пожал плечами и сказал:

– Рэссимонд, несомненно, примет справедливое решение.

Усмешка графа Лертэно совсем не понравилась. Вользуан прикусил губу, словно раздумывая – доверить ли Эртеру то, что ему еще известно. Наконец, после некоторого молчания Ноарион произнес:

– Неуверенность Рэссимонда не означает отсутствия решения. Нормар изначально ошибся с покровителем. Ему бы писать Эрвику. Это сохранило бы его жизнь, его честь, честь его семьи. Нет, Лертэно, справедливости не будет. Через тебя его высочество отправит своего верного рыцаря на эшафот, как предателя. Нормару не повезло – он владеет золотом. И золота у него много.

Герцог хотел было возразить, но проснулся Лескуло, беззубый рот прошамкал нечто невразумительное. Молодые люди дружно улыбнулись старику. Пажи засуетились и попрятали карты. Вользуан начал речь о погоде, налогах, Бенна. Старый граф рассеянно кивал в ответ, вглядываясь подслеповатыми глазками в лицо Эртера, будто позабыв, как тот выглядит.

По мере приближения к замку маркизы Бенна стали появляться люди. Это были крестьяне – бородатые, с обветренными темными лицами. Они взглядами провожали кавалькаду «длинноволосых» дворян, дивясь пышному эскорту послов. В их усталых глазах мелькала искра интереса, которая тут же гасла, когда разряженные господа исчезали из вида.

Эльжен Туларо, гордо подбоченясь, искоса поглядывал на вилланов. Все они были крепкими мужиками, наверное, молодыми, да как разберешь, сколько им лет! Эльжену приходилось видеть таких и в Гверне, и в Штадри, и в Мезерле. Ширококостных, угрюмых, сделанных из одного теста. В них не было любезной покорности горожан и слуг. Оттого становилось немного жутко. И неприятный холодок проходил между лопатками, когда оруженосец встречался с кем-нибудь из этих людей взглядами. Да возможно ли считать их людьми?

Юный гвернец поежился. Уж лучше смотреть на небо, где по чистейшей золотящейся лазури изредка проплывают тонкие завитки прозрачных облачков. А ежели совсем хорошо присмотреться, то можно увидеть высоко-высоко птиц. Быть может, тех самых, что и в Гверне. Птицам все равно где летать. Им что Тельсфор, что Бенна – все едино. Или нет? Задумавшись, он не услышал предостерегающего возгласа. Только когда что-то зеленое отлетело от копыт его коня, Эльжен осмотрелся по сторонам.

В грязи, испуганно озираясь под хохот кортежа, сидела миловидная девушка в бледно-зеленом платье. Не крестьянка, но не из благородных. У знатных девиц таких рук не бывает. Правда, чистенькая. Передник, косынка – кипельно-белые. Сама пригожая. Туларо непроизвольно улыбнулся. А ведь хороша! Рука сама потянулась к кошельку, и он бросил девушке монетку, которую та поймала на лету. Больше Эльжен на нее не смотрел. Ведь наконец-то показался замок маркизы Эльсейды.

Ветвь Бенна восходила к Эрвику I Эрелингу. Главой рода считался герцог Ишар. Его младший брат Альранд, владевший маркизатом, граничившим с неверингскими землями, женился на принцессе Неверинга Эльсейде Летольян, обеспечив себе и Мезеркилю мир с соседями. Молодая жена, в свою очередь, дала роду достойное продолжение. За годы супружества она родила шесть детей. Бездетный герцог Бенна мог надеяться, что ему удастся передать власть одному из племянников. Однако Господь распорядился иначе. Оспа забрала двух мальчиков. В живых остались четыре дочери Альранда и Эльсейды: Гамира, ставшая королевой Мезеркиля, Анна, Эларта и Эрна. Старшая дочь принесла короне маркизат Бенна, который отходил правителям Мезеркиля после смерти Эльсейды. Анна присоединяла к владениям мужа графства Эсельдейм и Гравентьер, свадебный подарок дяди.

Эльсейда Летольян, овдовев десять лет назад, старалась не покидать своего замка. Она окружила себя хорошенькими пажами, сладкоголосыми миннезингерами и неверингскими молоденькими живописцами, чей талант уступал их красоте. Ходили слухи о веселом вдовстве и расточительстве. Однако всему Мезеркилю было известно, что дочерей маркиза воспитывает в строгости, и до двенадцати лет каждая из них жила в монастыре. Говорили, будто это и сыграло решающую роль в выборе невесты для Рэссимонда Артехейского. Графства графствами, а на брачное ложе принца должна взойти благочестивая девушка, а не какая-нибудь вертихвостка вроде Эрны Мезеркильской.

Камергер замка маркизы Бенна, Шальдо Брейя, выполнявший также функции секретаря Эльсейды, вышел встречать армалонских гостей, выстроив почетную стражу от третьих замковых ворот до дверей дворца. Стража состояла сплошь из высоченных молодцов, как на подбор румяных и благообразных – маркиза ценила красоту. Сам Шальдо, привезенный еще совсем молоденькой Эльсейдой из Неверинга, был вполне хорош для своих лет, и помимо секретарских обязанностей он выполнял и другие, о чем в замке предпочитали не говорить.