— Господи, Яна, — выловив меня в толпе студентов, обеспокоенно спрашивает Саша, — Что случилось?

— Ничего, — проглотив ком в горле, мямлю я.

Конечно, Титова не поверит в мое «ничего», когда я вся бледная, дрожащая и утопающая в слезах, поэтому она хватает меня за локоть и куда-то тащит.

— Что случилось? — приведя нас под стройку, спрашивает она, а мое лицо вновь морщится, стоит мне вспомнить, что я стояла здесь с человеком, который смог пойти на гибель своей жизни самым ужасным способом.

Не уверена, что я готова делиться с лучшей подругой тем, что узнала от отца. По крайней мере, мне даже стыдно признавать то, что я попала под его чары.

— Почему ты молчишь?

— Саш, я не уверена, что готова делиться с тобой своими до жути личными проблемами.

— Но мы же лучшие подруги?

— Скажи это себе, ведь ты тоже скрылась, пока мы все за тебя переживали, — обида на подругу всплывает и в таком подвешенном состоянии я понимаю, что могу наговорить лишнего, но не могу удержаться, — Ты в любой момент могла прийти за помощью ко мне, но ты пошла к Лизе. Ладно, ты захотела пойти к ней? Пожалуйста! Но ты могла хотя бы предупредить меня… я волновалась, но тебе было плевать!

— Мне не плевать.

— Да? Поэтому ты сбежала сразу в универ, даже не поговорив со мной? — я пристально смотрю на Сашу, но она лишь опускает взгляд, — И ты ещё что-то хочешь от меня? Прости, но я не хочу открываться тебя, если ты не готова делать того же в ответ, — обходя её стороной, я направляюсь прочь из университета, попутно доставая телефон.

Выхожу на крыльцо и, найдя нужный контакт, звоню Емельяну.

— Да?

— Забери меня, — сразу говорю я, стараясь держать тон ровным.

В ответ не хочу слышать ничего, поэтому сбрасываю трубку и, сливаясь со стеной университета, такого же серого цвета, как мой костюм, жду машину.

Уже хочу опустить голову вниз, но чувствую на себе знакомый взгляд карих глаз. Поворачиваю голову и нахожу смотрителя, сидящего в машине, который даже не думает уезжать, а лишь наблюдает за мной.

Битва взглядов. Отчаянные карие и ледяные голубые. Сожаление и разочарование. Но и в тех, и в других присутствует боль.

Отвожу взгляд первая, потому что замечаю движение и вижу нужную машину. Быстро сбегаю по ступеням и сажусь в машину.

— Я хочу домой, — тихо вздыхаю я и без единого звука Емельян выезжает за территорию учреждения, пока я провожаю взглядом, остающуюся позади машину Яна через боковое стекло.

— У вас все хорошо?

— Вчера ты хорошо слышал наш с отцом диалог, думаю, тебе не нужно рассказывать в подробностях свои чувства, — спокойно говорю я и получаю от мужчины лишь кивок.

Всю дорогу до дома я ехала с закрытыми глазами, вспоминая все проведенные с ним моменты и просто не могу поверить, что все, что было — это игра, по-другому, фальшь, ложь, обман.

Только автомобиль останавливается возле главного входа, как я тут же вылетаю и, подняв взгляд, через окно вижу, как за мной наблюдает папа, держа в руке бокал с коньяком.

Ты был прав… я сделала все, как ты хотел…

Отвожу взгляд и, стуча каблуками, добираюсь до своей комнаты, где скрываюсь ото всех. Зашториваю шторы, переодеваюсь в домашнюю одежду, достаю наушники и забираюсь под одеяло. Хоть сейчас и середина дня, но я представляю ночь, потому что только ночью мне удается скрыться ото всех и вся.

Глаза вновь начинают жечь слезы, стоит мне вновь уйти во вчерашний день и вспомнить разговор с отцом:

«После приглашения Дарины, я с недоуменным взглядом отрываюсь от прочтения книги и следую в кабинет к отцу, который почему-то хочет меня видеть. Совру, если скажу, что иду в полном спокойствии. Я жутко нервничаю.

— Ты хотел меня видеть? — постучав и приоткрыв дверь, спрашиваю я, находя папу, который, откинувшись на спинку стула, внимательно смотрит на меня.

— Присаживайся, дорогая, — показывая на стул, спокойно говорил он, но по его глазам я лишь видела, как сверкает флаг победы, вот только какой?

— Что?

— Ты встречаешься с Яном Исаевым?

Черт!

— А что, если и так? — стараясь держать голову высоко, тон голоса ровный и дерзкий, поза элегантная.

— Могу лишь сказать, что вкуса у тебя нет.

— Ага, видимо, это семейное, мне и маме только на сволочей везёт, — фыркаю я и тоже откидываюсь на спинку стула.

— Твоя мать, в отличие от тебя, знает, чем я занимаюсь, а вот ты даже не догадываешься, что в Вегасе творил этот парень, — лукаво улыбаясь, говорил он и когда я встретилась с ним взглядами, странно, но я не увидела там и капли вранья.

— Продолжай…

— Ничего пока не хочу говорить, пожалуй… — он поворачивает ко мне экран от компьютера, — я просто покажу.

«Пьяное тельце Яна, в руках которого бутылка с алкоголем и сигарета, а под боком Арина Губенко.

— Де-е-етка, показывай, чего ты ещё хочешь! — на всю улицу кричал он.

Два пьяных придурка рассекали по улицам Вегаса.

Затем камера переключается на моменты в клубе.

Сердце болезненно сжимается, не потому что я вижу его в объятиях с бывшей, а потому что вижу его дальнейшие действия, где Исаев из заднего кармана джинс достает белый порошок. Наркотики.

Камера вновь переключается и мелькает по улицам города, где Ян на огромной скорости рассекает на дорогах, а позади него сидит полуголая Арина».

— Я переживаю за тебя, Яна, — убрав экран, начал папа, — Ты связалась не с тем человеком и я не хочу, чтобы потом тебя нашли с передозировкой, как и Арину, которую он бросил в одном из переулков, когда организм девушки начал не выдерживать и отвергаться.

Я не могла в это поверить. Мой мозг просто отказывается принимать эту информацию! Он не мог… Он не такой… Он бы так никогда не поступил…. Он никогда не был таким…. Это шутка! Розыгрыш! Прикол! Уловка!.. ведь так?

— Предугадываю твои дальнейшие слова о любви, но помни, она тоже его любила и он так же отвечал взаимностью…

— Я не верю… — тихо сказала я. Это все, что я могла сказать вовсе.

— Понимаю, тебе нужно время, чтобы переварить настоящую правду об этом парне. Пока можешь пойти в комнату, но помни, я не позволю тебе больше никогда с ним связываться.

Тут же встаю со стула и, выйдя из кабинета, блокирую этого человека везде. Этот человек пал в моих глазах…»

— Яна, — над ухом раздается тихий шепот, — проснись.

— Дарина? — сонно шепчу я, открывая глаза, и исследую темную комнату, — Что случилось?

— К тебе гость, — даже в темноте я могу уловить её улыбку, по которой сразу становится ясно, что это за гость.

— Сколько время?

— Доходит половина второго.

— Что? Я спала десять часов?

— Приблизительно, но… зато вы сможете в здравом рассудке поговорить с…,- Дарина уже хотела сказать имя, но ладонью я закрыла ей рот, не желая слышать его имя.

— Где он?

— Ждет вас на улице около машины, — говорит она и я аккуратно встаю, подходя к окнам.

Приоткрываю небольшой разрез между штор и в темноте нахожу силуэт парня, все, как в первую ночь, он, сидя на капоте своей машины, ждет меня.

— Ещё он попросил передать, что если я не смогу вас разбудить или если вы откажетесь выходить, он сам сюда поднимется и заберет вас. Сказал, что пока вы не поговорите, он не уйдет.

Будь ты проклят, Исаев!

— Хорошо, я выйду, передай ему, что выйду через черный вход, отец сто процентов на главном камеры проверит.

Дарина уходит, а я со смешенными чувствами плетусь за халатом. Быстро прошмыгиваю к концу дома и выхожу на свежий воздух.

— Что тебе нужно? — ровно произношу я, совершенно не смущаясь своего внешнего вида: просторные пижамные штаны, майка на бретельках и халат.

— Ты замерзнешь, поэтому сядь, пожалуйста, в машину, — спокойно, но подавленно, говорит он и, обойдя его, я сажусь в машину, не потому что этого хочет он, а потому что можем спалиться.