— Не убегай от ответа, Исаев.

— По твоим вздохам и напряженному телу, — отведя взгляд, ответил он.

— Как я тут оказалась? — по взгляду видно, что он боялся этого вопроса, — отвечай.

— Я тебя привез.

— Ты ушел, — одновременно с ним, протараторила я.

— Нет.

— Да.

— У тебя есть один минус. Ты никогда не слушаешь, делая выводы самой, и очень часто копаешься в себе.

— Тебя не было час. Твоей машины тоже не наблюдалось. Ты ушел, даже не объяснив причину, — разочаровано вздохнула я, отворачиваясь к нему спиной.

Горечь и обида вновь подкатывала к горлу. В голове, помимо милых моментов, резко вспыхнули слова, что были бросаны в машине:

«- Серьезно? Исаев, давай не будем обманывать друг друга, и ты скажешь, для чего я тебе нужна, хорошо? Я жду.

— Честно? Мне стало тебя жалко. Твой взгляд. Твои слова слишком задели меня по-человечески. Довольна?»

Мне стало тебя жалко… жалко… я просто жалкая…

Так хотелось расплакаться, обнять свою любимую подушку и уткнуться в неё, размазывая весь макияж, но вместо этого продолжаю:

— Я не понимаю тебя, Ян, — вздохнув, говорю я, чувствуя, как дрожит мой голос, — Честно не понимаю. Сначала в университете ты прожигаешь меня взглядом. Затем забираешь из дома и исполняешь мою давнюю мечту. Приближаешься. Становишься так близко. Запретно близко. До безумия близко. А потом… просто уходишь, не сказав ни слова.

— Ты прекрасно знаешь, какой я. Какой я веду образ жизни. И ты должна понимать, что если бы я не ушел, все могло бы пойти не по плану.

— Нет! Ян, я не понимаю! Может, я глупая, тупая, дура! Но я не понимаю! — закричала я и, подскочив с кровати, побежала в ванну.

Не знаю, как я сразу угадала направление, но безумно рада этому.

Быстро закрываю дверь и, подойдя к раковине с огромным зеркалом, смотрю прямо в лицо, мысленно моля себя:

— Не плачь Яна,… все будет хорошо,… когда-нибудь точно будет…

Не успеваю опомниться и понять происходящие, как дверь ванной комнаты резко открывается, ударяясь об стену, что вовсе могла слететь с петель, и Ян как вихрь влетает в ванную комнату и, резко схватив меня за локоть, разворачивает к себе, быстро впиваясь в мои губы.

Поцелуй был далеко не нежный. Внутри нас обоих бушевал ураган из чувств и переполняющих душу эмоций. Мы кусали, терзали, дразнили друг друга.

В этой маленькой комнате, где стены были холодными, мрамор ледяным, и только мы сгорали в огне, что возник между нами. Моя ледяная ладонь касается его груди, пока его рука находит мою талию, и вокруг все меркнет. Синхронно ведем выше, и я скрещиваю руки в замок на шее парня, притягиваю ещё ближе, хотя куда ещё-то? Языком чувствую привкус крови, даже не понимаю, чья именно губа пострадала больше. Чувствую каждое его прикосновение. Красные пятна на груди, талии и попе точно останутся со мной. Собственные губы точно будут помнить привкус этих жестоких, холодных, но таких вкусных губ.

До ушей доносится громкий звонок телефона Исаева и мы будто оба с небес резко рухнули на землю. Быстро отстраняемся друг от друга, будто ударившись током. Ян сталкивается спиной с холодной серой стеной, пока я на дрожащих ногах стою, облокотившись на раковину. Тяжелое участившееся дыхание. Бешеный ритм бьющегося в грудной клетке сердца. Затуманенный взгляд. Искусанные припухловатые губы с каплями алой крови. И громкая мелодия звонящего телефона, которая доносилась откуда-то очень далеко.

— Это будильник, — не разрывая зрительного контакта, сообщает он, будто поселившись в моей голове, он читал все, о чем я думаю.

— Хорошо, — вздыхаю я.

— Я пойду, выключу.

— Ладно.

Ещё несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, а затем Исаев скрывается за поворотом.

Только он скрывается из поля моего зрения, как я медленно разворачиваюсь к зеркалу, в котором так боюсь увидеть реальность. Пухлые губы с капелькой размазанной крови казались мне такими яркими на фоне бледной кожи. Черные зрачки увеличились до таких размеров, что с легкостью могли поглотить голубой цвет. Волосы были потрепаны. Руки и ноги вовсе дрожали.

Не удивлюсь, если со стороны я похожа на какую-то алкоголичку, или, того хуже, наркоманку. Но я ничего не могу поделать со своим телом и разумом. Будто я опьянела, приняла дозу. Дозу с названием — Исаев Ян.

Собираю свои мозги по частям и, умывшись холодной водой, аккуратно выхожу из ванной комнаты. Нахожу Яна сидящего ко мне спиной на кровати, и тело парализует, и в голове начинается настоящая паника.

Что делать!? Что говорить!? Как поступить!?

Хоть в голове и творился ужас, я просто стояла и прожигала взглядом спину парня.

— Собирайся, мне тебя родителям до 9:00 надо вернуть, — не глядя, сказал он, и кинул мне мою же кофту на замке.

Быстро снимаю с себя футболку Исаева и сразу ныряю в свою. Беру телефон и, обувшись, кричу:

— Я готова, буду ждать тебя на парковке, не переживай, твою машину я из тысячи узнаю и найду, — бросаю я и сразу выхожу.

Он даже не посмотрел. Не повернулся.

Быстрым шагом нахожу лифт и, запрыгнув в него, смотря в зеркало, привожу себя в порядок. Проектировку таких зданий я уже знала, уж слишком много раз родители таскали меня по встречам в такие дорогие апартаменты.

Выйдя из здания, глаза тут же прямо неподалеку от входа находят машину парня. К слову, самого парня тоже ждать долго не приходится, и только я хотела облокотиться о капот машины, как прозвучал сигнал от разблокировки. Поворачиваю голову и вижу Исаева с опущенной головой.

Почему он ведет себя как маленький! Неужели боится посмотреть мне в глаза!

— Ты садиться собираешься? — из приоткрытого окна слышится голос Яна, который уже находился в машине и смотрел в телефон, всё также не поднимая на меня глаз.

Я заставлю тебя посмотреть на меня, Исаев!

Сразу же после его слов запрыгиваю в машину, и только он выруливает на главную дорогу, как я начинаю, в прямом смысле, клеиться к нему. Нечайные касания, быстрые взгляды, вопросы, мелкие хихиканья — и он бесится. Очень сильно бесится, вот только далеко не на меня, а скорее на самого себя.

Финишной прямой остается легкий поцелуй на его губах, и я сразу же выхожу, не сказав ни слова.

Эти поступки, слова, касания и поцелуи — фальшь, по-другому игра. У нас нет чувств — они под запретом. Мы оба пытаемся играть — я на его эмоциях, он мной, потому что кто я? Верно, игрушка. А для чего вообще нужны игрушки? Правильно, для игры.

Ян Исаев

— Дай помогу, — мягко говорит мама и, обойдя меня, встает напротив, аккуратно помогая мне затянуть галстук.

Родные, теплые мамины руки аккуратно затягивают черный галстук на моей шее, но ведь ей не обязательно знать, что в скором времени он мне надоест, и я его сниму.

— Ты должен будешь поехать и выйти из машины под руку с Ки…,- не успевает мама договорить, как я тут же её перебиваю отрицательным ответом, — Ян…, послушай меня, я не знаю, что у вас произошло и не уверена, что хочу знать, но так надо, так нужно. Я не буду заставлять потом вас танцевать под музыку в центре зала, ты сможешь выбрать спутницу сам, а можешь вообще не танцевать, но пойми, для твоего отца это очень важно. Просто выйти из машины и дойти до входа, поприветствовав хозяев дома, потом можете разойтись по углам дома.

— Мам…

— Если не хочешь делать это ради отца, значит, сделай это ради меня…, пожалуйста.

В тысячу раз ненавижу себя за то, что согласился на это! Вот как эта женщина умудряется строить такие глазки и говорить слишком мягким голосом? Не завидую я отцу…. Интересно, сколько раз он велся на такие её уговоры?

— Да, Родион, я услышал тебя. Ага, увидимся, — расхаживал по кухне отец, разговаривая с отцом Дениса.

— Калинины решили вопрос с Титовыми? — спрашивала мама.

— Ян, твое дело просто оставить их наедине.

— Понял, увести Тихонову Яну?