В понедельник, на третий день после гибели Ухломского, адвокат проснулся в шесть утра, надел, стараясь не разбудить жену, спортивный костюм «Адидас» и кроссовки «Найк», а выйдя из дома направился к воротам на въезде в посёлок. Молодой дежурный по КПП с сочувствием оглядел полную фигуру Глушкова и спросил для проформы:

– Опять на пробежку, Валерий Валерьевич?

– Да уж, Валера, порастрясу свой жирок, – пошутил Глушков.

Маршрут движения был каждое утро один и тот же – через луг к пруду, затем круг вдоль берега, мимо старого кладбища, и возвращение домой, уже шагом. Да и бежал он не слишком быстро, это скорее напоминало спортивную ходьбу, чем кросс.

Кладбищенскую тишину Глушков уважал. Когда начал болеть и всерьёз (перенёс даже инфаркт, но обошлось, выжил), то задумался впервые о жизни и смерти, о смысле своего существования. Раньше ничего похожего в голову не приходило, а тут, видимо, настало время. И о грехах своих респектабельный адвокат вспоминал, а они были, из песни слов не выкинешь…

Уже рассвело, на траве выступили капли росы. Валерий Валерьевич, тяжело дыша, начал бег трусцой, перешедший через пять минут в быструю, а затем просто в ходьбу. Небо постепенно затягивали тучи, начал накрапывать летний дождик, мелкий и неприятный.

Когда Глушков приблизился вплотную к кладбищу, то невольно остановился у красивого гранитного надгробия, украшенного мраморным ангелом. Могила девушки двадцати лет находилась у самой ограды, датой рождения указан был тысяча восемьсот пятьдесят седьмой год, смерти – тысяча восемьсот семьдесят седьмой. Что стало причиной ухода из жизни столь юной особы, какая болезнь или иная беда с ней стряслась, оставалось только догадываться.

Валерий Валерьевич пошёл уже совсем неспешно к распахнутым кладбищенским воротам. Он размышлял о том, что древние греки считали счастливцами тех, кто скончался до наступления старческого возраста, до одряхления, болезней и слабоумия. Но девушка, упокоившаяся под белоснежным ангелом, прожила совсем недолго. Её Глушкову было жаль.

В кронах деревьев за оградой зашелестел усиливающийся ветер, где-то на востоке, вдали, засверкали молнии и загремели раскаты грома. К посёлку и соседней усадьбе приближалась гроза.

Глушков решил поскорее вернуться в коттедж, но тут его из-за спины окликнул по имени хрипловатый мужской голос. Валерий Валерьевич повернулся и увидел совсем близко от себя незнакомого человека в плаще с наброшенным на голову капюшоном. Или всё-таки знакомого?

Ни одного слова более не прозвучало. Человек выхватил из кармана нож и ударил Глушкова сверху вниз, попав точно в сердце. Валерий Валерьевич вскрикнул и тут же упал.

…На этот раз по приезду капитан Рубцов застал у тела убитого местных оперов, с которыми познакомился в пятницу при поиске подземных ходов в усадьбе. Тревогу поднял охранник с поселкового КПП, по происшествию часа не дождавший Глушкова. Он позвонил начальнику, живущему в одном из коттеджей, тот разбудил жену адвоката. Вместе они пошли по маршруту Валерия Валерьевича и обнаружили его труп, залитый кровью. Начальник охраны дачного посёлка вызвал полицию.

Поначалу они самостоятельно собирались заниматься предварительным расследованием, сообщив о преступлении старшему следователю Назарову. Но тот заявил, что сегодняшнее убийство адвоката и гибель тремя днями ранее банкира могут быть связаны. И оба расследования должен вести МУР, то есть капитан Сергей Михайлович Рубцов, подключив к нему тех сотрудников райотдела, которых посчитает нужным.

Сам Назаров с коллегами из ГСУ СК, а вместе с ними и знакомый уже Рубцов медицинский эксперт, тоже вскоре прибыли к ограде сельского кладбища. Старший следователь поздоровался с полицейским и сказал с мрачным видом:

– Моё начальство считает, что тут весьма вероятен вариант с серийным убийцей. Финансист и юрист заколоты холодным оружием, примерно в одно и то же время суток, тела найдены близко друг от друга. Вот так, коллега.

Рубцов пожал плечами:

– Всё возможно. Но Ухломского убили экзотическим способом при таинственных обстоятельствах на хорошо охраняемой территории. Ведь ломом проще пробить череп, чем пронзить сердце.

– Тем не менее и Глушкову его пронзили, очевидно ножом или штыком. Не так ли?

Капитан спорить не стал, решив дождаться заключения эксперта. Тот осмотрел тело и подтвердил, что смертельный удар был, скорее всего, один. Но в отличие от недавнего случая с банкиром, орудие преступления ни в теле, ни рядом с ним обнаружить не удалось.

Назаров поручил своему помощнику и оперативникам поискать в траве поблизости нож или штык, а сам в сопровождении Рубцова направился допросить охранника и вдову Глушкова. Первый сообщил, что расстояние от ворот посёлка до кладбищенских ворот составляет примерно километр, но место, где убили адвоката, с КПП не просматривается.

– Да и не следил я за ним, товарищ следователь, у меня задачи другие, – оправдывался парень в камуфляжной форме, – а вот когда прошёл час, а Валерий Валерьевич не появился…

– Никто тебя ни в чём не обвиняет, – перебил Назаров, – скажи лучше, ты ничего не слышал?

–Никак нет, ничего.

– И людей возле кладбища не видел?

–Ни людей, ни машин.

– Ладно, я тебя понял…

Вдова Глушкова находилась в состоянии оцепенения и подавленности. Но на вопросы стала нехотя отвечать, хотя думала в эти минуты, конечно же, о другом. Всё напоминало ситуацию с Ухломским – врагов у покойного мужа не было, он участвовал в бракоразводных процессах, ни с кем не ссорился, добивался обоюдовыгодных решений в суде.

– Чтобы при дележе имущества все стороны оставались довольны? Это вряд ли, – недоверчиво протянул Назаров.

– А вот у Кирюши получалось достичь консенсуса, – упрямо настаивала заплаканная Глушкова.

Через сорок минут Назаров собрался уезжать.

– Как у тебя с делом Ухломского, Серёжа, есть продвижение? – поинтересовался он, прощаясь.

– Пока нет. А у вас?

– То же самое. Вот что, серия не серия, маньяк не маньяк, а тебе, полагаю, стоит привлечь как консультанта свою знакомую-психотерапевта, её кажется Еленой зовут?

– Алёной. Ладно, обязательно съезжу к ней завтра, – заверил старшего следователя Рубцов.

– И по Глушкову надо бы собрать информацию, не было у него серьёзных конфликтов с кем-нибудь из клиентов или их родственников в последнее время. Разводы часто проходят болезненно для обеих сторон, если не сказать скандально. Удачи, капитан!

Стройная синеглазая брюнетка Алёна Морозова перебралась в столицу из крупного южного города более года назад. Во время учёбы в медицинском институте она с большим интересом слушала лекции по психиатрии пожилого профессора Богаевского, известного своим участием в расследовании серийных преступлений, а на пятом курсе проходила стажировку в возглавляемом им Центре психиатрической помощи. После получения диплома Морозова пять лет проработала в ЦПП и также несколько раз приглашалась областными правоохранительными органами в качестве эксперта по криминальной психологии. Результатами её работы заказчики оставались довольны.

После смерти Богаевского Алёна откликнулась на вакансию московской частной клиники невропатологии и психотерапии. О её переезде своему однокурснику по юридическому факультету МГУ Сергею Рубцову сообщил офицер областного УВД, лично убедившийся в незаурядных способностях молодого врача. Капитан получил разрешение руководства и посетил клинику. Знакомство его с Морозовой привело к согласию специалиста продолжить сотрудничество с уголовным розыском по поведенческому анализу и подготовке психологического портрета предполагаемого преступника, с некоторого времени такая деятельность неофициально именовалась на западный манер «профайлингом».

Сергей уже дважды обращался к Алёне за помощью и Морозова его не подводила, точно указав особенности внешности, возраст и социальное положение позднее задержанных убийц. Во время своих визитов холостяк Рубцов оказывал девушке недвусмысленные знаки внимания, всегда появлялся в её кабинете с букетом цветов, приглашал на премьеру в популярный театр или на концерт в Крокус. Цветы принимались с иронической улыбкой, а на все приглашения следовал вежливый, но решительный отказ. Однако это ничуть не огорчало капитана, он надеялся, что рано или поздно сумеет завоевать сердце очаровательной неприступной южанки.