– Что вы, мы с напарником трудимся вахтовым методом, – стал объяснять отставной офицер, – неделю я, неделю он. Сегодня пятница, в понедельник меня сменит Гриша Нестеренко, он тоже бывший военный, подполковник-связист, в электронной технике разбирается классно.

– И что же, хорошо вам здесь платят?

– Не жалуюсь, хотя жаль, что неделями не вижу сына и жену. Но, сами понимаете, надо решать жилищный вопрос, не век же стеснять тёщу. Жилищный сертификат мне в части выдали, подкоплю ещё немного – и куплю ипотечную квартиру.

– Хорошо, с этим понятно. А что можете сообщить по существу дела?

– То есть про убийство?

– Ну да, про него.

Егоров смущённо почесал затылок, ответил со вздохом:

– Что тут оправдываться, не сберёг я Вадима Олеговича, Царствие ему Небесное. Как такое произойти могло, кто его прикончил, да ещё так жестоко, ума не приложу. Полный беспредел, зверство настоящее. Я бы этого отморозка…

– Лучше помогите его найти и задержать, – перебил его Рубцов, – а там суд решит, как наказать. Вы ночью ничего подозрительного не слышали?

– Не слышал, хотя сплю я чутко, по-военному.

– Как вы вооружены?

– Охотничий карабин, у меня удостоверение и лицензия соответствующие имеются. Но это на крайний случай, при угрозе жизни охраняемым персонам. А так – газовый балончик и электрошокер. Но больше всего надеюсь на вневедомственную, у нас тут месяц назад вышло ложное срабатывание датчика, так ребята через десять минут прибыли.

– Где ночевала Власова?

– Во флигеле, в одной комнате с Гущиной. Там две смежные, ближе к входной двери моя, а в дальней, в ней две кровати, спали прошедшей ночью Татьяна Даниловна и Надя. Власова и раньше задерживалась в усадьбе допоздна и спала во флигеле. В доме три спальни, но все они заняты – одна хозяином, две другие его сыновьями.

–Ладили они с отцом?

Вопрос, небрежно, вроде бы по ходу, заданный капитаном, был для него очень важен. Но ничего определённого в ответ Сергей не услышал, Егоров лишь пожал плечами:

– Да вроде ладили, но я точно сказать не могу, в доме бывал редко, все вопросы решал с Вадимом Олеговичем, а с молодёжью только здоровался.

– Хорошо, Николай Ильич, можете идти. Из Москвы никуда пока не уезжайте, помните?

– Конечно, я же расписался, – кивнул Егоров.

– Тогда на сегодня у мня вопросов к вам нет. И пригласите ко мне, пожалуйста, гражданку Власову, – попросил Рубцов.

Татьяна Даниловна вошла стремительно, чуть улыбнулась печально, села и сказала с горечью:

– Все мы, родные, близкие и сотрудники Вадима Олеговича, понесли огромную утрату, потеряв его. И ещё до конца не осознали этой прискорбной реальности.

– Вы давно стали секретаршей Ухломского? – поинтересовался капитан.

– В банке «Гарантированное благополучие» работаю более двух лет, секретарём-референтом погибшего – с декабря прошлого года. Хочу сразу расставить точки над «i» – в интимных отношениях с шефом никогда не состояла. Хотя и жалею теперь об этом, – с некоторой долей цинизма и бравады заявила Власова.

Рубцов усмехнулся:

– Спасибо за откровенность. Ночью и под утро вы, конечно же, ничего не видели и не слышали?

– Видела сны, какие – не помню. Проснулась от криков со двора – это Егоров нашёл тело Ухломского.

– Что можете о нём рассказать?

Власова пожала плечами:

– Человек Николай Ильич вежливый, немногословный, исполнительный. Вадим Олегович был им доволен, насколько я знаю.

– А у сыновей с отцом конфликтов не возникало в последнее время?

– Шеф на них не жаловался, по крайне мере мне. Оба работают в нашем банке, Максим руководит кредитным отделом, Михаил отвечает за информационные технологии.

– Они являются совладельцами?

– Нет, есть двое совладельцев, но это совсем другие люди, один – промышленник, другой – хозяин крупного агрокомплекса.

– А что за бизнес-план вы помогали готовить Ухломскому?

– Он задумывал основать дочернюю компанию банка для развития систем с искусственным интеллектом с целью повысить достоверность прогнозирования колебания цен на акции ведущих производителей товаров и услуг. Хотел привлечь новых партнёров.

– Враги у вашего шефа были?

– Ищите, кому выгодна его смерть? – холодно поинтересовалась Власова, – но это так тривиально, так избито.

– И всё же принципы древнеримской юстиции никто не отменял, – парировал Рубцов.

– Да, конечно. Но должна вас разочаровать – Вадим Олегович никогда не говорил мне ни о коварных конкурентах, ни о личных злопыхателях. Он был человек доброжелательный, толерантный, уравновешенный, любые проблемы старался решать путём переговоров. При этом опытный профессионал, уважаемый на финансовом рынке – в своё время закончил с красным дипломом экономический факультет МГУ, работал в Инкомбанке, в РНКБ. Повторяю, это огромная потеря. Что касается врагов, поговорите лучше с начальником службы безопасности банка Георгием Валентиновичем Шаровым.

– Обязательно поговорю, – пообещал Сергей, – всенепременно, уважаемая Татьяна Даниловна.

– Ещё вопросы?

– Пока их нет, вы свободны, как вольный ветер, но только в пределах столицы. И позовите, прошу вас, Надежду Гущину.

– До свидания, господин капитан, – с иронией произнесла Власова, – надеюсь, я вам в чём-то помогла.

Горничная Надежда Ивановна Гущина был чем-то напугана, на вопросы Рубцова отвечала односложно и отрицательно по принципу «не была, не состояла, не участвовала». Она, как и Егоров с Власовой, ночью и ранним утром крепко спала, проснулась от возгласов на дворе и тут же выбежала из флигеля вместе с Татьяной Даниловной. О себе Гущина, женщина худая с вытянутым бледным лицом, сообщила, что родилась пятьдесят семь лет назад, жила в селе Сотниково, в дореформенные царские времена принадлежавшем предкам нынешних хозяев, а после сноса последнего и возведения на его месте дачного посёлка переехала с родителями в «хрущёвку» по соседству.

– А после школы я закончила строительное ПТУ и работала маляром-штукатуром, участвовала в ремонте коттеджей в посёлке, там при Советской власти обитали люди небедные, из торговли и из Москонцерта, – рассказывала монотонным голосом Надежда Ивановна, – потом ещё кооператоры подтянулись, а уж позднее бизнесмены и банкиры, покраска-побелка, внутренняя отделка всем нужна, ведь так? Они-то меня Ухломскому и рекомендовали.

– То есть вы местная, про всех и про всё здесь знаете, – констатировал Рубцов.

– Да уж, от родителей покойных много чего наслушалась, а они от своих дедушек и бабушек. И вот что я вам скажу, гражданин начальник, не человеческая сила поразила бедного Вадима Олеговича, – эту фразу Гущина произнесла шепотом, нервно поёжившись.

– Инопланетяне, что ли? – рассмеялся капитан.

– Не инопланетяне, а мертвяки с сельского кладбища, – убеждённо заявила горничная. И потом добавила:

– А за что он пострадал, за чьи грехи, вы меня и не спрашивайте, всё равно ничего не скажу, от нечистого лучше подальше держаться. Позволите мне идти?

–Да, конечно, – ответил Сергей, – большое спасибо за информацию.

Через полчаса Рубцов с Назаровым уединились всё в той же столовой и обменялись впечатлениями о допрошенных и полученных от них сведениях. По словам старший следователя, и тридцатилетний Максим, и двадцатисемилетний Михаил выглядели шокированными и подавленными страшной гибелью своего отца. Оба брата до сих пор не были женаты, их мать скончалась девятью годами ранее от двустороннего воспаления лёгких. Максим вообще заявил с тоской, что без Вадима Олеговича всё развалится, только он своей энергией и знаниями держал банк на плаву. Врагов, по мнению братьев, у покойного не было, причины его убийства им неизвестны и непонятны, собственная судьба туманна.

– По завещанию, с которым сыновья ознакомились при жизни Ухломского-старшего, Максим получит в наследство усадьбу, а Михаил десять миллионов рублей. Для людей состоятельных не так уж и много, – резюмировал Назаров.